Коллектив авторов - Узел вечности

От размышлений его отвлек зов. Митос уже закончил собираться и сидел на камне у входа, задумчиво потягивая пиво. Маклауд с удовлетворением отметил, что одну из книг он все-таки выложил. Горец уже открыл, было, рот, чтобы начать неприятный разговор, но Митос его опередил…

— Знаешь, Мак, я подумал, какой смысл тебе тащиться со мной до Янгпачен, если ты можешь спокойно провести недельку — другую в Лхасе. А потом мы бы встретились в Шигатзе и поехали бы к горе на джипе…

Такого поворота Маклауд не ожидал. Прекрасно. Значит Митосу нужно от него избавиться. Интересно зачем?

— А почему бы тебе тоже не остаться на эту неделю — другую в Лхасе?

— Мак, я там десять лет прожил, ты думаешь, я смогу увидеть что-то новое, кроме китайских бараков? Или еще пятьдесят раз обойти вокруг Йоханга?

Митос пожал плечами и стал рыться в карманах в поисках ключей от машины.

— А почему ты это говоришь мне только сейчас?

— Потому что это только что пришло мне в голову.

У Мака создалось впечатление, что идея пришла Митосу гораздо раньше, может этой ночью, но он дотянул до последнего, чтобы времени на споры уже не осталось.

— Чунг просил, чтобы я отговорил тебя идти пешком… C чего бы это он начал так беспокоиться?

Митос замер. Шотландец прикусил язык, но отступать было уже поздно.

— Так, и что еще рассказал тебе Чунг?

Маклауд решил не темнить и выложил все. Митос сел обратно на камень и подпер голову руками.

Минут пять он собирался с духом. Мак видел, что Старик борется с желанием просто встать и уйти безо всяких объяснений. Наконец он решился:

— Вообще-то Мак, Чунг тебе еще не все сказал. Те смертные были не просто друзья. Это были моя жена и ее брат.

— Ты хочешь сказать, что был женат на тибетке? — Горец был ошарашен настолько, что даже не вник в смысл только что сказанной фразы. — то есть… э-э-э, я хотел сказать, что мне очень жаль.

Митос бросил на него испепеляющий взгляд.

— Что же случилось?

— Их нашли мертвыми в священном месте рядом с перевалом Каро-ла. Я даже не знаю, почему они там оказались.

— И ты так и не выяснил, как это случилось?

— В это время я был далеко. И потом, изменить все равно уже ничего было нельзя.

— А сейчас-то тебе зачем понадобилось туда?

— Считай, что хочу выяснить.

— Через сорок лет?

— Есть еще кое-какие обстоятельства.

На этот раз Митос замолчал надолго. Маклауд понял, что про «обстоятельства» он вряд ли услышит.

— А что твой монах имеет против этого?

— Ну, знаешь, у него иногда бывают фантазии.

— Митос!

— Ладно, он считает это немного… опасным.

— Почему?

— Послушай, Мак, это долго рассказывать. Я в такие вещи не верю, думаю, он перегибает палку, и давай на этом закончим.

— В какие вещи?

Этот вопрос был явно лишним. Митос наклонился, сгреб рюкзак и закинул его за спину. После этого извлек ключи и протянул их Горцу.

— Держи. Если не передумаешь, встретимся дней через десять в Шигатзе. — И он развернулся, чтобы уйти.

— Митос!..

— Что?!

— Ты никуда без меня не пойдешь…

На лице Старика появилось тоскливое выражение. Перспектива спорить с шотландцем явно не входила в его планы. Он пожал плечами и собрался идти дальше.

— Митос!

Обреченно вздохнув, он махнул рукой в знак согласия и пошел к библиотеке.

Генерал Тан Куансен [7] Генерал Тан Куансен представлял власть китайцев в Лхасе в 1959 году. сидел в своем офисе и думал. Конечно, теперь его звали совсем по-другому и он был простым служащим в органах безопасности. От бумажной работы хотелось выть, но ради достижения цели он был готов потерпеть. За годы, проведенные в Тибете, он этому хорошо научился. Терпению. В его обязанности в том числе входило отслеживать иностранных туристов, въезжающих на территорию автономии. Он целыми днями копался в отчетах и читал доносы. Бывало, иностранцев задерживали за распространение открыток с изображением Далай-ламы, и Тан Куансену приходилось решать вопросы юридического характера. Но все это было издержками.

Мало кто знал, что свободное от работы время он тратил на изучение древних учений, езду по монастырям, в поисках редких рукописей, беседы с ламами. Особенно интересовала генерала древняя религия Бон. Несмотря на обилие информации, нужные сведения приходилось собирать по крупицам — официальный буддизм принимал лишь «Белый бон», ту часть, которая в конце концов с ним и слилась. И он не имел практически ничего общего со своей древней первоосновой. Тан Куансену нужно было другое. Он искал описание ритуалов наводящих транс, во время которых человек получает мистический опыт, позволяющий ему осознать и подчинить себе окружающий мир, других людей, и в первую очередь самого себя.

Он занимался этим с тех пор, как еще в Китае ему на глаза попался древний манускрипт, в котором описывалось воздействие одного из ритуалов Бон на человека. То есть уже пятьсот семьдесят лет. С единственной целью — отомстить. Действовать приходилось очень осторожно. Ему была не нужна огласка. Если бы о его отлучках узнало начальство, это вызвало бы массу ненужных вопросов, а возможно и потерю места. А этого он никак не мог допустить.

И Тан Куансен проводил ночи, вчитываясь в древний язык, пытаясь постичь утерянное знание. Больше он не должен был допустить ошибки сорокалетней давности. Тогда по его вине погибли двое смертных. Он хотел лишь припугнуть, но что-то пошло не так. И случившееся до сих пор обременяло его совесть. Тогда он почти отступился… Хотя, возможно, этот его промах сейчас обернется ему же на пользу.

И включив монитор, он стал просматривать записи камер наблюдения аэропорта Лхасы.

До Маклауда не сразу дошел весь абсурд ситуации. Мысль, что он только что пытался отговорить Митоса по доброй воле влезать в неприятности, а тот при этом еще и сопротивлялся, повергла его в легкий шок. Ему вообще казалось, что с тех пор, как они сошли с самолета, все пошло неправильно. Он чувствовал, что начинает примерять на себя роль ведомого и это было странно. Горец привык считать себя главным, сам принимать решения и сам расхлебывать последствия. То, что кто-то может делать это за него, как-то не приходило ему в голову. А тем более то, что этим «кто-то» может быть Митос вообще казалось бредом. Чунг просил его образумить друга так же, как Джо, вероятно, не раз просил Старика образумить его самого. Маку почудилось, что он попал в зазеркалье, где реальность стоит вверх тормашками. Они поменялись ролями… Он даже ущипнул себя, надеясь, что сейчас проснется на барже, и все будет по-прежнему. Однако ничего не изменилось, и горы остались на месте, где и были, за позолоченными шпилями Гандена… С ним сыграли злую шутку. Когда он вдохнул этот разряженный воздух, он перестал быть собой… Он стал кем-то другим. Но кем?