Ренсом Риггз - Разрушение Дьявольского Акра

Енох наклонился к ней.

— Это окопная война. Пули, бомбы, газ, болезни. Тебе нужно чудо, чтобы пережить это.

Она посмотрела на него так, словно он был немного медлителен.

— Тогда нам придется договориться об одном. — Она повернулась к имбринам. — Не то чтобы у меня был выбор. Верно?

Имбрины покачали головами.

Тогда я был уверен, что хочу знать Нур Прадеш до конца своей жизни. Какой бы короткой или длинной она не показалась. И тут новая мысль пришла мне в голову, и холодная волна страхом коснулась моего сердца.

— Я хочу поговорить с тобой наедине, — сказал я.

— Нам не о чем говорить, — сказала она, но я все равно уговорил ее отойти от стола.

— Ты не должна этого делать, — прошептал я.

— Нет, не должна. Но я знаю. Я выпустила этого монстра.

— Ты этого не делала…

— Не будем больше спорить. Я здесь единственная, кто может отправить Каула туда, откуда он пришел. Выбора нет. Во всяком случае, не для меня. Если это убьет меня, то пускай. Но тебе не обязательно идти. На самом деле, я бы предпочла, чтобы ты выжил. Я сделала это. Это моя борьба.

Мысль о том, чтобы позволить ей сделать это в одиночку, сама мысль об этом наполняла меня физическим отвращением.

— Или моя, — сказала Бронвин, шагнув к нам.

Эмма присоединилась к ней.

— И я с вами.

— Это слишком опасно, — сказала Нур. — Вы, ребята, не обязаны…

— Вы не пройдете и пятисот футов без моего знания карт, — сказал Миллард, и его синяя мантия со свистом облетела стол, направляясь к нам. — Это мой маршрут, и я должен быть там, чтобы помочь вам сориентироваться.

Эддисон покинул свое место рядом с мисс Королёк и торжественно направился к нам.

— Большую часть своей жизни я прожил в петле зверинца. Если кто-то и может помочь вам справиться с петлей мисс Крачки, так это я.

Енох раздраженно вздохнул и сказал:

— Я не собираюсь оставаться здесь, извиваясь на ветру. Мне будет так скучно.

— Ну, если вы все уходите… — начала Оливия, но так много людей в один голос закричали «НЕТ!», что она даже не закончила фразу.

Она выглядела обиженной.

— Прости, Оливия, — сказала Эмма. — Только для больших детей.

Имбрины смотрели на нас со странным выражением — смесь гордости и страха. Больше всех гордилась мисс Сапсан, но она побледнела, как простыня.

— Алма, ты это одобряешь? — спросила мисс Зарянка.

В ответ она только кивнула.

Было решено, что мы уедем этой же ночью, всего через несколько часов. Времени терять было нельзя; с каждым часом Каул становился все сильнее, и наши шансы пережить атаку, которую он, несомненно, готовил, уменьшались. Мисс Кукушка, мисс Королёк и мисс Сапсан вместе с нами вышли из зала совета и спустились вниз, в отдел костюмов. Из огромной комнаты, заполненной висячими вешалками, Гастон, директор костюмерного отдела, выбрал для каждого из нас соответствующие эпохе наряды, все оттенки коричневого и зеленого, которые смешались бы с перевернутой землей поля боя и, надеюсь, привлекли бы минимальное внимание либо британских и французских солдат возле петли мисс Ястреб, либо немцев после того, как мы пересекли линию фронта.

Пока мы примеряли одежду, мы собрались в кучку вокруг раздевалки, и имбрины говорили с нами о том, что произойдет, когда мы перейдем границу. Они старались скрыть свою нервозность, но она проявлялась в том, как мисс Сапсан продолжала теребить шпильки в своих всклокоченных волосах, в постукивающей ноге мисс Кукушки и в несвойственном ей спокойствии мисс Королёк. На самом деле они мало что могли нам рассказать. Они не очень хорошо знали мисс Ястреб, но мисс Кукушка несколько раз повторила, что ни при каких обстоятельствах мы не должны пытаться пересечь линию фронта, чтобы найти вход в петлю Крачки без ее помощи.

— Она наверняка знает безопасный путь, — сказала мисс Сапсан, — потому что держала там петлю большую часть столетия.

Но в ее голосе звучало больше надежды, чем уверенности, и тот факт, что несколько минут назад я никогда не слышал о мисс Ястреб, навел меня на мысль, что она может оказаться подсадной уткой и вообще не очень полезной.

— Все не так, Гастон, все не так, — нетерпеливо сказала мисс Кукушка, сморщив нос при виде моего наряда. — Куртка делает его слишком похожим на солдата.

Я сбросил верхнюю часть одежды, и Гастон снова исчез за стеллажами.

— Жаль, что я не могу пойти с вами, — сказала мисс Кукушка. — Я с севера Франции и хорошо знаю местность, куда вы направляетесь. Не в военное время, но все же…

— Я бы отдала оба своих крыла, чтобы сопровождать вас, — тяжело сказала мисс Сапсан. — Но все двенадцать имбрин должны остаться здесь, в Акре, иначе Одеяло и его защита рухнут.

— Не беспокойтесь о нас, мисс, мы вернемся раньше, чем вы успеете оглянуться, — сказала Бронвин и улыбнулась.

Мисс Сапсан заставила себя улыбнуться в ответ.

Мы вернулись в Дитч-Хаус без имбрин, чтобы собрать вещи и немного отдохнуть перед дорогой, и, покинув здание министерства, были вынуждены пройти сквозь беспокойную толпу у его дверей. Позади нас Франческа объявила в мегафон, что имбрины скоро обратятся к ним. Через несколько минут кипяток в чайнике утихнет, но вместе с ним исчезнут подкрепления и дополнительные мускулы, предоставленные американцами, которые, как я предполагал, уйдут вместе со своими лидерами. Тем более мы должны были остановить Каула, прежде чем он найдет способ прорваться сквозь щит имбрин.

Вернувшись домой, Клэр начала плакать, когда мы рассказали ей о нашей новой миссии. Фиона и Хью торжественно пожелали нам удачи.

— Я знал, что они не отпустят тебя, не взяв с собой кого-нибудь из нас, — сказал Хью, переводя для Фионы. Она чувствовала, что ее место здесь, рядом с имбринами, защищающими Акр, и, естественно, Хью не собирался покидать ее. Я был уверен, что он попытался бы остановить ее, даже если бы она захотела пойти с нами, уже потеряв и вернув любовь всей своей жизни один раз в этом году. После всего этого мысль о том, что Фиона рискует своей безопасностью в окопах одной из самых смертоносных войн века, была бы невыносима. Не то чтобы пребывание в Акре было гарантией безопасности, вовсе нет.

Гораций узнал об этом последним. Он сидел в постели в полусонном трансе, стонал и что-то шептал себе под нос, а когда мы его разбудили, он вскочил и начал болтать о том, как он, возможно, нашел способ блокировать передачи Каула.

— Они на той же психической волне, что и мои престидигитации, а это значит, что они сродни массовой галлюцинации, что-то, что мы видим разумом, а не глазами… Эй, что вы все делаете в моей спальне?