Коллектив авторов - На своей земле

…Завертелось-закружилось, перед глазами сверкнуло и погасло, и снова сверкнуло и опять погасло. И так много-много раз подряд, пока Патрик не устал от этой светомузыки и не взмолился мысленно: «Прекрати, пожалуйста!» И шар послушался. Перед глазами пронеслись изображения далеких зеленых долин, чужого леса, бескрайней морской глади. Патрик зажмурился и хотел было отнять руки, как вдруг чья-то воля потянула его сознание за собой. Он не успел испугаться и не стал противиться чужой силе.

Мальчик открыл глаза и обнаружил перед собой склоненное лицо усталого немолодого мужчины. Глаза его были закрыты, как будто он спал. Патрик огляделся. Мужчина явно находился в палатке — ее стены колыхались на ветру. Одет он был в странную непривычную одежду вроде как на манекенах в музее, а на сундуке позади него лежал длиннющий меч на перевязи. Патрик присвистнул. Мужчина медленно открыл глаза. И его брови тотчас же полезли на лоб.

— Ты кто? — спросил он. Голос Патрику понравился.

— Я — Патрик! А вы?

— А я Странник.

— Как в кино про пришельцев?

— М-м… Не знаю, Патрик, о чем ты говоришь, но пусть будет по-твоему. А где ты нашел Палантир?

— Какой Палантир? — не понял Патрик. — Этот шар неизвестного сплава неизвестного назначения?

— Ну, в общем, да. Шар.

— В музее. Наш класс сюда мисс Ингрид привела. А вы как в шар попали?

Странник улыбнулся.

— А я не в шаре. Я в палатке сижу. А шар на столе лежит.

— Ой! — обрадовался Патрик. — У вас такой же шарик? Так это, получается, как видеосвязь, что ли?

— Опять не понимаю тебя, — огорчился Странник.

— Ну, как телефон, если видеозвонок сделать. Мне папа обещал такой купить. А пока у меня кнопочный.

Странник удивленно хлопал глазами, явно не понимая, о чем речь.

— Какой вы странный, дядя Странник! Ничего про телефоны не знаете. Вы, наверное, живете где-нибудь в деревне? А я из Гондора.

— Из Гондора? — оживился мужчина. — Прошу, расскажи, что там сейчас происходит?

— Да ничего особенного вроде. Каникулы через неделю… А, еще чемпионат мира по футболу скоро начнется. Папа смотреть будет.

Странник надолго замолк.

— Патрик? — наконец спросил он. — А какой сейчас год? И какая эпоха?

Тут уж Патрик удивился.

— А вы разве не знаете? Две тысячи семнадцатый год Пятой эпохи.

— Пятой эпохи, — повторил Странник эхом, прикрыл глаза на секунду и вновь распахнул, уставившись на Патрика все тем же потрясенным взглядом. И, как будто спохватившись, вдруг спросил. — Что ты знаешь о Войне с Сауроном в конце Третьей эпохи? Кто победил?

Патрик задумался. Историю они, конечно, проходили, но до Третьей эпохи пока не дошли, но это не беда — многое Патрик и так знал, не маленький же.

— Победили наши. Ну, в смысле эльфы и люди. Ой, нет, там еще хоббиты были. Да, хоббит Фродо. Он выкинул Кольцо Всевластия в вулкан какой-то, и оно там расплавилось. А Странник стал королем и женился на своей эльфийке, — Патрик рассказывал, а лицо собеседника постепенно преображалось от широкой улыбки. — Ой, — вдруг запнулся мальчик. — Это что же, вы и есть этот Странник, что ли?

Но тут все опять поплыло, засверкало, заискрилось, и Патрик грохнулся на пол. На шум повернулись ребята и мисс Ингрид.

— Патрик! — воскликнула она и поправила очки. — Опять безобразничаешь?

— Извините, я случайно, — Патрик удивленно заморгал и огляделся по сторонам. Палантир стоял на месте. Похоже, его экскурс в историю прошел для всех незамеченным. Ребята потеряли к нему интерес и разошлись осматривать стенды.

— Эй, Патрик! — засмеялся вдруг кто-то из мальчишек, — да тут про тебя!

Патрик подошел к ребятам. Под прозрачным пуленепробиваемым стеклом лежала мифриловая табличка со старинной вязью. Подпись к экспонату гласила: «Дарственная надпись. Конец III эпохи. «Патрику из 2017 года V эпохи от Странника с наилучшими пожеланиями»…

Мальчишки смеялись, а Патрик так и стоял столбом посреди зала, потирая ушибленную пятую точку и гадая, что это только что с ним произошло.

Кроссовер с «Хрониками Нарнии» К. С. Льюиса.

Давайте поговорим о Сьюзен, которая не двинулась дальше, которая похоронила своих близких в английской земле и провела остаток жизни, пытаясь отыскать дорогу домой. Она больше не верила в доброту львов, но всегда помнила лук в своих руках — руках школьницы.

Она заглядывала в каждый старый платяной шкаф, на который натыкалась. Это было повседневным, обычным — в первый день занятий в новой аудитории она осмотрела заднюю стенку шкафа для верхней одежды. Друзья пригласили её на рождественский ужин, и она отпросилась в уборную, чтобы проверить все шкафы и шкафчики, а потом вернулась к пудингу. Она пришла домой к милому мальчику, с которым познакомилась в маленьком прокуренном пабе, и проверила заднюю стенку его гардероба, прежде чем уйти на следующее утро, держа туфли в руках.

Она искала и в других местах. Ей пришлось поверить, что в Нарнию ведет больше, чем один путь. Прогуливаясь, она заметила идеально круглый пруд, настолько глубокий и синий, что выглядел почти волшебным, почти ненастоящим, и поэтому она разбежалась и прыгнула туда, не снимая туфель — если бы это сработало, она не хотела бы оказаться на другой стороне босиком. Она протискивалась сквозь увитые сиренью арки, когда на них падал прямой луч солнца в пасмурный день. Она искала магию. Она вслушивалась в неё.

При этом она поступила в колледж, получила степень по общественным наукам, за которую ей пришлось побороться. Но Сьюзен выигрывала войны, останавливала их прежде, чем они начинались, успокаивала разгневанных купцов и буйных сатиров — она знала, как сражаться. Она публиковалась в местной газете, затем в нескольких женских журналах, а позже — в крупном региональном издании. Она завтракала с друзьями и время от времени ходила на свидания с коллегой-репортером — несколько лет, пока эти отношения, наконец, не прекратились совсем. Она сделалась страстной читательницей детективных романов, но никогда не прикасалась к фантастике, и наконец, однажды она шагнула сквозь старинную каменную арку, спрятанную в саду за домом старика-соседа, почти не задумываясь об этом, и…

Она очутилась на голой равнине — ни единого деревца, лишь желтая трава и синее-синее небо. Ветер был пронизывающим и недобрым. От него у Сьюзен покраснели щеки и кончик носа, и когда она резко втянула воздух, ветер обжег ей холодом ещё и горло. Вокруг неё на многие мили не было ничего — ни каменной арки, ни знакомых очертаний, ни каких-либо ориентиров. Она подобрала юбку (Сьюзен нравились юбки, не будем её судить) и бросилась бежать.

(Её туфли были прелестны — тисненая кожа с узором из позолоты, — но Сьюзен уже годами носила только удобную, практичную обувь. Никогда не знаешь, когда именно попадёшь туда, куда собираешься. Её туфли ударяли о землю, приминая сухую траву, а она не подворачивала лодыжки и не натирала мозолей).