Элизабет Корр - Корона когтей [litres]

Ланселин не сбежал из Цитадели. Тэйн из Фениана мертв.

Во второй раз я рассказываю о своей встрече со Покаянными. Про их существование слушают скептически, поэтому я рада, что Верон, по крайней мере, выжил, чтобы подтвердить их невосприимчивость к нашим прикосновениям. Но, учитывая сомнительный исход моей встречи с Жакет, все это больше похоже на интересную историю, чем на что-то конкретное.

Кроме того, как Дамарин найдет нас, даже если она убедит свою мать прислать помощь?

Нисса трясет меня за плечо.

– Адерин? Вы заснули…

Я потираю лицо и оглядываюсь. Я все еще сижу за каменным столом в главном зале, но остальные, кто был со мной, разошлись. Остался только Верон.

Все болит, кроме пульсирующей ноги.

Моргая, я смотрю на Ниссу.

– Вы благополучно вернулись. Вы и Блэкбилл.

– Да, – она колеблется, – мне очень жаль, Адерин. Возможно, если бы мы остались…

– Это бы ничего не изменило. Он бы и вас убил. По крайней мере, Блэкбилла. Он мог бы оставить вас в живых, чтобы поторговаться, – я протягиваю руку и пытаюсь массировать плечи. – Как он? Он знает?

Нисса понимает, что я говорю о Блэкбилле и смерти Одетты.

– Он знает. Ему сказал лорд Корвакс. Я посидела с ним немного, но он растерян. Он не хочет верить, что это правда, – она отрицательно качает головой. – Время поможет. Немного.

Конечно, ей должно быть это известно.

– Пойдемте, вам надо позаботиться о ноге.

Я смотрю вниз. Моя левая нога покраснела и распухла, Верон и Нисса ведут меня, поддерживая, в маленькую комнату высоко в комплексе, достаточно высоко, чтобы в скале было закрытое ставнями отверстие, которое можно принять за окно. В комнате нет ничего, кроме набитого соломой матраса и фонаря, но, по крайней мере, она уединенная. Нисса идет за одной из почтенных сестер, которые служат целительницами в отсутствие наших бескрылых докторов. Несмотря на боль в ноге, матрас достаточно мягкий, особенно учитывая, что я не спала с тех нескольких часов, что провела на пляже в Фениане, и я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми. Верон сидит, скрестив ноги, на полу рядом со мной.

– Вы бы предпочли, чтобы я ушел?

Я отрицательно качаю головой. В действительности шансы Летии и Ланселина выжить и сбежать из Цитадели невелики. Почти все, кто мне дорог, либо мертвы, либо пропали без вести. И я помню обещание Таллис, данное мне той ночью в Хэтчлендсе: она убьет меня, но только после того, как заберет у меня все и заставит смотреть, как страдают и умирают те, кого я люблю… Несмотря на постоянный гул голосов, доносящийся из главных пещер, я никогда не чувствовала себя более одинокой.

– Побудьте со мной немного… – я потираю глаза. – Вы говорили со своим братом?

– Да. Он все еще с Ароном. Мы полагаем, что остальные мои люди сбежали на базу, которую мы устроили на Тесалисе.

– Вы с Валентином должны присоединиться к ним. Уходите, пока еще есть время. Возможно, когда-нибудь вы сможете вернуться, – я пытаюсь представить себе будущее Верона, в котором он укрепит мир в Селонии и станет лучшим королем, чем те, кто был до него. Я не могу себе представить никакого будущего.

Вой, полный агонии, пронзает Эйрию – кажется, одного из раненых оперируют, – и я возвращаюсь на посадочную платформу, слушая крики умирающих Одетты, Лина и Пира в своей голове, не в силах им помочь. Острие горя пронзает мое оцепенение. Я перекатываюсь на бок, прижимаю ноги к животу и крепко обнимаю их, а по щекам текут слезы.

