Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Спина выпрямилась, я ощутил себя Ланзеротом, недостает только выпяченной нижней челюсти. Посмотрел в затуманенные яростью глаза, выпятил челюсть и сказал твердо:

– Леди Клеондрина! Я не хотел этого говорить, но вы не оставили мне выхода. Леди Клеондрина, в высокой белой башне меня ждет Она. Единственная. Глупо это или смешно, но я останусь ей верен.

Она отшатнулась. Выкрикнула искривившимся ртом:

– И что же? Как она узнает? Скажите, сэр Дик, как она узнает?

Я торопливо натянул рубашку, заправил в брюки, взял в руки молот.

– Вы второй раз называете меня Диком, – напомнил я. – Но я своего имени не произносил!

Восточный край неба начал розоветь, когда я отыскал то местечко, где должен был сторожить. Рудольф поднялся навстречу, лицо его было измученное, а в глазах виноватое выражение.

– Дик, я услышал, что ты уходишь, пришел сюда, не застал. Бернард и Асмер тебя искали всюду. О, что на тебе за панцирь?

– Но далеко не уходили, – сказал я.

– Конечно, – согласился он. – Это могло быть ловушкой.

– Для меня?

– Тебя не жаль, – ответил он простодушно. – Для остальных. Ведь нас и так слишком мало! Повозку захватить все же легко. Пойдем, там уже запрягли волов. Но что за панцирь?

– Да нашел, нашел...

– Как и меч?

– Ну, похоже...

Кони обнюхивались, готовые к походу, Бернард и Асмер подвязывали седельные мешки. Ланзерот у повозки разговаривал с принцессой. Увидев нас, Бернард кивнул Асмеру, сам сделал пару шагов навстречу. Глаза холодно и враждебно прошлись по моему свежему лицу, отметили и чисто вымытые волосы, блестящий стальной панцирь вместо моего кожаного с железными висюльками, из – за которых я чувствовал себя байкером.

– Тебе придется подробно объяснить очень многое, – сказал он почти так же холодно, как Ланзерот. – Что-то ты зачастил исчезать ночью. И как ты объяснишь то, что ушел в коже, а вернулся в железе?

Асмер подмигнул мне, но сказал очень серьезно:

– Хорошем.

Бернард обернулся, рявкнул:

– Что?

– Говорю, – объяснил Асмер, – что панцирь на Дике из хорошей стали. Очень хорошей.

Бернард рявкнул люто:

– Пусть из стали! Тем более! Куда ты уходил ночью? С кем встречался тайком? От кого этот панцирь?

Я отступил на шаг.

– Бернард, в прошлое мое исчезновение удалось отыскать тебя. Я все объясню...

– Ладно, где был сейчас?

Ланзерот и принцесса обернулись и смотрели в мою сторону. Выглянул священник, поморщился.

– Может быть, – предложил я, – лучше на ходу? Всем на свете клянусь, что с вражескими лазутчиками не встречался, порочащих связей не имел, ну, я так полагаю. Хотя не уверен, так как не знаю, где здесь проходит грань и каковы дефиниции.

Бернард потянул ноздрями. Я сам чувствовал, что от меня за милю несет сладкими притираниями, мазями, благовониями, как от мамзели горизонтального промысла с Тверской. Это явно уловил и Рудольф, теперь надо держаться как можно дальше от повозки, где проводит большую часть времени принцесса.

Ланзерот снова ехал впереди, но меня зажали между Бернардом и Рудольфом. Рудольф поглядывал виновато, но долг есть долг, и, к его чести, он наверняка даже не смог бы предположить такую дикость, что я выдам его тайну.

Мой конь фыркал, пробовал кусаться с конями Бернарда и Рудольфа, те топают чересчур близко. Я рассказал все без утайки. И про то, как бросился на женский крик, и как дрался, и как меня, как лоха, привели в невесть откуда взявшийся замок. Бернард следил за моим лицом, и как бы он ни выглядел грубым, но жизненный опыт явно научил отличать правду от брехни.

