Мария Гуцол - Три вороньих королевы [СИ]

Над землей поднимались обрывки травы, отрывались со стеблей вересковые соцветия, черные перья, мелкая пыль. Хастингс заслонил глаза рукой. Подумал и осторожно взял из судорожно сжатых пальцев Джил кривой нож Фиаб. Уж лучше так, чем снова почувствовать над собой власть оружия, жаждущего крови. Револьвер упирался ему в бок, неподвижный и как будто бы безопасный.

— А если он проиграет? — прошептала Джил, цепляясь за грязную рубаху Бена.

— Будем надеяться, что нет, — хмуро сказал Хастингс.

Король-Ворон и Эльнахар, воронья королева, кружили вокруг Жертвенного камня. А вокруг них кружило и клубилось древнее и страшное. Ведьма налетала, как огромная обезумевшая птица, пальцы ее крючились, сверкали когти. Крыльями раздувались на ветру рукава Короля-Ворона. Или это были настоящие крылья. Хастингс не взялся бы судить.

Кажется, они танцевали. Смертельно близко, опасно, заплетая вокруг себя волшебство, кружили вокруг жертвенника. Воздух стонал под птичьими крыльями, пыль закручивалась смерчами.

Дилан смотрела на это, широко распахнув незрячие глаза. Чуть подался вперед, словно пытаясь разглядеть, пораженно прошептал:

— Она сильнее. Она сильнее.

Сдавленно чертыхнулась Джил. Тихо спросила у Бена:

— Мы же не можем просто уйти отсюда, да?

— Не можем, — отрывисто кивнул он. — Круг не выпустит.

— Они сказали мне, что Король-Ворон должен разгребать эту кашу, — заострившееся лицо девушки побелело от напряжения. — А что делать, если он не сможет, не сказали.

— Часть его силы у Дилана, — Бен чувствовал себя так, как будто его пропустили через соковыжималку. И хотелось есть. Ужасно хотелось есть.

Он помолчал. Теперь даже он видел, что кружение черных фигур как-то несимметрично. Король-Ворон как будто бы теснил воронью королеву, но что-то было не так. И Хастингсу это "не так" не нравилось сильнее, чем напугало бы очевидное преимущество Эльнахар.

— Слушай, — сказал он. Сжал зубы, сам ужасаясь тому, что собирается сказать. — Королевскому камню нужна жертва. Иначе никому не уйти отсюда. Если она одолеет Ворона, я буду стрелять. Постараюсь не убить сразу. Если нам повезет. Если нам очень повезет, может быть, получится уложить ее раненную на этот хренов жертвенник. Если нет — буду стрелять на поражение. Ничего хорошего мне от этого не будет. Кажется, мой револьвер проклят. Так что я лягу на Камень, и дело с концом. Вы с Диланом уйдете. Скачущая-в-Охоте один раз вступилась за тебя, она поможет вам выбраться.

— Ты рехнулся, — свистящим шепотом сказала Джил.

Бен перехватил ее руку, сжал в своей.

— Вы выберетесь.

Трава и пыль поднялись в воздух еще выше, теперь они закручивались в единый смерч над головами сражающихся.

Сказать честно — Бену было страшно. И от того, что происходило возле Королевского камня, и от того, что он собирался сделать. Но никакого другого выхода он не видел. Хастингс опустил веки, отгораживаясь от каменного круга и жертвенника. Так будет правильно. Он не струсил, когда его оставили сторожить вход в Бездну, сред холода и темноты, не отступит и теперь.

Открыл глаза Бен как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эльнахар теснит Короля-Ворона все ближе к древнему алтарю. Лицо сида было серым от запредельной усталости, и лицо Дилана было таким же.

Неожиданно паренек сделал шаг вперед.

— Забери у меня! — крикнул он. — Забери свое!

Мальчишка нахмурился, потом резко вытянул руку раскрытой ладонью вперед. И Эльнахар разом отпрянула от Короля-Ворона. Дилан пошатнулся. Кое-как устоял на ногах, сделал неверный шаг, потом еще один. Бен едва успел его подхватить.

Король-Ворон перешагнул через тело Фиаб и двинулся к отступающей Эльнахар. Что-то изменилось в нем, неразличимо, но заметно. Плавность движений, крылатая тень за спиной, выражение лица, величественное, грозное.

Он схватил руку Эльнахар за запястье, сказал:

— Мне жаль, любовь моя. Мне так жаль.

И что-то было в голове сида такое, что заставило Бена зябко поежиться. Такая пропасть боли, которую никак не измерить, не понять даже. Хастингс отвел взгляд. А когда поднял его снова, увидел, как Король-Ворон бережно опускает на землю тело своей жены. На лице Эльнахар застыло удивление, какое-то детское, почти обида, такое странное для самой могущественной из вороньих королев.

— Он свернул ей шею, — пораженно прошептала Джил.

Бен медленно перевел дыхание. Самопожертвование временно откладывалось.

— Так странно, — проговорил Дилан. — Как будто я совсем ослеп.

Бен Хастингс держал его под мышки, и Джил показалось, если бы не охотник на фей, ее брат осел бы на землю таким же бесформенным кулем, как мертвая Эльнахар.

Она и сама стояла на ногах с трудом, каким-то запредельным усилием. На плече давило, над каменным жертвенником клубилась тяжелая, пугающая сила, и больше всего Джил хотелось, чтобы это все закончилось. Просто закончилось, и они смогли, наконец, вернуться домой.

— Верни глаза моему брату, — устало сказала она. — Ты обещал.

Король-Ворон обернулся к ним, прошестели черные одежды.

— Кажется, я не смогу, — проронил он.

Джил беззвучно охнула. Ей показалось — ее удалили с размаху по лицу. Это было… так несправедливо, так нечестно после того, что она прошла. После того, как Дилан отдал Ворону ту часть его силы, которая была у него.

— Чего-чего? — мрачно переспросил Бен Хастингс. Джил глянула на него с жалостью. Выглядел охотник на фей так, как будто его морили голодом. Или не как будто.

— Я не смогу вернуть твоему брату его глаза, — мягко повторил Король-Ворон. — Но зрение — смогу.

— Так какого хрена, — буркнул Хастингс. Джил помнила, как дрожали его пальцы, когда он взял ее за руку. — Мы все устали, не надо этих долбанных игр в слова.

— Это не игра, — сид покачал головой и опустился на одно колено перед Диланом. Взял в ладони лицо подростка: — Я не верну тебе твои глаза. Слишком много времени прошло, слишком много я ворожил с тех пор. И ты сам отдал мне то, что я оставил тебе залогом. Этого вспять не обернуть. Но я могу отдать тебе свои глаза. Они, пожалуй, более зоркие и умеют видеть чудесные сны.

— Ладно, — сказал Дилан.

Вначале Джил показалось, что ничего не произошло. Только Король-Ворон моргнул и едва заметно поморщился. А потом Дилан обернулся к ней с радостным возгласом:

— Вау!

Он поднял руку, дотронулся до щеки Джил почти с удивлением. Сказал, щуря странные, серебристо-стальные глаза:

— Ты теперь совсем другая. И все другое. Я могу посчитать, столько у тебя седых волос, и сколько — у твоего парня.

Джил порывисто обняла его:

— Мы вернемся домой, Дилан. Вернемся домой. Мать, наверное, уже с ума сошла.

— Нам влетит, — с отстраненной задумчивостью протянул подросток.