Мэл Одом - Граница смерти

– Ты удивительно сердечный приятель, дружище, – ухмыльнулся Хайэм. – И все-таки, что ты думаешь о Брэндстеттере?

– Давай оставим его дело открытым. Посмотрим, что произойдет во время дальнейшего расследования. Сколько еще людей мы вызвали на сегодня?

Хайэм посмотрел на экран своего компьютера:

– Двадцать.

– Придется задержаться допоздна.

– Хочешь временно поменяться ролями? Давай я стану жестким полицейским.

Трэвен покачал головой:

– Нет, сейчас у меня иное настроение. Роль доброго копа не получится.

– Ты считаешь, нам удастся отыскать убийцу? – тихо спросил Хайэм.

– Не знаю. Если он совершит новое убийство, может быть, оставит на месте преступления какие-нибудь вещественные доказательства, допустит промах. Тогда у нас появится больше возможностей.

– Самое разумное для убийцы, если он действительно работает в корпорации Нагамучи, временно затаиться и подождать, когда наступит срок, назначенный Матахачи для окончания расследования. После этого единственным источником информации для нас станет улица.

– Даже тогда Матахачи не оставит нас в покое, если почувствует, что мы каким-то образом затрагиваем интересы корпорации, – заметил Трэвен.

– Пожалуй, ты прав.

– Я знаю, что прав. – Трэвен закрыл глаза и попытался хотя бы на короткое время забыть о конфликте между своей личной жизнью и служебными обязанностями. – Не хочу, чтобы этому ублюдку, убивающему женщин, удалось ускользнуть от наказания.

Хайэм поднял взгляд от клавиатуры и посмотрел на Трэвена:

– Если Матахачи и его корпорация попытаются спустить дело на тормозах, мы накроем всех.

– Ему ничего не известно, Эрл, – сердито прошипела мать сквозь стиснутые зубы.

– Ты не смотрела ему в глаза, – ответил Брэндстеттер.

Они стояли у стойки бара в его логической конструкции. Мать передала ему новый коктейль. На этот раз освещение было более тусклым, чем обычно, – так мать хотела скрыть, что кожа Камиллы Эстеван слезала с ее тела огромными лоскутами. Пытаясь сохранить хотя бы лицо, она закуталась в бирюзовый шарф. От кожи исходил запах смерти и разложения.

– Что, если он узнает о нас?

Голос матери продолжал звучать резко:

– Вот тогда и займемся этой проблемой. – Она вышла из-за стойки и положила руки ему на плечи. – Достань мне новое тело, и как можно скорее. Оставаясь в этом, я не могу любить тебя. – Мать передала ему карточку размером три на пять дюймов. – Пока тебя не было, я кое-что узнала.

– Каким образом? – Брэндстеттер похолодел при этих словах.

– Я стала сильнее. Набираю силу каждый день. – По ее лицу пробежала загадочная улыбка. – Может быть, сейчас я даже смогу жить без тебя. – Она прижалась к нему. Ее теплое дыхание согревало Брэндстеттера. – Но я не хочу, мой мальчик. Ты должен остаться моим единственным мужчиной.

– Я займусь этим, – сказал он, беря карточку. Страх, охвативший его, так и не исчез. – Только не покидай меня. – Брэндстеттер прижался к ее груди.

Трэвен запросил центральный банк данных. 6.41 утра. Пятница. Он чувствовал себя усталым, голодным и продрогшим, едва сдерживал нетерпение. Чтобы согреться, сунул руки в карманы плаща.

– Он подъезжает, – произнес Дэнни тихим голосом. Юноша стоял чуть дальше на углу, под кричащей разноцветной вывеской лавки, торгующей пончиками и прочей снедью, и смотрел в направлении Холланд-стрит.

Трэвен повернулся в сторону, указанную Дэнни, стараясь не выделяться из толпы прохожих. По улице медленно полз поток автомашин. Черный минивэн «Тойота», принадлежащий Зензо, почти затерялся среди других автомобилей. Трэвен вынул руки из карманов, подышал на них и шагнул на мостовую.

Минивэн не остановился, лишь замедлил движение, и боковая дверца скользнула назад, открывая вход.

Трэвен бежал рядом с машиной. Он дал возможность Дэнни первым влезть внутрь, а сам оглянулся назад в поисках преследователей. Детектив не был уверен, что его телефон и коммуникационный микрокристалл не прослушиваются кем-то. Во время их разговора Зензо не называл ни себя, ни Трэвена по имени, но нельзя было исключить, что голос эксперта-компьютерщика мог показаться кому-то знакомым. Детектив запрыгнул в двигающуюся машину в тот момент, когда Зензо повернул на юг, в сторону бульвара Тертл-Крик.

– За тобой никто не следил? – спросил Зензо, глядя в зеркало заднего обзора. Он управлял минивэном, сидя в инвалидной коляске.

– Никто, – ответил Трэвен и пересел на переднее пассажирское кресло. Дэнни остался сзади. Боковая дверца задвинулась с легким шипением и преградила доступ утреннему уличному шуму.

– Ты уверен, что хвоста не было?

– Если был, то, значит, они следили за мной лучше, чем это делаю я сам.

Зензо кивнул и переместил минивэн в левую полосу.

– А ты как поживаешь, Дэнни?

– Поспать бы еще пару часов, и все было бы отлично.

Трэвен не сводил глаз с бокового зеркала. Он с помощью коммуникационного микрокристалла подсоединился к каналу связи патрульных машин и уменьшил громкость до уровня, при котором мог одновременно вести разговор и прослушивать связь, поддерживаемую между собой полицейскими автомобилями.

Зензо свернул на Ист-Леммон-авеню и с привычной легкостью влился в транспортный поток. Не забывая о безопасности движения, он то и дело поглядывал в зеркала.

– Пока не вижу преследователей.

– Я тоже, – произнес Трэвен и вздохнул с облегчением.

– Может быть, мы просто страдаем паранойей, – сказал Зензо, улыбнулся и покачал головой.

– Лучше страдать паранойей, чем заболеть внезапной смертью.

Улыбка исчезла с лица Зензо.

– Ты действительно считаешь, что все зашло так далеко?

– Тебе легче ответить на твой вопрос. Ведь это тебе удалось расшифровать информацию, содержащуюся в чипе.

Зензо на несколько секунд сконцентрировал внимание на управлении машиной, затем произнес: – У Куортерса есть свой человек в Нагамучи.

– Тебе это стало известно из чипа?

– Нет. Я сделал такой вывод, проанализировав программирование. При обычных условиях похищение программы обязательно хотя бы до некоторой степени повреждает ее целостность. Повреждение может оказаться незначительным, а может и сильно повредить программу.

– А эта программа не пострадала?

– Ничуть.

– Какая информация содержалась в чипе?

– Программное обеспечение, предназначенное для работы в особом режиме. Я имею в виду дорогое программное обеспечение, поступающее на компьютерный рынок и способное обрабатывать миллионы байтов информации за наносекунды. Могу рассказать, как это происходит, но мне понадобится полчаса для объяснения основ.

– Не надо. Мне достаточно знать, что речь идет об огромных деньгах. Теперь понятно, почему Куортерсу удалось заключить сделку с яками.