Коллектив авторов - На своей земле

— Это да… Но теперь они еще и жертвы приносят.

— Кого убили? — деловито прищурился Фред.

— Кур. Всю птицу извели, добра им не видать! Вся деревня в пухе, ровно зима началась.

— И как проходит процесс?

— Чего?

— Как жертву, говорю, приносят?

— Как-как. Обычно. Бошку на колоду — и тюк топором. И песни поют.

— И хороводы. А потом?

— А потом ощипывают, потрошат и в огонь.

— Сжигают, значит?

— Запекают. И жрут.

— И что не так?

— Сами жрут! Одно слово — одержимые! Дьявол им разум попутал, истинно говорю! Хоть бы кусок дали!

Фред скептически хмыкнул.

— Еще что?

— Дурь-траву заваривают и пьют. На лошадях голые катаются.

— И чем вы недовольны?

— Дык Бетти тоже катается! А ей восемьдесят пять стукнуло! Я ж на двор выхожу, только глаза тряпочкой завязав! Давеча на кошку наступил — весь лоб расшиб! — Эдвард осторожно ощупал красно-синюю шишку, образовавшуюся в том месте, в котором у мудрецов открывается третий глаз.

— Ясно-ясно. Еще что?

— Летают.

— На метлах?

— Нет, на метлах не стали, хотя и пробовали. Сказали, неудобно. Сейчас все больше на скамейках.

— А вы что? — по-птичьи склонил голову набок Фред. Любопытства в его лице не было. Как любой уважающий себя колдун, Фред Синистер всегда выглядел так, будто знал ответ заранее. Хотя в данном случае ошибиться было сложно. Робин сидел в дальнем углу пещеры — и даже оттуда слышал аромат тяжелого перегара, исходивший от Эдварда.

— А мы молимся!

— Ясно-ясно… Есть у меня одно средство. Погоди-ка, — Фред подошел к шкафчику и достал оттуда бутыль, покрытую толстым слоем пыли. — Вот. Десять лет берегу для особого случая. Пить на закате. Дождись, как покажется луна, стань к ней спиной, глотни и скажи: «Как луна за плечом, так беда позади. Иди, беда, в степные ворота, в лесные сени, в болотную горницу». И перекреститься не забудь.

— Не станут они это пить.

— Да не они. Это вам пить надо. По ложке в день — всем, у кого жены во власти злых чар. Понял?

— Понял… — Эдвард благоговейно принял на вытянутые руки бутыль. — Спаситель вы наш! Век благодарить будем!

Он подхватил с пола опустевшую торбу и, пятясь задом, покинул пещеру. Фред Синистер проводил его долгим взглядом и повернулся к Робину.

— Ну что. Рассказывай.

Ученик прославленного колдуна бочком выбрался из-за угла. Виновным он себя не ощущал, поскольку все сделал правильно. К ритуалу готовился добросовестно: постился, очищал энергетику. Перед делом надел новую рубаху, повязал правую руку красной ниткой, а в левый сапог положил серебряную монету. Зельем одержимых окроплял щедро, заговор прочел ровно тринадцать раз.

— Точно тринадцать? — усомнился колдун.

— Я орехи в карман насовал. Ровно тринадцать штук. Как заговор скажу, так орех и выкину.

— Молодец. Хорошо придумал. Дальше что?

— Дождался начала воплощения и поразил демона мечом.

Фред Синистер покачал головой. Красивых жестов он не понимал, считал их прихотью и излишеством. В отличие от Робина. Ученик колдуна был уверен, что любое действие должно иметь достойное оформление. Тыкать в демона обычным колуном — это же профанация! Ну и что, что ритуал требует всего лишь железа, годится хоть ржавый гвоздь? Врага рода человеческого нужно поразить достойным оружием! И что подходит для этой цели лучше, чем Альбион?

— Потом что было?

— Потом… все. Демон пропал, а бабы эти как взбесились. Такой ор подняли — хоть святых выноси.

