Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — виконт

Я бросил взгляд на турнирное поле, там еще с десяток сильно потрепанных южан, но наших почти вдвое больше. Сэр Смит ревет, как бешеный бык, его меч мелькает над головой, как легкая тросточка, справятся, я начал отступать, пока не уперся спиной в деревянную ограду.

Глаза герцога вспыхнули ликованием, но я покачал головой, оперся одной рукой и легко перепрыгнул на ту сторону. Он зарычал в бешенстве, оглянулся на своих.

— Убейте!

— Ага, — сказал я злорадно, — сперва догоните!..

Он крикнул обвиняюще:

— Ты не рыцарь!

— Верно, — согласился я. — Паладин — это круче.

Они все подступили к ограде, в руках блестят обнаженные мечи. Я отступил, один уперся обеими руками о бревно и прыгнул на ту сторону. Мой меч сверкнул, звякнуло железо, я повернулся и бросился вверх по склону. За спиной послышался крик боли, проклятия. Вообще-то я мог бы нанести смертельный удар, эти гады заслужили, получше вот так, когда на их руках тяжело раненный, все-таки задержит, а потом кто-то да останется, когда все наконец-то ломанутся за мной.

Я услышал стук подошв раньше, чем ожидал. Оглянувшись на бегу, удивился, с какой скоростью догоняют эти закованные в железо фигуры.

— Ничего, — спросил я, — что турниры не ограничиваются рамками поля?

Вместо ответа герцог взглянул наверх. Торжествующая улыбка раздвинула тонкие бледные губы.

— Чего-то ждете, сэр? — спросил я ехидно. Он ответил с победными нотками в голосе:

— Я чую десяток драконов в небе!

— Вот и хорошо, — ответил я. — Надеюсь, они разгонят эти мерзкие тучи.

Мы обменялись не больше чем десятком ударов, он медлил, только защищался, а я берег силы, каждый считает, что время работает на него. На землю внезапно упал солнечный луч, разом посветлело. Темная тень, накрывающая землю, прохудилась сразу в нескольких местах, истончилась, исчезла, солнечный свет залил землю.

На галереях ликующе закричали, но я успел заметить проскакивающие размытые тени, легкие, почти незаметные. Отпрыгнув от Валленштейна, быстро взглянул вверх.

В небе кружат драконы. Двое уже повернули в сторону юга и мощно работают крыльями, от остальных к земле тянутся стремительно расширяющиеся конусы чего-то желтого, словно измельченного песка. Этот порошок быстро рассеивался в воздухе, я прикинул, что на землю опустится не раньше чем минут через пять-десять, принял на шит удар меча Валленштейна, улыбка не покидает лицо южанина, я напряг плечи, чувствуя, как регенерация освежает измученные мышцы рук, принял еще один удар, а затем резко ударил наискось.

Люди на скамьях затихали, переставали подпрыгивать, размахивать руками. Кто откидывался на спинку сиденья, кто оседал в кресло глубже и так засыпал, кто склонялся в сторону, опираясь на соседа, который тоже впадал в глубокий сон, но за считаные мгновения все трибуны затихли, как затихло и на всем необъятном поле, где возник временный городок для снабжения прибывших рыцарей и богатых гостей.

На помощь герцогу выбежали, покинув арену, пятеро рыцарей в сверкающих доспехах. Забрала опущены, щели для глаз закрыты прозрачной пластинкой. У всех в руках обнаженные мечи, в мою сторону бросились молча, без выкриков и оскорблений, очень уж по-деловому.

— Ага, щас, — сказал я.

Задержавшись всего на миг, я постучал ребром правой руки по бицепсу левой, энергично вздергивая кулак кверху, показал, что это я им всем вот прямо сейчас, повернулся и бросился в сторону самого каменистого холма. За спиной наконец-то раздался оскорбленный рев, брань, крики, угрозы. Я красиво перемахнул палисадник, а следом и частокол из бревен, мои доспехи это позволяют, пробежал сотню шагов, оглянулся.

Валленштейн как раз набежал на палисадник, тот разлетелся в щепки, а затем, я не поверил глазам, ударился с разгону о частокол, затрещало, в деревянной стене образовалась дыра. Следом за ним пробежал Клаузенц, а толстый Блэкгарт задел шатающиеся бревна, и весь частокол с этой стороны повалился, словно стена из соломы, на которую подул волк.

— Ого, — сказал я, — ну тогда… держитесь!

Я перевел дух и припустил дальше в сторону леса, там довольно внушительные развалины чего-то древнего, сейчас одни камни, так что в самый раз. Оглянувшись, успел увидеть, как альбигойцы, выхватив из-под ряс мечи, бросились на галерею для знатных. Многие резали и рубили, начиная с самой первой скамьи, где расположились старшие слуги герцога, оруженосцы и псари, другие молча топтали падающих, обагренных кровью, перепрыгивали широкие скамьи, стремились на самый верх.

Я кивнул настигающему герцогу в их сторону.

— Что, вам такое по нраву?

Герцог ответил в бешенстве:

— Каждый делает свое дело!..

— А почему бы самому не зарезать герцога Ланкастерского и его семью? — выкрикнул я.

Он выругался и попытался достать меня по ногам, но я подпрыгнул, лезвие ударилось о камень, полетели искры. Лицо герцога побагровело, в глазах стыд, голубая кровь и белая кость, и хотя все владетельные лорды прибегают к услугам палачей, но сами рук не пачкают, убийц не жалуют, а тут я поймал его в такой гнуснейшей компании…

Средний ряд уже вырезали начисто, а когда добрались до верхнего, там долго и сладострастно работали ножами, как мясники, разделывая туши герцога Ланкастерского и остальных приближенных к нему вельмож и его сторонников. Я выждал, когда со спины подобрался еще рыцарь, отскочил, ударом разрубил ему кисть, меч выпал, я тут же прыгнул на металлическую фигуру, свалил и, перепрыгнув, побежал дальше.

Альбигойцы, завывая как дикие звери, бросились с окровавленными ножами в руках по направлению к Храму Каталаунской Девы. Правда, некоторые все-таки ножи спрятали, взамен в их руках появились кирки, молоты, металлические клинья. Отбиваясь и убегая, снова отбиваясь, я наконец увидел, как огромная толпа втягивается в узкий вход, словно колонна разъяренных муравьев.

Я карабкался по руинам выше, герцога с оставшимися рыцарями окружили, но поднимались медленно и осторожно. Настолько осторожно, что в конце концов поднимутся во всех сторон разом, тогда уже не помогут ни доспехи Арианта, ни его меч. Я внезапно соскочил, пролетев по воздуху метра полтора, лезвие с размаху опустилось на блестящий шлем.

Звякнуло, меч в руках дернулся, я торопливо сунул его в ножны и, быстро развернувшись, подпрыгнул, ухватился за край скалы и кое-как вполз на уступ. Внизу зазвучал крик ярости в несколько голосов. Я не оглядывался, на этот раз не старался только ранить, быстро переводил дыхание, плечи ноют, а руки трясутся так, что могу выронить меч.

По камням загремело железо. Герцог и двое из оставшихся рыцарей поднимаются с трех сторон. Герцог вскинул голову, шлем он сбросил, лицо мокрое от пота, седые волосы прилипли жидкими прядями.