Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

— Немедленно в кровать! — порой Айрис пыталась быть с ними построже, но тут же спохватывалась, осознавая, что в такие минуты сама себе напоминает покойную матушку.

Пусть препираются, разве это так важно? И ей нужно отдохнуть: завтра снова в путь, только вот… да, она не распорядилась насчёт завтрака. Шум голосов внизу становился глуше, значит, гости расходятся. Шаги по ступеням… Офицерам наверняка тоже отвели комнаты на втором этаже. Она выждет, пока всё стихнет, потом спустится в обеденный зал — ей всего-то и надо перемолвиться парой слов с трактирщиком.

Уже давно стемнело, только круглая бледная луна заглядывала в их окно. И Айрин Корбье скользнула в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь.

Она почти не удивилась, когда ее окликнул негромкий мужской голос. Да, она ждала чего-то подобного, ждала уже не один месяц — рано или поздно это должно было случиться.

— Герцогиня Окделл?

— С чего вы взяли?

Возможно, это прозвучало слишком грубо, но она отчего-то словно знала заранее, что сегодня её что-то выдаст. И эта резкость — всего лишь ещё одно подтверждение тому, что маршал Севера прав. Но её долг — защищаться, защищаться до последнего, не ради себя, так ради Эдит и Дейдри: она стояла в паре шагов от их комнаты, перегородки в трактире были тонкие, так что она могла слышать, как девочки опять из-за чего-то ссорятся.

— Семья клятвопреступника погибла при обрушении Надора — разве вы этого не знали?

— Возможно, — в полумраке коридора она видела, как он чуть склонил голову набок. — И все же вы — Айрис Окделл. И там, за этой дверью — ваши младшие сёстры. Не утруждайте себя, герцогиня. Я знаю это так же точно, как и то, что каждый драгунский полк насчитывает тысячу сто сорок одного солдата и девятьсот тридцать лошадей. Не спрашивайте, как я признал вас — это почти невозможно объяснить, а объяснение необъяснимого не представляется мне целесообразным.

— Простите, но вы ошибаетесь.

Он не может знать наверняка, это всего-навсего блеф уверенного в себе победоносного вояки. Они ни разу не встречались, когда Айрис жила при дворе, маршалу не доводилось бывать в Надоре. Почему он так решил? Говорить о её сходстве с намалёванным на плакатах убийцей и клятвопреступником… Коровница из Вернистаде, где они ночевали ещё вчера, и та больше смахивает на Ричарда с тех картинок.

— Нет, — уверенно парировал белокурый чужак и шагнул к ней.

— Возможно, в таком случае господин маршал всё же возьмёт на себя труд поведать о необъяснимом?

— Извольте, — в полутьме коридора она не могла различить цвета его глаз, но, кажется, они были светлыми. — Случилось так, что кровь Повелителей есть и во мне. Я знал, кто передо мной, стоило мне лишь взглянуть на вас. Позади Излом и война — это многое меняет, сударыня.

Невероятно… Бенджи ведь предупреждал её об этом: лишь тот, в ком течёт кровь Абвениев, может безошибочно указать на неё. Оттого они и держались как можно дальше от больших городов. А что же сегодня? Бенджи сам завёз их сюда, это он выбрал эту таверну, хотя стоило им проехать еще полхорны — и они обосновались бы в Траунзее, где не было никаких драгун… И сейчас, когда она так нуждается в нём, их странный попутчик куда-то запропастился.

Кто она для этого белобрысого маршала? Дочь восставшего против Олларов Эгмонта Окделла, сестра человека, зарезавшего королеву в приступе то ли безумия, то ли ревности, да к тому же ещё и пособника Та-Ракана? Нет, пусть Айрис Окделл навеки упокоится под развалинами родового замка — она желала бы провести остаток жизни девицей Корбье и готова была заплатить любую цену за свое будущее. И за спокойную жизнь младших сестёр. Пусть тень чужой измены и чужого позора никогда не падёт на них. Хотя… нет, не чужой — Дикон был её братом. Пусть он и лишился всего, пусть это ему и не было нужно, но её любовь — глупая, запоздалая, злая, так и не научившаяся прощать и отпускать — пусть она останется с ним.

— Чего вы добиваетесь, господин маршал Севера?

С какой целью он выспрашивает о том, кто она? Что бы ни совершил Ричард — но никто не вправе судить его сестёр за чужие преступления. Так чего же хочет человек, стоящий сейчас напротив неё? Угрожает оглаской? «Мужику одного надо, — так говорила та беженка с юга, которую они повстречали на одной из бесчисленных дорог разорённого Талига. — Хочешь быть цела — знай задирай юбку да будь посговорчивее». Нет, нет, она… она знала, что не сможет — скорее уж у неё выйдет схватить девочек в охапку и выпрыгнуть в окно, а потом бежать, бежать…

Вот сейчас он осклабится, распахивая дверь в свою комнату, развязно позовет слугу, чтобы тот принес вина и фруктов, чуть ли не крича на всю таверну о своей победе; или рассмеётся ей в лицо и кликнет солдат — и те возьмут её с девочками под арест; или же станет приторно любезен, заверяя её в своих наилучших намерениях. Что в итоге окончится тем же — распахнутой дверью и вином на столе.

— Какую же плату потребует командор Бергмарк за свое молчание?

Улыбка — злая, ненастоящая, отчаянная — горчила на губах.

Он отшатнулся, отступил, словно она ударила его.

— Если я невольно оскорбил вас, сударыня, прошу простить меня, — и склонил голову, будто она и впрямь была настоящей герцогиней, а он — всего лишь мелким провинциальным барончиком из Бергмарк. Да он и был таким на самом деле. — Я никоим образом не пытался… Мне и в голову не пришло, что вы можете расценить мои слова как… как попытку угрожать вам.

— Тогда что вам нужно? — повторила она свой вопрос. — Завтра наши дороги разойдутся: если вы и впрямь так бескорыстны, как желаете это представить, просто позабудьте о тех, кто повстречался вам в пути.

— Я осмелюсь просить о разговоре, сударыня, — он вновь церемонно поклонился.

— Разговоре о чем? Если вы полагаете, что я и мои сёстры где-то прячут Ричарда — вы ошибаетесь. Мы расстались с ним полтора года назад в Олларии…

— Которую ваш брат предпочитал именовать Раканой, — всё же уточнил бергер.

Она мгновенно вспыхнула:

— Вам-то какое дело, как он предпочитал называть столицу? Если вам доподлинно известно, кто перед вами, и при этом вы ссылаетесь на магию древней крови, так поверьте и мне — Ричарда нет в живых. Или я не смею говорить о необъяснимом?

— Сударыня… — в коридоре они были одни, но на лестнице уже раздавался топот слуги, торопившегося к кому-то из постояльцев. — Здесь несподручно. Если вам будет угодно… Вечера сейчас тёплые. Могу ли я предложить вам прогулку? Прошу вас не рассматривать мою просьбу как нечто предосудительное.

Его голос звучал мягко, словно он уговаривал неразумную младшую сестричку уйти с холода в натопленный дом. Хотя всё обстояло как раз наоборот.