О том, что происходило в деревне, Робин вспоминать не любил. Крикливые, хабалистые насельницы Уикема встали грудью на защиту демона. Похватав оружие — от рогачей до мокрых полотенец, они гуртом кинулись на спасителя, и спасителю пришлось отступить. Робин драпал из деревни так, что пятки сверкали. И молился только об одном: как бы не упасть. Эти бешеные догонят — в пыль истопчут. Сказано же, деревня. Никакой культуры. То ли дело монашки!

— Как я погляжу, меч не помог.

Робин виновато потупился.

— И почему, как ты считаешь?

— Да кто его знает? Все правильно делал! В аббатстве отлично сработало! А тут… Дуры бесноватые!

— Эхе-хе… — Фред достал из-под стола бутылку хмуринуса, плеснул в стакан и полюбовался на свет. — Здоровый ты парень. Герой Шервуда. А мозгов как не было, так и нет.

— Почему это?

— Потому что не думаешь! — отрубил Фред и одним махом опрокинул стакан. Налил еще, помолчал. — Ну, вот сам погляди. В аббатстве что было?

— Демон! — буркнул раозбидевшийся на несправедливые попреки Робин. — С вот такенными рогами!

— Рога-а-а-а-ами! — передразнил Фред. — А кроме рогов что?

— Что?

— Монашки там были, Робин! Монашки! Женщины тихие, интеллигентные, одинокие. Делать им особо нечего. Сидят в кельях, молятся, на пяльцах вышивают, цветы растят. Что это значит?

— С жиру бесятся, дуры.

— Близко, но не точно. Скучно им там, Робин. Одиноко. А мужика не приведи — враз из монастыря вылетишь. И куда потом? Вот они и придумали: демона вызвать. Вроде и мужик под боком, вроде и не виноваты. Одержимые, что с них взять.

— Так в деревне же…

— Не перебивай. Вызвали монашки демона, а тут ты явился. Рубашка мокрая, в глазах огонь. Конечно, девицы концентрацию потеряли. Отвлеклись. А какое колдовство без внимания? Пшик, а не колдовство. Да и энергетика уже не та была. Там же половина девиц о демоне забыла, как тебя увидела. Кому нужен призрачный мужик с рогами, когда вот он — нормальный? И поговорить, и спинку потереть в бане, и ночью обнять. Да если бы ты экзорцизм не провел, демон сам бы через десять минут развоплотился. За ненадобностью.

— А в деревне? — упавшим голосом спросил Робин.

— А в деревне — другое. В деревне, Робин, мужики в запой ушли. На неделю. Вот бабы-то и взбесились. Гони ты демона, не гони — они его все равно обратно тянуть будут. Потому что причина-то никуда не делась. Ну, вот представь. Изгнал ты демона. Приходит Марта или там Лиззи домой — и что видит? Очаг потух. Дети грязные. Белье нестирано. Корова недоена. Грядки все лебедой поросли. И мужик на сеновале спит — отдыхает. И что ей делать?

Робин задумался. Действительно, получалось, что деваться этой самой Марте или Лиззи некуда. Не к священнику же идти. Там кроме молитвы и поста советов нет. А с демоном — и песни, и пляски, и курятина жареная.

— Ты еще вот что учти. Когда мужик в запой уходит, он телом слабеет. А о мужской силе демонов легенды ходят.

— Так они же рогатые!

— И что? Любовь зла. Полюбишь и Рогатого. Сера — не перегар, принюхаться можно. Или там мятой его натереть. В чабреце искупать. Женщины — они на выдумки мастерицы.

— Так что? Нет Уикему спасения?! Погибнет же деревня! Пропадет!

— Почему пропадет? Я Эдварду лекарство дал. Мощнейшее зелье. Первое средство от пьянки. Пять дней по столовой ложке пьешь — на шестой на алкоголь смотреть на можешь. Мужики протрезвеют, за ум возьмутся. А там, глядишь, через недельку и демон развоплотится за ненадобностью. Пять лет у меня это средство пылилось — не знал, куда девать. Уже выкинуть хотел. А ведь пригодилось же!