Коллектив авторов - На своей земле

Он замер у парадного портрета и, задрав голову, даже почесал от избытка чувств жесткий гребень коротко стриженых рыжих волос, похожих на медную проволоку.

— Королева Ядвига-Катериния. Мать реданской государственности, — пояснил Геральт.

— Вот я бы с ней по пивку дернул. Хороша баба!

Геральт с некоторым подозрением посмотрел на портрет, изображавший статную женщину с очень выдающимся бюстом, который все норовил вырваться из оков корсета, слишком тесного для столь пышных телес. Однако, несмотря на луноликость и общие плавные округлости, дама отличалась суровым взором, впрочем, не без некоторой обаятельной хитринки.

— Кстати ходят слухи, что у нее в любовниках ходили как раз краснолюды. Женщина она была темпераментная и предавалась плотским утехам с братьями по фамилии Аквиллан. Поговорка «Гони к краснолюдам!» не просто так тут появилась, это еще со времен Ядвиги-Катеринии считается, что громче вас никто кутежи не устраивает.

— О! Те самые Аквилланы, дипломат и генерал! В честь них назвали огромный алмаз с приисков махакамских! Я ж говорю, что баба огонь эта самая Ядвига-Катериния, сразу видно! — обрадовался Золтан. — Знала толк в правильных мужиках. И кутежах. А чего еще про нее рассказать можешь?

— Держала в уважении соседей, навела порядок в стране, пережила пятерых официальных мужей. Сочиняла пьесы — некоторые до сих пор ставят в театрах, — Геральт припоминал краткое содержание очередного экскурса в реданскую историю в исполнении Лютика: бард сам был выпускником Оксенфуртского университета, и потому на него порой нападала ностальгия по Редании. Выражалась она в том, что Лютик по кругу начинал гонять содержание тех весьма немногих лекций по истории, которые его все-таки угораздило посетить за годы обучения в редких и кратких перерывах промеж гулянками и амурными похождениями. — В народе была любима за справедливость, но в то же время легкий нрав. «Шальная королева» ее звали. Не делала разницы ни перед Младшей, ни перед Старшей кровью, зато чародеек и чародеев, кстати, не жаловала и до власти не допускала.

— И правильно делала! Потому что гадины и паскудники как есть. Ой, извини.

Геральт лишь мрачно усмехнулся.

Его отношения с чародейками всякий раз ничем хорошим не заканчивались. А некоторые так все продолжались и продолжались здравому смыслу вопреки.

Золтану, впрочем, было не до ведьмачьих страданий. От его комментариев разбегались художники, студенты и низушки, но внимания на них краснолюд все равно не обращал, всецело поглощенный изучением коллекции галереи де Ранкур.

— Опять же, ты глянь, какие тут, скажем так, лица. С такими лицами на горшок бегут как приспичит.

— Либо наоборот, — хмыкнул Геральт.

— Ага. Довольные с горшка соскакивают. После недельного запора. А что это у нас тут такое? А это у нас батальные сцены! Слышь, ведьмак, у тебя зрение не то, что у меня. Что там на табличке выковыряно?

— Жако-Лувиль Давыд. «Маршал Парте на Беронарском перевале», — сообщил Геральт, которому действительно не составляло труда прочесть подпись, в которую складывались мелкие завитушки.

— Чего-о-о? Говоришь, Порте? Да помню я этого маршала, как же. На ишаке он трясся по камням. Все боялся то ли сблевнуть, то ли с ишака навернуться. С такого-то скакуна он бы тут же оземь ебнулся и шею переломал. А еще у него геморрой был. И знали об этом все окружающие в радиусе пяти метров, потому что страдал он, я тебе скажу, громко…

— Золтан, ты бы заткнулся ненадолго, а?

— Да ладно. Все. Молчу, молчу. Так, а это еще что за упыри?!

— Так Бурая Хоругвь же.

— А почему рожи такие жуткие, точно это утопцы какие? Хотя художник-то реданский, с другой стороны. Чего от него еще ждать. Вот Хенсельт бы за такую живопИсь башку бы снес, особо не задумываясь.

— Хенсельт порой вообще не задумывается, — буркнул Геральт.

Король Каэдвена, по мнению ведьмака выродок и самодур, совершенно не заслуживал того, чтобы за него сражались и умирали.

— Помнишь же, как нас тогда Демавенд подставил, — пустился в воспоминания Золтан. — Когда ты с нами ехал с той чародейкой рыжей и мелкой твоей Цирей. Наши жопы и прочие любезные сердцу части тела Бурая Хоругвь пришла спасать. Я все понимаю, короли, конечно, мудаки, вот промеж собой пусть мудями и трясут. А мужики в Хоругви — совсем другое дело… А это что за странная картина, спрашивается?

На первый взгляд Геральт ничего такого странного в очередном батальном полотне шесть на три не видел.

— Это ж первая Битва на Содденском Холме! Тогда ж реданцы их потоптали! А тут как бы наоборот, нильфы — реданцев! Что за херь? Понятно, что у нильфов до сих пор в жопах-то припекает, что в твоей домне. Но чтобы тут такое висело?!

— Может, это нильфгаардское полотно?

— Вот мне и интересно, какого хера оно тут делает. Висело бы у себя в Нильфгаарде, радовало анально контуженых. Мало того, что историю переписывают — так теперь еще и перерисовывают?

— Это практика обычная, — хмыкнул ведьмак. — Во всяком случае, для победителей.

— Победители — это не к нильфам. А это что за хер поникший?

— А это представитель династии Тиссен.

— А зачем он такая медуза тушеная?

— Ну, не только у нильфов полыхает жопа, — хмыкнул Геральт. — С тех пор как Ковир отделился, Редания все никак ему этого не простит. Ты только представь, какой суммы лишился здешний королевский бюджет. Все последствия, так сказать, налицо. То есть на лице.

— У меня столько ноликов в башке не поместится, даром что пустая! Зато тут, как я погляжу, натуральная политэкономика в портретах!

Впрочем, за углом Золтана поджидала отнюдь не политэкономика.

Они дошли до самого дальнего зала галереи — дальнего настолько, что даже не всякая студенческая парочка успевала до него добраться в надежде обрести долгожданное уединение. Золтан уже начинал нервничать, не обнаружив в очередном коридоре или зале свою Великую Матерь. Геральт же испытывал чувства сложные: с одной стороны, нужно точно выяснить местонахождение злосчастной статуэтки, а с другой — если она не найдется, то с него и спрос невелик. Да, он обещал помочь Золтану не за просто так. Потому что Хивай слово держит, а отказываться от махакамского клинка в здравом уме и твердой памяти желающих нет. Конечно, ведьмаки не связывались с убийствами по найму, а с кражами — тем более, их делом было уничтожать чудовищ, будь то реликты, уцелевшие со времен Сопряжения Сфер, или же неудачные результаты магических экспериментов. Но здесь речь шла о дружеской помощи и поддержке. Однако, если они так и не найдут Великую Матерь, смысла возвращаться сюда ночью нет. А Золтану придется поискать другой вариант вернуть драгоценный предмет.