Джоанна Мейер - В бессердечном лесу [litres]

– Тренировки становятся все более странными, – задумчиво говорит Бейнс, прислоняясь грузным телом к плиточному краю бани.

Рэйнальт закрывает глаза, его белые волосы плавают вокруг него.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Король к чему-то готовится, – отвечает Рэйнальт, не открывая глаз. – Вернее, готовит свою армию.

Я помешиваю воду пальцем, наблюдая за рябью.

– К войне с Гвайдом?

Он качает головой.

– Гвайд для нас не угроза.

– К чему тогда?

– Почему, по-твоему, мы тренируемся с огнем? – интересуется Бейнс.

И в этот момент меня осеняет.

– Он хочет напасть на лес. Вооружить свою армию и…

– И сжечь лес дотла, – заканчивает он.

Рэйнальт кивает.

– Это единственное объяснение. Он набирает все больше и больше солдат. А тренировки, как сказал Бейнс…

– Странные, – повторяю я. – Но король не может напасть на лес. Никто не может. Когда он пытался сжечь его в прошлый раз…

– Нам всем известна история Тариана, – перебивает Рэйнальт, подразумевая деревню, которую уничтожила Гвиден в отместку за то, что король спалил ее деревья. – Должно быть, у него есть план.

Я думаю о деревьях в горшках во дворце, об узорах из листьев и звезд на воротах.

– Может, он просто хочет подготовиться на тот случай, если лес разрастется до самого Брейндаля. Чтобы мы могли защититься от нее.

Несмотря на мое недовольство королем, уж лучше я буду на его стороне, чем на Гвиден. По крайней мере, он не пытался меня убить.

– Возможно, – с сомнением отвечает Бейнс. – Но мне кажется, тут что-то другое. Что-то большее.

Я думаю об отце, запертом где-то в темнице. О метеоритном дожде и небе, которое изменилось невероятным образом.

Я не хочу больше никогда видеть лес. Но если он придет сюда…

Если он придет сюда, мне от него не сбежать.

Мне не по себе во дворце Пожирателя. Я пробыла здесь уже несколько недель, и до сих пор мне удавалось оставаться незамеченной, но я чувствую его угасающую душу, хрупкую силу.

Что он сделает, если обнаружит меня? Если поймет, кто я на самом деле?

Не знаю. Но каждый раз, проходя мимо берез в горшках, я боюсь оказаться на их месте: с ногами, погрязшими в почве, запертой в глине. С неподвижным телом. И замершим сердцем.

Я стараюсь не смотреть на них.

Мое человеческое тело крепнет с каждым днем. Я занята с утра до вечера. По ночам, когда сплю в узкой кровати в крыле для слуг, мне снится мама: она ломает меня на щепки и скармливает огню. Снится Пожиратель Душ, сковывающий меня железом. Оуэн, пронзающий мое сердце ножом.

Мне не нравится спать в этом облике.

Мои дни наполнены работой и стенами, заслоняющими собой небо. Но по вечерам я свободна. Я провожу их во дворе кухни, впитывая в себя ветер и звезды, вспоминая времена, когда у меня не было необходимости в пище и отдыхе. Когда мне не нужна была ничья компания. Но несмотря на все это, я не скучаю по телу сирены.

Потому что Оуэн здесь. Живой, целый и невредимый. Он со мной. И Пожиратель до сих пор его не тронул.

Вечером после того, как я отвела Оуэна к сестре, он пришел во двор, чтобы еще раз меня поблагодарить. После этого он навещает меня почти каждый день, и на закате я стараюсь брать задания на свежем воздухе, чтобы быть во дворе к его приходу.

Сегодня он проходит через ворота, спрятав руки глубоко в карманах. Я должна лущить горох для Хелед, но миски лежат забытые на скамейке у двери. Вместо этого я сижу у кустов роз и расхваливаю их бутоны. Они белые и нежно-розовые и полностью отличаются от кроваво-алых роз в волосах моей сестры.

– Бедвин?

Я резко вскидываю голову, щеки заливаются краской, как часто случается в моем нынешнем теле, когда я делаю что-то глупое. Нормальные люди не разговаривают с растениями.

Оуэн улыбается и наклоняет голову вбок.

– Как сегодня дела у Авелы?

Я вытираю грязь с пальцев и тоже расплываюсь в улыбке. По его просьбе я проведываю девочку так часто, как только могу – боюсь, что Оуэна опять поймают, если он сам к ней пойдет.

– Довольно неплохо. Я тайком приношу ей печенье.

– Я рад. – Он подходит к стене, забирается на нее и садится, как обычно.

Я присаживаюсь рядом. Никак не привыкну к этому человеческому телу, к прохладному прикосновению вечернего воздуха, к учащению пульса от близости Оуэна.

– В чем дело? – спрашиваю я, поскольку с ним явно что-то не так.

– Кажется, король планирует напасть на Гвиден. Сразиться с лесом.

Моя кровь стынет в жилах.

– Когда?

Оуэн косится на меня – похоже, это не тот вопрос, который он ожидал услышать.

– Скоро, наверное. Армия проводит тренировки с огнем.

Я стараюсь сдержать дрожь.

– Ты когда-нибудь была в лесу?

Так как ответить честно нельзя, я просто киваю.

– Королю потребуется что-то посерьезнее огня. Посерьезнее мечей и мушкетов. – Его челюсти напрягаются, взор направлен на армейский лагерь.

Оуэн прав. Но я достаточно хорошо знаю Пожирателя, чтобы бояться, что у него есть в запасе не только оружие и клинки. Или скоро будет.

– Ты будешь сражаться с лесом? – спрашиваю я. – Если король действительно выступит против него?

Его лицо ожесточается.

– Я не питаю теплых чувств к лесу.

Я провожу пальцами по вершине каменной стены. Каждый раз, когда я его вижу, мне хочется рассказать правду. Но нельзя. Знай он, кто я, он бы не сидел так близко, не говорил бы со мной как с подругой. От этого у меня болит сердце. Я пытаюсь довольствоваться тем, что имею. На большее рассчитывать не приходится.

Но мне хочется большего.

На черных небесных просторах загораются звезды. Я хочу придвинуться к Оуэну, но не осмеливаюсь.

Он расслабляется и показывает на самую яркую звезду.

– Это планета Бигайл, Пастух. Легенды гласят, что он присматривает за звездами.

Я улыбаюсь – он любил рассказывать подобные истории, когда мы сидели на холме. Представляю, будто он знает, кто я, и не имеет ничего против. Или что я на самом деле человек, а то, кем я была раньше, уже не имеет значения. Что глубоко внутри меня пылает душа – так же ярко, как его.

– Расскажи мне больше о звездах, – прошу я.

Он смотрит на меня с улыбкой.

И рассказывает.

Каждый вечер после ужина я поднимаюсь по холму к железным воротам тюремного двора и пытаюсь добиться встречи с отцом. Тюрьма находится на противоположной от кухни стороне, но несмотря на внушительные ворота и многочисленную стражу, дворики поразительно похожи друг на друга. В первый вечер страж даже позволяет мне войти и просит подождать, пока он проверит тюремные записи, чтобы узнать, допускаются ли к отцу посетители. Не допускаются.