Джоанна Мейер - В бессердечном лесу [litres]

Сердце Серены бешено колотится, тело дрожит. Что-то капает мне в рот, и я чувствую соленый привкус.

– Я знаю, что она заставила тебя это сделать, – хриплю я. – Но ты сильнее ее. Серена, ты сильнее.

Стебли сжимаются, выдавливая из меня весь воздух. Из ран на груди вытекает слишком много крови.

Но она не наносит смертельный удар. Просто держит меня на месте. Серена борется с магией матери, содрогается от нее, будто эта битва разрывает ее на части.

Небо раскалывает еще одна молния, и между нами проносится холодный ветер.

Серена беззвучно втягивает воздух, и стебли отступают, бросая меня на землю.

Мне едва хватает сил, чтобы поднять голову.

Король Элинион скачет через ряды своей умирающей армии, дождь барабанит по золотым доспехам. Он останавливается в паре шагов от Гвиден и ее кошмарного создания и спешивается. Одним быстрым движением снимает шлем. Его темные волосы развеваются на ветру и мокнут от дождя. Король поднимает руку к небу, щелкает пальцами, и свет прожигает землю – так близко, что я чувствую потрескивание, шипение жара. Он призывает звезды.

Гвиден спрыгивает со своего зверя и шагает ему навстречу.

Оуэн смотрит на меня.

Его губы шевелятся, но не произносят ни слова.

Взгляд пронзает меня.

Умоляет.

Но он не понимает.

Я ничем не могу ему помочь.

Он ошибается.

Я никогда не принадлежала себе.

Только ей.

Если бы не Пожиратель, скачущий под дождем,

она бы заставила меня убить его,

и он бы лежал у моих ног,

разрубленный на кусочки.

Вероятно, он все равно умрет.

Из него вытекло столько крови…

Мама отвлеклась на Пожирателя.

Нужно бежать

далеко,

далеко

отсюда.

Но я просто стою.

Будто приросла к месту.

Я не брошу его

истекать кровью в грязи.

Не могу.

Земля идет ходуном.

За Оуэном и убитыми солдатами

с лесом борется что-то новое.

Темные создания: свирепые, высокие.

Их крики наполняют небо.

Канген, Криафол и Прен, мокрые от дождя.

Они орудуют каменными мечами, которые выглядят так, будто высечены из самой горы. Братья оттесняют деревья. Оттесняют наших сестер.

Если мама их и заметила, то не подала виду.

Она смотрит на Пожирателя под проливным дождем. Ветер гремит костями на ее платье.

Он золотой, она серебряная,

и кажется,

будто весь мир

буйствует из-за них.

С долгие секунды они просто прожигают друг друга взглядами.

Мама дрожит перед ним,

как листочек во время бури.

Разумеется, она не боится Пожирателя.

И все же…

ее власть надо мной слабеет.

Оуэн задыхается на траве. Рядом с ним лежит тело девушки, которая едва ли старше его. Деревья убили ее. Убили всех.

И я их не остановила.

На холме Пожиратель по-прежнему смотрит на мою маму.

– Я и забыл, какое ты мерзкое чудовище.

Мама скалится, пульсирует от ярости и чего-то еще, чего я не понимаю: грусти.

– Когда-то ты так не думал. Было время, когда ты не стыдился целовать монстра в темноте.

Пожиратель смеется.

– Ты ошибаешься, ведьма. Для меня ты всегда была не более чем занозой в пятке. Я лишь искал достаточно острый нож, чтобы зарезать тебя.

Мама держится гордо и бесстрастно под дождем.

Я не понимаю,

как Пожиратель

не трепещет перед ней.

Ее голос сочится опасностью,

обещанием смерти.

– Я хотела, чтобы ты пришел с покаянием в глазах. Даже после стольких лет мы могли бы восстановить то, что было разрушено. Вместе мы были бы так могущественны… Против нас бы никто не выстоял.

Пожиратель усмехается.

– Не думай, что я пришел к тебе безоружным.

Он призывает звезду – та выплясывает на его ладони и сверкает белизной.

Пожиратель кидает ее на землю, и

та вспыхивает огнем,

опаляя траву у ног мамы.

– Не думай, что я боюсь твоей жалкой магии, идиот. Говоришь, я заноза? Так тому и быть.

Мама машет рукой.

Бессердечный лев прыгает на Пожирателя

и сбивает его в грязь.

– И не думай, что я забыла о тебе, дочка.

Внезапно мама переводит внимание на меня.

Я ежусь под ее взглядом.

– Я приказала тебе убить его, – кричит она в небо.

Ее сила обжигает меня, заставляет повернуться обратно к Оуэну.

За ним, за трупами и горящими деревьями, братья сражаются с лесом. Повсюду слышатся вопли.

А дождь

все

льет

и

льет.

– УБЕЙ ЕГО! – рычит мама.

Меня швыряет в сторону Оэуна. Из рук и ладоней выстреливают ветви. Они пронзают его, обвивают шею, сдавливают.

Я борюсь с ней всем своим естеством.

Но я беспомощна.

Мне его не спасти.

Его глаза убивают меня.

Они ясные, яркие.

Он смотрит так, будто доверяет мне.

Будто я не выдавливаю из него жизнь.

Я плачу

и

убиваю

его.

Но глаз не закрываю.

Я не стану отворачиваться

в момент

его смерти.

Это все, что я могу ему дать.

Мне так много хочется ей сказать, но в легких не хватает воздуха. Поэтому я просто смотрю на нее. Смотрю и молю, чтобы она поняла.

Что я не виню ее.

Что я благодарен за все те совместные ночи под звездами: в лесу, на стене.

Что, надеюсь, она будет помнить меня, когда я умру.

Боль поглощает меня с головой.

Я не могу дышать, не могу…

Его душа гаснет.

Сердце затихает.

Мои глаза застилают дождь и слезы.

Мама отвлекается от меня,

достаточно, чтобы я

убрала ветки, пронзившие его грудь.

Оуэн ахает и закашливается.

Из его ран вытекает кровь.

Но он жив, жив.

Позади нас бессердечный лев набрасывается на Пожирателя, и он поскальзывается в грязи.

Затем кричит слово в небо, и льва пронзает кусочек звезды, разрезая его пополам.

Мама кричит

от мук,

от гнева.

Призывает ветки из земли – острые, как клинки.

Метает их в Пожирателя,

одну

за

другой.

– Тебе не победить! – говорит он. – Я поглощу твое сердце, как поглотил душу, и буду жить, а ты умрешь, и никто о тебе не вспомнит!

– ГЛУПЕЦ! – сплевывает мама. – Когда я убью тебя, то сотру твои кости в порошок и втопчу в землю. В сравнении со мной ты ничто. Червяк!

Пожиратель свирепствует.

Мама ни в чем ему не уступает.

Как вдруг раздается громоподобный топот копыт:

по равнине скачет еще одна армия, чтобы присоединиться к жалким