Ренсом Риггз - Разрушение Дьявольского Акра

— Тогда сделка отменяется, — крикнул Ламот. — Он никогда не будет готов. Вы все это время водили нас за нос.

— На самом деле мы очень близки к прорыву, — сказала мисс Королёк, повторяя слова мисс Сапсан.

— Опять ложь, — проворчал Паркинс.

— Удачи в сражении с Каулом без нас, — сказал Ламот. — Мы забираем наших людей и возвращаемся домой.

— Не знаю, как вы туда доберетесь, — сказала мисс Сапсан. — Пенпетлекон закрыт до особого распоряжения.

Еноты с шипением поднялись с шерсти Ламота, когда его лицо стало багровым. — Вы откроете его для нас. Прямо. Сейчас.

— Я полагаю, они могли бы летать коммерческими самолетами, — сказала мисс Кукушка мисс Сапсан, ее тон был непринужденным. — Как далеко отсюда аэропорт Хитроу? Девяносто минут на такси?

Ламот и Паркинс были поражены апоплексическим ударом, но им больше нечем было угрожать имбринам.

— Вы нажили себе могущественного врага! — сказал Паркинс, слюна слетела с его губ.

Но их подчиненные выглядели смущенными и все более встревоженными. Тощий ковбой в джинсах с головы до пят поднял смятую бумагу и сказал: «Босс, это правда, что вы собирались перезагрузиться без нас?»

— Кто тебе велел это поднять? — рявкнул Паркинс.

— Можно посмотреть? — спросил человек в медвежьих шкурах у человека в джинсах.

— Перестань читать и сломай что-нибудь! — крикнул Ламот.

Человек в медвежьей шкуре послушно пнул ногой маленький столик.

— Хватит с меня ваших истерик! — крикнула мисс Кукушка, и в комнату ворвались еще шестеро охранников и окружили американцев. — Проводите их, пожалуйста. А если они ещё что-нибудь сломают или будут кому-то угрожать, заприте их в тюрьме.

— Убери от меня свои чертовы руки! — крикнул Паркинс, вырываясь из рук одного из охранников. — Я… ухожу. Давайте, ребята.

— Посмотрим кто будет смеяться последним! — крикнул Ламот, когда их вывели.

Мисс Сапсан покачала головой.

— Такие неутешительные маленькие человечки.

Когда крики американцев эхом разнеслись по коридору, я подумал, насколько хуже нам было бы без них, сражающихся на нашей стороне. Однако я не успел далеко уйти от этой мысли, потому что, как только их голоса исчезли, в комнату вбежал запыхавшийся помощник Перплексуса Матье.

— Мадам, — воскликнул он. — У нас есть новости!

Он согнулся пополам, тяжело дыша.

Прежде чем он успел сказать, что это было, в комнату ворвался Миллард, его синяя мантия развевалась позади него, свернутые карты под мышками.

— Перплексус нашел дорогу, — объявил он. — Быструю, но очень неприятную. Он все объяснит.

И тут вслед за ним ворвался самый знаменитый в истории темпоральный картограф — сам Перплексус, бормочущий что-то по-итальянски, с руками, заваленными еще большим количеством карт.

— Saluti segnore [5] Здравствуйте, уважаемые дамы (итал.). , - сказал он, кланяясь имбринам.

За ним по пятам следовала Франческа, которая пыталась поймать бумаги, выскользнувшие у него из рук. Вся башня начала опрокидываться, и он добрался до стола для совещаний как раз вовремя, чтобы они опрокинулись на него.

— Mi scusi, — извинился Перплексус, сгребая карты в кучу и небрежно кивая мне, хотя я не мог видеть его глаз за маленькими круглыми очками, которые он всегда носил.

Вместе с Миллардом он развернул карту Европы, которая покрывала карту Лондона Имбрин.

— Мы совершенно уверены, что место встречи — петля мисс Крачки, — сказал Перплексус, переходя на английский с сильным акцентом. — Он похлопал себя по карманам, что-то ища. — Она просуществовала всего три года, во время Великой войны, которая является molto piccolo (очень маленьким) окном времени, с точки зрения прыжков… очень трудно найти.

— Петля мисс Крачки разрушилась более ста лет назад, — сказал Миллард, — поэтому, чтобы войти в нее, мы должны найти петлю, которая существовала одновременно с ее петлей и которая также сохранилась до наших дней. Но от этого урожая осталось очень мало.

— Это было ужасное время для странностей, — объяснила мисс Сапсан, в основном для нас с Нур. — Война разрывала Европу на части, а пустоты начали всерьез охотиться за нами только несколько лет назад; потребовалось некоторое время, чтобы понять, с чем мы имеем дело и как лучше от нее защититься.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила мисс Королёк у Перплексуса, который все еще рылся в карманах.

— У меня был флакончик, — сказал он, — эспрессо.

Капля пота скатилась по его бледному лбу.

Мисс Зарянка щелкнула пальцами.

— Кто-нибудь, принесите ему крепкого кофе.

Охранник отдал ей честь и выскочил из комнаты.

— Мы очень надеялись найти маршрут, который не предполагал бы пересечения каких-либо военных зон, — продолжал Миллард. — Или очень мало..

— Один кандидат находится в Монголии, — сказал Перплексус, вытирая лицо тяжелым черным рукавом пальто, прежде чем ткнуть мелом мисс Кукушке в карту. — В безопасности, как мы и договаривались, но довольно далеко. Чтобы добраться до петли мисс Крачки во Франции, потребуется две недели пути.

— Времени у нас нет, — сказала мисс Зарянка.

Перплексус повел указкой на юго-запад.

— Вторая — в Адриатическом море, 1918 год. Гораздо ближе. — Он остановился на острове где-то между Италией и Грецией. — Но это на lazzaretto — карантинном острове.

— Он не только хорошо охраняется, но и заражен испанским гриппом, — сказал Миллард. — Мы не можем допустить, чтобы вы умерли от болезни, и даже если бы мы могли гарантировать вашу безопасность в этом отношении, путешествие заняло бы пять дней, так что в целом рисковать не стоит.

Охранник вернулся с крошечной чашкой в руках.

— Эспрессо, — сказал он, протягивая чашку Перплексусу, который осушил ее двумя благодарными глотками.

— А-а-а, — сказал он, и с его губ сорвался пар. — Когда тебе столько лет, сколько мне, кофе — практически единственное, что поддерживает твою жизнь.

— А третья петля? — спросил я, чувствуя, как тревожно сжимается моя грудь.

— Гораздо ближе, — сказал Миллард. — Практически на вершине петли мисс Крачки. Всего в десяти милях отсюда.

— Но тут есть подвох, — догадалась Нур.

— Разве не всегда, — пробормотал я.

— Петля мисс Крачки находится на одной стороне поля боя, а эта петля 1918 года, принадлежащая мисс Ястреб, — на другой. — Он указал на петлю на севере Франции. — О морском пути не может быть и речи; он заблокирован военными кораблями, патрулируется подводными лодками и в любом случае займет слишком много времени. Лучший путь — по суше прямо через линию фронта — один из худших адов двадцатого века.

Последовала пауза, и через несколько секунд Нур поняла, что комната смотрит на нее. Она напряглась. «Что? Я не передумала».