Рудольф повеселел, в его взгляде появилось нечто похожее на уважение.

Бернард подобрел, а когда я закончил, крякнул, покачал головой, предположил внезапно:

– А может быть, она и не была ведьмой вовсе.

Рудольф опешил:

– Ты что? Не слышал, что рассказывал Дик?

– Слышал.

– И что? Не поверил?

– Да нет, все сходится. Ты посмотри на Дика, сразу ему поверишь. Он именно это сказал, верю. Но я и женщин знаю.

Сзади подъехал Асмер, оказывается, подслушивал да и заодно отрезал мне дорогу назад. А если учесть, что Ланзерот едет впереди, то я был в самой надежной на свете коробочке. Асмер заявил авторитетно:

– Рудольф прав. Какую бы женщину это не взбесило? Они все ведьмы, только не все эту ведьму из себя выпускают.

Я ничего не понял, слишком заумно рассуждают, спросил с надеждой:

– Так что, леди Клеондрина не ведьма?

Бернард вздохнул. Асмер сказал почти ласково:

– Ты хорошо держался, Дик. Из тебя выйдет настоящий рыцарь. Зерцало всех доблестей. О тебе будут петь менестрели, тебя будут ставить в пример молодым рыцарям. А священник на воскресной проповеди о тебе закатит целую пане... паны... в общем, гирику.

Я снова не понял, спросил настойчиво:

– Так она была не ведьмой?

– Наверное, нет, – подтвердил Бернард. – Но вот теперь... есть.

А Рудольф буркнул тихо:

– А женщины – чем красивее, тем ведьмее.

По дороге навстречу две худые лошади тащили тяжело груженную мешками подводу. Я невольно подумал, что на дышловой телеге, говорят, ездит сам дьявол. Еще говорят, что дьявол ест и пьет с теми, кто садится за стол, не перекрестившись. Это со мной, стало быть. За телегой устало топали два навьюченных коня. Замыкал маленький караван немолодой всадник в бедной одежде, но весь обвешанный оружием.

Ланзерот и Бернард, словно тоже решили, что на телеге с дышлом встретят именно дьявола, пришпорили коней и понеслись навстречу. Рудольф и Асмер двигались по сторонам повозки сразу посуровевшие. За дверью повозки послышался скрип натягиваемой стальной тетивы арбалета.

Возница, что дремал на облучке, очнулся от грохота копыт и с удивлением смотрел на приближающихся всадников. Страха на его лице я не усмотрел.

Бернард оглянулся на меня, нахмурился, буркнул неприязненно:

– Надо было остаться.

Ланзерот спросил звучным голосом:

– Откуда путь держишь, почтеннейший?

Он заступил своим конем дорогу. Возница натянул поводья, лошади с великим облегчением остановились. Я покосился на второго всадника, тот тоже придержал коня.

– Из Ирама, сэр рыцарь, – ответил возница почтительно. – Мы купцы, зарабатываем немного... Бернард хмыкнул:

– В Ирам ездить – большой риск, так что зарабатываешь неплохо. Но ты не трусь, грабить не будем. Что там в Ираме? Разве там люди еще остались?

Возница поклонился.

– В городах живут, ваша милость. Многие, правда, сбежали, но многие остались. И то сказать, нечисть если и была в этих землях, то ее либо побили, либо ушла обратно. Я третий раз езжу, но там безопасно, как в Срединных королевствах...

Бернард кивнул, медленно пустил коня вдоль каравана. Его железная рука похлопала по мешкам, зоркие глаза оглядели коней. Всадник, замыкающий караван, казалось, дремал. Я раздраженно смотрел на Лан-зерота и Бернарда, тоже мне таможенников корчат, они медлили, все еще не пропускали повозку, осматривали бесцеремонно, грубо. Бернард объехал телегу с другой стороны, снова пощупал мешок.