Гай Орловский - Ричард де Амальфи

— И король был с вами? — спросил виконт восторженно.

— Да, ведь он тоже рыцарь! В походе все равны…

Все равны только в гробу, подумал я. Да и то одни — в дубовом, другие — в сосновом.

— С нами был даже герцог Волквин Верденский, чей род восходит к легендарному Готу, победителю Ледяных Королей и открывателю Второго прохода! И этот человек с такой родословной делил пищу и кров с простыми солдатами… Сэр Ричард, вы можете себе такое представить?

Я задержал кусок у рта, прожевал то, что уже откусил, ответил сипло:

— А что родословная? Кто хорошо служит своей родине, тот вообще не нуждается в предках.

Зигфрид хмыкнул, Алан возразил уязвленно:

— Но люди с таким ветвистым фамильным деревом встречаются крайне редко…

— Фамильное дерево, — пояснил я, — это дерево, на котором ветви столь неинтересны, что вынуждены хвастать о своих корнях. Ваш герцог таков?

— Нет, он доблестный воин!

— Значит, вы его позорили, рассказывая о его предках, вместо того чтобы похвалить его самого. Дорогой Алан, генеалогия — это история происхождения от некоего предка, который сам отнюдь не стремился выяснить свою родословную. Иначе генеалогия могла бы стать еще длиннее.

Зигфрид вновь хмыкнул, сказал глубокомысленно:

— Титулы — декорации дураков. Я вот никому не рассказываю, сколько у меня предков. Зачем? Я сам — знатный предок! Пусть начинают считать от меня, Зигфрида Великолепного!

Алан сказал подозрительно:

— Великолепного? Это вы сейчас придумали, сэр Зигфрид? Кто вас называл Великолепным?

— А хоть и я, — ответил Зигфрид, ничуть не смутившись. — Разве я не просто чудо? Ведь еще не все потеряно, еще терять да терять!

Алан вздохнул:

— Порядочность, как и девственность, теряется навсегда. Теперь Зигфрида уже ничто не спасет.

Зигфрид принял от лучников исходящий паром кусок мяса, вгрызся, как голодный волк, довольно взрыкивал, глаза стали как щелочки.

Ульман, Тюрингем и Харальд ели степенно, соблюдали манеры, подсмотренные у господ. Харальд принялся рассказывать о волшебных камнях, что приносят удачу, Ульман в свою очередь рассказал о камнях, что удачи не приносят, зато оберегают от бед и неудач, на что Тюрингем вспомнил про камешек Горного Короля, потерянный сотни лет тому где-то в этих краях, который мог и оберегать, и удачу приносить, а еще привораживал всех женщин…

— Смотря какой у него по мощи камень, — пробормотал Харальд. Оглянулся на меня. — Вас, должно быть, удивляет, ваша светлость, что говорим о камнях, а не о благородном железе, что именуется сталью, не о серебре, золоте…

Я сдвинул плечами:

— Нисколько. Иные камни дороже золота.

Он взглянул на меня уважительно.

— Вы сталкивались с ними?

— Да, — ответил я коротко. — Да.

— И даже держали в руках?

— Да, — повторил я, голос мой стал глуше. — И держал, и сам вставлял в… словом, когда приходило время, покупал новый камень взамен устаревшего, более мощный, позволяющий больше… Ставил на маму, смотрел, как пашет. В моей стране это называется апгрейдом.

— Называется? — повторил он с почтением. — Значит, там колдуют и… другие?

— Все умеют делать, — отмахнулся я. — А чем еще знаменит тот проц… в смысле камень Горного Короля, кроме привораживания баб-с? Все-таки это не самое достойное применение.

— Не скажите, ваша милость…

— А что такого? — не понял я. — Да только свистни!.. Нет, камень на такую ерунду тратить глупо. Лучше уж микроскопом гвозди…

Харальд даже встал от излишней почтительности, то ли перед камнем, то ли передо мной, я жестом велел сесть, он сказал звенящим от почтительности голосом:

— Это великий камень! Только с его помощью удалось остановить Черного Властелина… так его называют, хотя легенды говорят, что он был светлым, как солнечный луч. А другие вовсе гласят, что он был юной женщиной. Словом, Властелина сковали чарами Камня, низвергли и запечатали всеми могучими чарами выход на поверхность. Однако…

Я кивнул.

— Понятно, все сдается коррозии. Даже чары.

Он смотрел с великим уважением.

— Вы, господин, зрите прямо в корень! И хотя Черный Властелин в аду, но оттуда можно выбраться. Да, вы правы. Если есть вход, то есть и выход. Два выхода надежно завалены и задвинуты горными пластами, а третий, самый уязвимый, — чарами. Они ослабели за эти двадцать тысяч лет, а Властелин, напротив, набрал мощи от сил ада…

— Он что, — спросил я, — бессмертный?

Харальд посмотрел на меня с удивлением и даже отстранился, словно его шокировал вопрос.

— Ну конечно, господин… Или вы так шутите? Все Властелины бессмертны. Ходили слухи, что и у них есть уязвимые места, но пока еще никто Властелина не убил, а от старости они, понятно, не умирают.

От зажаренного оленя ребра да ноги, да и те с головой и кишками бросили в кусты, там началось шевеление, раздраженный писк, ветки колышутся, вспыхнула драка между мелкими зверьками, а мы, запив обильный обед, кто вином, кто чистой водой, разобрали коней.

Я поднялся в седло с думами о волшебнице, очень уж непоследовательно ведет себя, хотя многие слова и поступки объяснимы, если принять гипотезу, что сколько бы ей ни было лет, все такая же, какой была… не будем уточнять, сколько лет или веков, женщина все-таки, да и не знаю, если честно.

Да и то, где здесь продвинешься? Лес и звери вокруг, а люди прячутся в норы, как те же звери. Чтобы жить в глуши и быть продвинутой, нужен Интернет, желательно — выделенка. Или что-то подобное. Впрочем, не может быть, чтобы такое не существовало и теперь. Хоть в какой-то урезанной и донельзя искаженной форме. Все-таки Интернет был повсюду, его и создавали на случай ядерной войны, чтобы, когда все порушено и выжжено, все-таки оставалась связь с уцелевшими..

— Стоп, — велел я, отряд послушно остановился. Рыцари опустили ладони на рукояти мечей, а лучники схватились за луки. — По непроверенным, но заслуживающим доверия данным, вон там Тихое Болото, да?

— Точно, — подтвердил Харальд.

— Объедем, — решил я. — Сегодня там что-то сидит очень голодное. Харальд, а эта дорога ведет к реке?

— Да, ваша милость.

— А через реку брод?

— Как раз дорога к нему и ведет!

— Ехать осторожно, — предупредил я. — По тем же данным, вблизи реки появились зыбучие пески. Как раз по дороге.

Харальд нахмурился, в глазах недоверие, но поехал вперед, захватив трех лучников.

Болото обошли по дуге, а гора, мимо которой едем сейчас, в былые времена была, чувствуется, одним монолитом, чем и гордится, сейчас же время и дожди исхлестали до трещин, доказывая на примере, что вода в самом деле любой камень точит. В щели вцепились корнями кривые, ужасно жилистые деревья, корни у них цепкие, толстые, похожие на удавов, заползающие в любую щель, не то разрушающие камни, не то, напротив, скрепляющие всю эту массу глыб в единое целое, подобие рыцарского замка одинокого и очень горного барона.