Мария Токарева - Голод Рехи

— Эй, Рехи! — окликнул он с долей ехидства, почти растворившись в темноте.

— Что?

— У тебя там кое-кто сбежал, — ухмыльнулся Сумеречный и совсем исчез. Кажется, только его издевательская улыбочка и осталась. А Рехи смачно выругался:

— К трехногим тебя, Ларт! Спокойно тебе не лежалось, ящеры тебя дери, солнце тебе на голову, когти в глотку!

Восклицание уже разорвало оцепенение пустоши и вязкого сна. Все-таки из-за болтовни о великих делах Рехи потерял бдительность. А насущные мелочи порой важнее больших планов.

— Ящер безмозглый! Где ты?!

Негодующее восклицание разорвало ленивую тишь пустыни. Ларт пропал со своего места. Выходит, все же притворялся предельно измученным и сдавшимся. Возле валуна на песке оставался отпечаток свернувшегося клубком тела, дальше тянулась цепочка неровных следов. Ноги у беглеца, вероятно, заплетались, не осталось той превосходно бесшумной походки опытного воина. Да и ремень, связывавший руки, ему не удалось перекусить — пут нигде не было видно.

Рехи же кинулся в погоню, надеясь, что следы приведут его к пленнику. Песок уже обманул однажды, когда его покинула Лойэ. А как ее все-таки не хватало! Она бы что-нибудь подсказала, придумала, отвернула от стремления к Цитадели. Хотя с ее своеволием случились бы иные беды. Ларт-то сбежал закономерно, Рехи и сам понимал, что ни о каком сотрудничестве и речи не шло.

«Да что б тебя! В обратную сторону поперся! — шипел он, на бегу прикрывая лицо от песка. — К разлому, что ли? Ну и куда? Полукровок своих искать? Да нет уже никого! Двенадцатый так забавляется, слышал? А, нет, не слышал. Ага, он задумал всех нас извести по одному. То там, то сям разлом делает».

Гнев подпитывал силы. Рехи буквально взрывался от ярости, которая бурлила в нем. Он ненавидел Ларта за побег, Митрия — за опыты, Сумеречного — за загадки и, разумеется, Двенадцатого — за Великое Падение. Сны не давали четких ответов. Впрочем, рассуждения и догадки стирались, когда приходилось следить за дыханием и торопиться в неизвестность бодрой рысью. Ларт спутал все направления.

Рехи пробежал по незнакомым дюнам, скатился с них куда-то вниз, заприметил совершенно новую красную скалу, плывшую ярким пятном на фоне блеклых оттенков песка. Определенно, здесь они не проходили. Ларт запутывал следы, отрываясь от преследования. Он даже специально перескакивал с камня на камень, чтобы не оставить отпечатков ступней. И ведь очень шустро убегал. Но Рехи чуял его по запаху. Ларт сам себя загнал в ловушку: его эльф провел слишком много ночей на шкуре подле трона, чтобы навсегда запомнить запах бывшего короля. К тому же вскоре снова показались предательски четкие следы, когда каменистая лощина снова сменилась дюнами. Песок никогда не вступал в сговор с беглецами. Пустыня честна в своем вечном голоде.

И вот уже отдаленный запах крови ударил в ноздри. Рехи учуял пленника раньше, чем увидел спотыкающийся силуэт.

«Попался!» — только подумалось ему. Инстинкт охотника повелел замедлить шаг, слегка притаиться, но Ларт не оборачивался. Он бежал, задыхаясь, размахивая перед собой крепко связанными руками.

«Вот же идиот! — подумал Рехи. — Ну и куда ты в таком виде? В пасть первому ящеру? Они здесь не ручные, если ты забыл».

Снова взыграло злорадство, чувство превосходства мешало трезво рассуждать. Как-то разом навалились все воспоминания о плене у полукровок. Жизнь в деревне, несомненно, чему-то научила, возможно, командной работе и навыкам боя. Но еще больше он нахлебался грязи интриг и предательства. Это Ларт научил его коварству. Впрочем, Рехи себя не оправдывал, потому что никогда по-настоящему и не чувствовал вины.

Без колебаний он в несколько прыжков настиг Ларта, и одним стремительным рывком сбил его с ног, повалив на песок. Затем оседлал и придавил коленями спину, одновременно схватив за отросшие грязные патлы. Ларт вскрикнул и зашипел не лучше ящера, но Рехи лишь плотнее сдавил его ногами.

— Куда пошел? А? К разлому? В лаве топиться? — приговаривал он. — Мясом паленым стать захотел! Вот падаль! Падаль ящерова!

— Куда угодно! Только не в Бастион! — выл Ларт. Он крутил головой, бил ногами, стремился лягнуть, но не дотягивался.

— Молчать! Будешь кровяной тушей, раз такой умный.

Рехи с силой ткнул Ларта мордой в песок и не отпускал, пока тот не закашлял, задыхаясь и сипя что-то неразборчивое. Не сказать, что чужие мучения доставляли удовольствие, но лишиться подпитки в виде крови — верный способ не дойти до цели.

— Отпусти! Дай умереть! — взмолился Ларт, застывая на песке.

— Ну уж нет!

Что-то щелкнуло в груди, болезненно защемило, на миг перехватило дыхание. Последний ответ вышел не злорадным, а каким-то испуганным, протестующим. «Кровяная туша» не заставила бы сомневаться в верности своих жестоких методов, которым тоже научил сам Ларт! Только ими же теперь Рехи надеялся отвратить его от неминуемой гибели, даже и связанного. Но пленник этого не понимал. Пока не понимал. А как объяснить и вразумить, чтобы не метался и не сбегал, Рехи не придумал.

— Успокоился?

— Да, — выдохнул Ларт. Рехи отпустил его руки и волосы, но коленями все еще давил на спину. Пленник тяжело переводил дыхание и отплевывал мелкий сор.

— Я отведу тебя к горам, если я проводник — наконец предложил он. — Дальше-то отпустишь?

Рехи немного успокоился, даже обрадовался, что нащупал нить разговора.

— Посмотрим, — уклончиво отозвался он. Но Ларта такой ответ не устроил, он снова вскинулся:

— К трехногим тебя, Рехи, только не в Последний Бастион. Я туда не вернусь. Меня там убьют! Они уже пытались как-то раз разрушить деревню. Говорят, мол, мы — уроды, мол, мы — порождения черных линий мира. И тут я узнал, что ты видишь линии. Что мне думать?

Пленник попытался скинуть с себя груз и устремиться дальше в неизвестность. Но Рехи отвесил ему пару тумаков, спокойно и твердо ответил:

— Вижу. И они черные и скользкие. Мерзость, короче.

При воспоминании о черных линиях всем существом овладело ощущение гадливости, будто заставили наесться разлагающейся мертвечины с червями. Во время голода полукровки и такой пищей уже не брезговали, еще и тухлую кровь из нее приходилось пить. Примерно такая же здоровая брезгливость возникала при каждом соприкосновении с линиями мира. Не верилось, что везде они такие. Наверное, еще одна «шуточка» Двенадцатого.

— И мы их порождения? — спрашивал Ларт, выкручивая голову и с отчаянием глядя в глаза Рехи, тот смутился:

— Ну… До Падения вас таких не было. Как и нас таких.

— Откуда тебе знать?

— Видел.

— Как?

— Во сне.

— Мало ли что тебе снится, — небрежно вздохнул Ларт, утыкаясь лбом в песок.

— Если и были полукровки, то они не были похожи на вас.