Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

– Проходите, мой рыцарь, – сказала леди. – Сейчас мы займемся вашими ранами.

Меня мягко подтолкнули в спину. Появились две молодые девушки и огромный мужчина с черной бородой, что растет прямо от глаз. Черные волосы падают на плечи. Я видел только блестящие глаза, красный нос и щель в бороде для рта.

Девушки умело и ловко помогли снять доспехи, мужик собрал их, покачал головой. Леди спросила резко:

– К утру починишь?

Мужик посмотрел в окно.

– Ваша светлость, – бухнул приглушенный из почтительности бас, – утро уже вот-вот... Будь эти доспехи из железа, то на гвозди да подковы бы хоть... А так куда эти обрезки кожи? Но, если велите, могу подобрать что-нибудь из готового.

– Но тогда самое лучшее! Этот рыцарь мне жизнь спас.

Мужик посмотрел на доспехи критически.

– Да у нас и худшее получше этого хлама. Кожаных доспехов у нас отродясь не было. А теперь так и вовсе только стальное. Не беспокойтесь, ваша светлость! После такого непотребства, что он носил, нашими доспехами будет доволен.

Меня раздели, я чувствовал себя таким слабым, что даже оперся о женскую руку, когда влезал в бочку с горячей водой. Терли, скребли, разминали мышцы, я, наконец, ощутил, как затихает боль, затягиваются мелкие раны.

Девушки хихикали, их пальцы мяли и пощипывали все откровеннее. Кровь с шумом ходила по телу, заживляя без всяких молитв и слов божьих, пробуждая, напоминая, но, когда их руки углубились в воду уж чересчур, я напрягся, чувствуя смущение, непривычное для человека моего времени, сказал торопливо:

– Довольно. Там я помою сам.

Обе переглянулись в удивлении. Одна сказала, округлив глаза:

– Сеньор, что с вами? Это вас ни к чему не обязывает.

– Я не хочу, – ответил я. Вторая хихикнула.

– Сеньор, мы и не навязываемся, хотя и хотелось бы. Вы очень сильный и красивый рыцарь. О таких мечтают все девушки – хоть простые, хоть коронованные. Но наша госпожа нас прибьет, если мы... если вы... Словом, вашей целомудренности ничто не угрожает.

– С нашей стороны, – добавила вторая лукаво и громко вздохнула.

Я подумал, что и в самом деле можно успокоиться, ничего страшного, посмотрел в их смеющиеся лица с веселыми глазами, раскрыл рот и сказал неожиданно даже для себя:

– Нет-нет. Что делать, у меня такие обеты.

Девушки снова переглянулись. Первая сказала несколько скованно:

– Как скажете. Я много слышала про рыцарские обеты, но никогда их не понимала. Наверное, я слишком простая.

Я промолчал. Девчушка права, давать обеты и держаться их могут только сильные. А простые... простые живут просто. Без всяких обетов. Простой не станет удерживаться, если перед ним поставить торт. Схватит обеими руками и сожрет. В моем мире все свободны от всего, в том числе и от комплексов. Но здесь пока еще миром правят другие понятия.

Я выбрался из бочки, чувствуя себя освеженным, словно проспал беспробудно пару суток. К удивлению, раны в самом деле затянулись, а возникшие на их месте шрамы невыносимо зудели и чесались. Я попробовал почесаться между лопатками, но скрипнула дверь, поспешно убрал руку и сделал бесстрастное лицо.

Леди Клеондрина вошла в легком просвечивающемся платье. Настолько прозрачном, что кровь прилила к моему лицу с такой силой, что я ощутил себя, как в работающей кузнице. Леди приближалась неторопливой пританцовывающей походкой, широкие бедра ходили из стороны в сторону, тонкий стан оставался прямым, а грудь смотрела мне прямо в губы горячими красными кончиками, что с силой натянули тонкую ткань.

В руках леди Клеондрина держала медную чашу. Я уловил тонкий аромат.

– Ложитесь, сэр рыцарь, – произнесла она тихо. Голос был загадочным. – Прилягте на ложе. Ваши раны затянулись, но вы сойдете с ума от зуда, если не втереть эту мазь. Но она еще и придаст силы и свежести.

Я, чувствуя себя страшно неловким, опустился на ложе вниз лицом. Краем глаза видел, как совсем рядом появилось сочное женское бедро. Плечи вздрогнули и тут же расслабились, когда на них опустились легкие женские ладони. Мазь была холодной, но, когда ее начали втирать в мышцы спины, разогрелась так, что воспламенившаяся кровь побежала по всему телу. Даже ногти стали горячими, как гвозди для подков в раскаленном кузнечном горне.

– Хорошо ли вам, герой? – прозвучал над ухом нежный голосок.

– Никогда еще не было так хорошо, – ответил я искренне.

Над головой прозвенел смех, нежный голос попросил:

– А теперь перевернитесь, сэр.

Я с готовностью лег на спину. Она зачерпнула из чаши мазь, та обожгла грудь приятным холодом, а нежные пальцы принялись втирать в грудные мышцы. Я не мог удержать расползающийся до ушей рот, Клеондрина загадочно улыбалась, смотрела в глаза. В ее расширенных зрачках я видел свое отражение: с глупой довольной улыбкой, расслабленный, счастливый, балдеющий, кайфующий, оттягивающийся...

– Хорошо?

– Как в раю, – сообщил я. Поправился: – Наверное, как в раю. Наш священник много рассказывает о рае, но я представлял его себе именно так.

Ее пальцы на мгновение застыли. Я даже ощутил, как будто от них пошел холод, но затем принялись втирать мазь с удвоенной силой. Я наслаждался, Клеондрина молча и довольно энергично разминала мышцы, затем, я не успел опомниться, легко и быстро села верхом и все это время энергично и деловито разминала грудь, плечи, втирала мазь, и я чувствовал, как уходит зуд, а тело наливается силой и свежестью.

– Вам должно быть лучше, чем в раю! – шепнула она нежно. – Я постараюсь.

Я ощутил неловкость.

– Леди Клеондрина.

– Зовите меня просто Клео, – перебила она. – Разве не видите, сэр, мы с вами на ложе? На одном ложе. А мы – мужчина и женщина...

Она засмеялась таинственно и призывно. Ее взгляд скользнул вниз. По идее, прихлынувшая кровь должна была обжечь мне щеки и шею, но я из другого мира, в чем-то более сложного, а в чем-то и намного упрощеннее, так что кровь сразу пошла в район развилки.

– Леди Клеондрина? – повторил я просительно. Она перебила веселым голосом:

– Если начнете сейчас уверять, что вы не мужчина, то вы опоздали, доблестный рыцарь! Ваше мужское естество выдает вас надежнее, чем все ваши клятвы и обеты. И, чувствую, вам сейчас жаждется отказаться от какого-то обета...

Она смеялась весело, задорно. Я чувствовал жар ее тела, кровь воспламенилась, жаркая волна от гениталий ударила в мозг. Мозг даже не пытался выстроить какую-то защиту, он сам всегда доказывал необходимость любой ломки любых обычаев, любых приличий, любых суеверий, обрядов, обетов...

В сердце легонько кольнуло. Чуть-чуть, но я на краткий миг увидел, как ветер сорвал шапку с убегающего от погони всадника, стремительной золотой струей расплескались золотые волосы... Еще на миг всплыло нежное строгое лицо, синие глаза взглянули на меня в упор...