Верон говорит что-то по-селонийски, потом добавляет:

– Мне жаль. Мы стали свидетелями слишком многих смертей, – он смахивает слезу и приглаживает мои волосы. Целует меня в щеку.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Колеблюсь. Но боль от всего, что произошло, слишком велика для меня, чтобы вынести ее в одиночку. Я поднимаю подбородок, и он прижимается своими губами к моим. Целует меня глубоко, и мое тело начинает расслабляться.

– А теперь отдыхайте, Адерин.

Я перестаю бороться с усталостью и закрываю глаза. По-моему, слышу, как он вздыхает. Я чувствую, как его пальцы касаются моей щеки, а рука ложится на мою.

– Я не полечу на Тесалис, – бормочет он едва слышно. – Я останусь здесь. Я должен довести дело до конца…

Я начинаю гадать, что он имеет в виду, но конец моей мысли растворяется во сне.

Во сне я снова в Мерле. Мой дом не пострадал, и Летия с Ланселином тоже там. Как и мои родители, поэтому я понимаю, что это не реальность. Я нахожу маму в ее розовом саду, и могу сидеть рядом с ней и рассказывать ей об Одетте и Люсьене, а она обнимает меня и говорит, что все будет хорошо…

Я не хочу ее отпускать.

Некоторое время я лежу неподвижно с закрытыми глазами, пытаясь уцепиться за ощущение материнских объятий.

Но это длится недолго. Комковатый соломенный матрас подо мной, ветер, стонущий за пределами Эйрии, заставляют меня окончательно проснуться.

Я одна в маленькой, освещенной лампой комнате. Нога у меня забинтована, к каменной стене прислонен костыль; наверное, кто-то обработал мою рану, хотя я ничего не помню. Сквозь щели в ставнях видно темное ночное небо.

Я смотрю на каменный потолок и выбираю Верона как наименее ужасную тему для мыслей. Его приглашение в Рогаллин было довольно ясным. Он мне нравится. Он даже вызывает у меня желание. Некоторое время я обдумываю возможность затащить его в свою постель. В этом были бы свои плюсы. Своего рода месть как Люсьену, так и Арону. Мысль о том, что я могу потеряться в его объятиях, забыть о Таллис, об Одетте, обо всем на свете, – еще большее искушение. И какая разница, начнут ли люди сплетничать? Возможно, через несколько дней мы все умрем.

Но, несмотря на все мои доводы и оправдания, что-то меня удерживает. Наверное, стыд. Или нежелание использовать его.

Или тот факт, что, несмотря на все, что сделал Люсьен, несмотря на то, что это жалко, унизительно и абсурдно – я все еще люблю его.

Я не могу продолжать отношения с Вероном. Думаю, мне следует сказать ему об этом в ближайшее время.

Я поворачиваюсь на бок и пытаюсь снова заснуть.

На следующее утро я отправляюсь на поиски Арона. Нисса ведет меня в свою комнату. Я стою за дверью и умоляю его поговорить со мной. Умоляю его что-нибудь сказать, даже если все, что он может мне сказать, – это упреки.

Он не отвечает.

Я вызываю оставшихся в живых советников и пытаюсь, поскольку мне нужно что-то делать, решить, что делать дальше.

В течение следующих нескольких дней мы посылаем гонцов в верные доминионы, чтобы сообщить новости о нападении и просить поторопиться. Мы слушаем донесения разведчиков, посланных наблюдать за Цитаделью, и начинаем строить разные планы. Планируем нападение на Цитадель, если дела пойдут хорошо; и осаду Эйрии, если дела пойдут плохо. Патрус, я уверена, знает, где находится Эйрия. Скоро он поделится этой информацией с Таллис. Песнопения почтенных сестер, читающих литании и поющих Благословения Мертвых, фоном сопровождают любую деятельность. Слишком многие из тех, кто бежал из Цитадели, умерли от ран.