Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

Вот же… Он вновь подбирает слова!

— Вы не любите стихи, потому что вас заставляли их учить? — почему-то ей больше не хотелось с ним спорить; наоборот, неизъяснимо тянуло прийти ему на выручку.

— Если бы это были только стихи.

— Я их тоже терпеть не могу, — призналась она. — А вот Дикону нравилось.

Имя брата вырвалось настолько неожиданно, что она даже испугалась и поспешно прижала ладошку к губам.

Айрис умолкла и опустила голову, Райнштайнер тоже не задавал вопросов, и она несколько минут просто наблюдала, как он перекатывает веточку в длинных пальцах.

— Откуда вам стало известно… — впрочем, это была глупая фраза: Надор обрушился, земля встала на дыбы, взбесилась, гоня прочь и человека, и зверя.

— Сударыня, сейчас моя просьба представляется мне бестактной, так что если предмет нашей беседы тягостен для вас…

— Маршал Севера и командор Бергмарк готов так легко уступить? — она всё ещё не поднимала на него глаз, разглаживая складки плаща на коленях. — Нет, я расскажу всё. Всё, что я запомнила. И всё, что можно рассказать. И вы станете первым, кто это услышит.

— Спешу заверить вас, что я никому не поведаю доверенную мне историю без вашего ведома и не заставлю вас повторить её, если на то не будет вашей воли.

— Ни перед регентом, ни перед королевским судом?

— Я сохраню её в такой же тайне, как если бы вы…

— Нашептала её цветам и травам? Дидерих сказал бы так. Или Веннен. А вы их не любите.

Айрис прижала пальцы к переносице, крепко зажмурилась: ей чудилось, что череда страшных картин немедленно выстроится перед глазами, и она была готова, что ставший привычным ужас вот-вот захлестнёт её. Но… быть может, слишком сладко благоухали вишни у неё над головой, напоминая сады её детства, или всё дело было в этом непонятном человеке, сидевшем рядом, — страх не приходил, как будто кто-то не позволял ему пробраться в её сердце. Это было, да, и было с ней. Но камни уже не грохотали у неё над головой, не дрожала земля, покрываясь сетью смертоносных трещин. А сейчас… Сейчас были только снежные хлопья цветов на тонких ветвях да огонёк в оконце олларианской церквушки. И лунный шар, медленно катившийся по тёмному небу.

— Я не знаю, с чего мне начать, — наконец призналась она. — Вот вы говорите: прошло полтора года. И я тоже знаю, что это так. Знаю, но… как мне в это поверить?

Маршал Севера непонимающе вглядывался в её лицо: как объяснить такому, как он, что прошли целых полтора года, а тебе кажется, что минуло не больше двух месяцев?

— Впервые о гибели Надора заговорил один из наших офицеров, — должно быть, Райнштайнер полагал, что ей проще будет всё рассказать, услышав какие-то подробности из его уст. — Он пребывал в глубоком убеждении, что это было видение. Сон. Он описал каждую деталь: рушившиеся колонны, людей…

Он взглянул на неё и внезапно осёкся.

— Вы можете продолжать, господин маршал. Мои мать и сёстры, мой кузен, моя тётушка, наш священник — они умерли у меня на глазах. А я сама… я знаю, что тоже умерла.

— Госпожа Арамона, весьма разумная и заслуживающая всяческого доверия дама, а также её дочь — они обе уверяли, будто окружающие замок скалы раскололись, а сам он…

— До нас доходили слухи, что сейчас там большое солёное озеро и будто даже птицы не селятся в тех местах. Я не видела, что стало с замком, господин Райнштайнер.

— Вас искали в Роксли, но после свидетельства госпожи Арамоны стало очевидно, что живым не выбрался никто.

— Я проснулась в темноте, — тихо молвила Айрис.

Нет, та темнота, что окружала их сейчас, была совсем иной. Обычная ночь: лай собак во дворах, скрип плохо прикрытых ставень, шелест ветра в кронах деревьев. Тьма Лабиринта, некогда принявшая ее, она… какая? Сухая, почему-то подумалось Айрис, сухая, словно песок на губах — в ней не было запахов, не было звуков. Ни вязкая, ни плотная — место, в котором ничего не существовало, место, которого не было…

— Я… я знаю, вы вряд ли поверите мне — тогда я не вспомнила ни о матери, ни о сёстрах, ни о Нале… Я поднялась и пошла вперёд. Не знаю, зачем; наверное, оттого, что раз я не чувствовала себя мёртвой, я должна была делать хоть что-то. Постепенно я стала различать какие-то очертания. Нет, не подумайте, там ничего особенного не было — только стена. Длинная, она уходила куда-то вперёд. Там… такие камни коричневые. Я решила, что Наль успел втолкнуть меня в пещеру, а раз так, мне нужно вернуться и поискать остальных. Но когда я обернулась, позади меня оказалась сплошная скала. И никакого прохода не было.

— И вы не испугались?

— Нет. Наверное, я и вправду была мертва. Разве мёртвые боятся? И я совсем не уставала… Только иногда мне надоедало идти вдоль камней, я садилась прямо на землю — и тут же засыпала. Ну… или мне мерещилось, будто бы я сплю.

— Мне доводилось слышать… или читать в каких-то древних книгах — не припомню в точности: якобы древние полагали, что в Лабиринте каждому положен проводник.

— Нет, я никого не повстречала, — она покачала головой. — Но однажды… да, знаете, я заснула — и мне приснился невепрь!

— Невепрь? Постойте… — маршал Севера потёр переносицу, и Айрис почудилось, что в его глазах мелькнуло подобие догадки. — Об этом диковинном существе рассказывала и госпожа Арамона. Признаться, тогда я счел это страхами перепуганной женщины.

— Да нет, что вы! — воскликнула Айрис. — Он настоящий, правда! Он… он кто-то вроде хранителя надорского замка. Вернее, был хранителем. Он пытался предупредить нас о беде, а отец Маттео уверял, что это тварь Заката, посланная нам в наказание, и что мы должны усердно молиться, чтобы изгнать его. Если бы мы…

— И каков же он на вид?

Будь ее собеседником кто-то иной, Айрис, разумеется, упрекнула бы того в неверии. Но бергер был так серьёзен, словно собирался незамедлительно описать надорское чудовище и внести его в соответствующий реестр. В назидание потомкам.

— Он чёрный. И головы у него нет. А еще он все время гремит и топочет. Вы думаете, я сошла с ума, да?

— Ничуть, сударыня. Продолжайте.

— Так вот: однажды мне приснился невепрь. Я как будто увидела себя лежащей на полу, а он крутился вокруг меня и пытался растолкать меня копытцем. И в тот же день… нет, на самом деле там не было ни дня, ни ночи… Просто вскоре, когда я опять пошла по проходу, я услышала голос. Я пыталась отыскать, кто зовёт меня — и попала в круглую пещеру, совсем небольшую. Там сидела Дейдри. А вскоре мы вдвоём нашли Эдит. Они тоже ничего не могли толком объяснить, всё время твердили, что заблудились в пещерах. Я не стала их разубеждать. Но я прекрасно помнила, что видела их обеих лежавшими на полу — в крови, в изорванной одежде. А теперь на них не было ни царапины. Как и у меня.