Сильвия Лайм - Тайна ректора Вечерней Академии [litres]

– Приговор уже вынесен, – раздраженно бросил Ивар. – При всем моем уважении, сьер Рес, вы опоздали.

И голос его звучал так, словно ни о каком уважении и речи идти не может.

– Это вам кажется, – ничуть не смутившись, ответил ректор, подав знак офицерам. Те тут же подхватили девушку, которая от слабости едва стояла.

Гвардейцы Ивара были вынуждены отступить. Их было меньше, да и перечить старшим по званию они не имели права.

Казалось, Рейнар все продумал.

Коротко кивнув головой на выход, он продолжил:

– Приговор смертной казни был обжалован, и прямо сейчас его величество явился на Рыбную площадь, чтобы лично присутствовать при повторном рассмотрении дела.

Ивар, казалось, разозлился, но сдержал себя. Только сжатые кулаки его выдавали да заигравшие на щеках желваки.

– Ничего не изменится, сьер Рес.

– Посмотрим, – ответил Рейнар, не глядя больше на министра.

И Арлин поняла, что он и сам не уверен в том, что дело можно поправить.

Однако, несмотря ни на что, фея все равно была рада. Сердце билось в груди как ненормальное. Пело и пульсировало, разгоняя кровь по застывшим венам.

Он пришел! Пришел за ней, чтобы спасти…

Через десять минут она оказалась на той самой Рыбной площади, что располагалась в непосредственной близости от королевской тюрьмы. Чтобы, так сказать, при выходе из камеры сразу приступать к делу – к казни.

Арлин громко сглотнула, потому что увидела прямо напротив здания, откуда ее вывели, свежесколоченный эшафот с виселицей. Ивар не солгал – для нее все уже было подготовлено. И толпа людей стояла вокруг, лениво пожевывая булочки и переговариваясь.

Жители Беларии были обделены развлечениями. Его величество Вердан Луноликий редко устраивал общественные гуляния. Все праздники проходили только для знати в королевском дворце. А черни оставались лишь зрелища публичных казней, да еще шанс поглазеть на трупы монстров Разрыва, пока тех везут в тележках в государственную лабораторию.

Обычно Арлин обходила подобные сборища стороной. Но сегодня ей выдалась уникальная возможность понаблюдать с самого лучшего места за тем, как оживляется простой люд при виде чужих страданий. Единственный и последний в ее жизни шанс.

Офицеры молчаливо довели ее до эшафота, заставили подняться по ступенькам туда, где стоял мощный широкоплечий палач, и встали рядом, окружив ее кольцом.

Толпа зашумела, все рассматривали фею так, словно перед ними была диковинная зверюшка. Из галдящей массы людей доносились крики, улюлюканье и смех.

А Арлин… чувствовала себя уже погибшей. И только лицо Рейнара, которое никак не стиралось из ее мысленного взора, позволяло не упасть в обморок. Она надеялась, что он сможет что-то сделать. Но внутреннее ощущение безысходности уже слишком сильно пустило корни в ее сердце.

Кроме того, в толпе, что глазела на нее, как на пугало, недостойное уважения, ей чудились взгляды ее студентов. И от этого становилось еще хуже.

Даже если она случайно выживет, разве сможет потом продолжить нормальное существование? Казалось, ее жизнь только-только наладилась. Она получила розу, которая должна была оградить ее от паладинов, у нее была нормальная зарплата, и умереть от голода больше не грозило. Кроме того, был призрачный шанс изменить будущее всех существ Разрыва, повлияв на умы дворянства. И вот – все разрушено. Даже если она останется жива, ей придется скрыться. Забыть обо всем. Даже о Рейнаре…

Арлин глубоко вздохнула, а затем вдруг криво усмехнулась, так, что офицеры бросили на нее удивленные взгляды.

Какой смысл думать обо всем этом, если ее все равно убьют?..

В это самое время Рейнар и Ивар скрылись в огромном шатре, который раскинулся в паре десятков метров от эшафота. На его ткани были начертаны символы правящей династии, а на самом верху изображена серебряная луна – личный герб его величества. И Арлин поняла, что прямо в этот момент там, внутри, решается ее судьба.

Время начало течь болезненно медленно. Все прошедшие сутки пролетели для нее за один миг. Фея почти не помнила, как провела те часы одиночества в помещении для допроса, когда была привязана к стулу. Ее сознание то вспыхивало, то вновь ныряло в беспамятство. В тот момент она уже считала себя мертвой.

А сейчас несчастные десять минут показались вечностью… потому что в сердце зажглась болезненная, кровоточащая язва надежды.

Когда наконец двое мужчин вышли из шатра, Арлин вцепилась взглядом в лицо Рейнара, чтобы понять, каков исход переговоров. Но по его мрачному выражению ничего понять было невозможно. Разве что… ее все равно ждет смерть. Однако против этого предположения выступало такое же мрачное лицо Ивара Лозьер-иса. Оба мужчины были недовольны.

Арлин стиснула пальцы на изрядно помявшемся желтом платье, которое со вчерашнего дня ей так и не позволили сменить, и зажмурилась. Ждать не было больше никаких сил.

Однако, вновь открыв глаза, она увидела, что вслед за двумя мужчинами из шатра выходит сам король. На нем была длинная мантия и дорогой наряд, блистающий каменьями, орденами и медалями. Его величество окружало кольцо стражи, а возле него шел одетый в позолоченные доспехи паладин.

Арлин вздрогнула.

Сперва она решила, что ее все равно казнят, только палачом будет выступать именно он, рыцарь, убивающий монстров Разрыва, – паладин. Однако его меч покоился в ножнах, а в руках он нес нечто странное. Что-то высокое, накрытое металлическим блестящим куполом, испещренным диковинными надписями.

Буквально через минуту вся процессия приблизилась к эшафоту. Король остался внизу, усевшись на принесенный специально к нему трон, а все остальные поднялись к ней. Паладин, удерживающий в руках свою странную штуковину, расположился с левой стороны от нее, а хмурый Рейнар – с правой.

Больше всего на свете фея хотела повернуться к своему дракайну и спросить: «Что происходит?»

Но он выглядел так мрачно, что Арлин не решилась.

А затем король лениво махнул рукой, и прозвучал зычный голос глашатая:

– Начинайте!

Паладин сдернул со своей ноши блестящую крышку.

Арлин была готова увидеть все что угодно. От топора палача до отрубленной головы предыдущего заключенного. Но того, что предстало ее глазам, увидеть не ожидала никак.

– Роза Сирена, – удивилась фея, вперив взгляд в пухлые мясистые листья и насыщенные, будто налитые кровью лепестки.

Перепутать было невозможно. Точно такой же цветок, только гораздо меньшего размера, стоял в ее комнате.

А еще – этот экземпляр тоже пел. Сейчас, когда металлическая крышка была снята, явив любопытным взглядам всей толпы диковинное и редкое растение, по воздуху начал разноситься негромкий, но сильный звук – мелодия, которую источала Сирена. Этот звук не заглушал голоса людей, не был похож на шум, от которого хочется избавиться. Словно перезвон колокольчиков на самой грани человеческого восприятия, щебетание птиц, доносящееся прямо из сердца каждого слушателя.