Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

Никто не пошевелился. Никто не издал ни звука – кроме пожилого барсука, что не выдержал и со смущенной мордой испражнился.

– Слушайте, – снова обратилась к ним матушка. – Я-то чем могу вам помочь? Толку ко мне приходить. Он новый повелитель. Это его королевство. Я не могу вмешиваться. Не имею права вмешиваться, так как не могу лезть в дела власть имущих. Все должно само разрешиться, к добру или к худу. Таков основной закон магии. Нельзя ходить и заклинать людей что-то делать, иначе придется все время колдовать, больше и больше. – Она откинулась на стуле, тихо благословляя традицию, запрещающую тем, кто обладает Мастерством и Мудростью, восходить на трон. Матушка до сих пор помнила ощущения от короны на голове, пусть и надела ее всего на несколько секунд.

Нет, на умных ребят короны влияли плохо; лучше уж оставить заботы по царствованию тем, кому приходилось изрядно напрячься и нахмурить брови, чтобы подумать. Забавно, но такие личности справлялись куда ловчее.

– Люди сами должны все распутать. Дело известное, – прибавила госпожа Ветровоск.

Один из крупных оленей смерил ее особенно сомневающимся взглядом.

– Ну да, он убил предыдущего короля, – признала ведьма. – Так у них это в порядке вещей, разве нет? Кому, как не вам, это знать. Выживают сильнейшие. Вы даже не понимаете, что значит наследник, небось думаете, это такая разновидность кроликов. – Она постучала пальцами по колену. – Да и в любом случае вас-то старый король не сильно жаловал. Вечно ездил на охоту и все такое.

Три сотни пар темных глаз буравили матушку.

– И нечего на меня так смотреть, – снова начала она. – Не могу я бегать разбираться с королями только потому, что они вам не нравятся. И чем это закончится? Для меня ничем хорошим.

Матушка постаралась не обращать внимания на взгляд одного особенно косоглазого горностая.

– Да, звучит эгоистично. Так в том и суть ведьм! Доброго дня, счастливо оставаться.

Она влетела назад в дом и попыталась захлопнуть дверь. Получилось не с первого раза, что несколько смазало эффект.

Наконец матушка задернула занавески, вернулась в кресло и принялась яростно раскачиваться.

– В том и суть. Не могу я вмешиваться. Никак не могу.

Фургоны медленно катились по извилистым дорогам к очередному городку, чье название артисты никак не могли припомнить. Зимнее солнце низко висело над влажными капустными полями равнин Сто, а скрип колес в туманной тишине казался непривычно громким.

Хьюэл сидел в последнем фургоне, свесив через борт короткие ножки.

Витоллер доверил ему обучение Томджона.

– Ты лучше в этом разбираешься, – сказал импресарио и с присущим ему тактом прибавил: – Вдобавок вы примерно одного роста.

Гном старался изо всех сил, но ничего не получалось.

– Яблоко, – повторил он, показывая малышу фрукт.

Томджон лишь ухмыльнулся. Ему почти сравнялось три года, но он до сих пор не вымолвил ни единого понятного окружающим слова. Хьюэл уже начал подозревать ведьм в нехорошем.

– Но он вроде вполне смышленый, – подала голос госпожа Витоллер, что сидела внутри фургона и штопала кольчугу. – Понимает, что есть что. Выполняет что говорят. Еще бы сам говорить научился, – тихо заключила она, потрепав малыша по щеке.

Хьюэл вручил яблоко Томджону, и тот с серьезным видом принял угощение.

– Как по мне, ведьмы сыграли с вами шутку, миссис, – заявил гном. – Ну знаете, подменыши и все такое. Они частенько этим промышляли. Моя прапрабабка сказывала, что и нашему племени однажды досталось. Раз феи подменили гнома на человека. Мы и понятия не имели, пока он не вытянулся и не стал биться обо все головой. Говорят…

Оба взрослых развернулись и уставились на Томджона. Мальчишка кивнул им и продолжил жевать яблоко.

– Это же монолог Червя из «Тирана», – прошептал Хьюэл. Обычное красноречие временно покинуло гнома. – Да чтоб меня.

– Но он же в точности копирует…

– Я за Витоллером, – сказал Хьюэл, спрыгнул с борта и побежал по замерзшей грязи в начало вереницы. Импресарио что-то фальшиво насвистывал – и да, опять разгуливал.

– Чего тебе, б'зугда-зьяра [8] Ужасное оскорбление для гнома, однако здесь используется в качестве ласкового обращения. Переводится как «украшение для газона». , – весело крикнул он.

– Идем скорее! Он говорит!

– Говорит?

Хьюэл аж подпрыгивал от волнения.

– Он цитирует! – воскликнул гном. – Идем же! Он говорит совсем как…

– Я? – переспросил Витоллер несколько минут спустя, когда фургоны отогнали в рощицу голых деревьев на обочине. – Я что, правда так говорю?

– Да, – хором откликнулась труппа.

Юный Вилликинс, что специализировался на женских ролях, слегка ткнул Томджона, который стоял на перевернутой бочке посреди поляны.

– Эй, парень, а знаешь мой монолог из «Развлеки себя сам»?

Томджон кивнул.

– Нет, говорю вам, нет, не умер тот, кто здесь лежит под камнем. Ведь если б только Смерть мог услыхать…

Взрослые сидели в благоговейном молчании, пока туман катил свои бесконечные волны по влажным полям, а красный шар солнца плыл по небу. К тому моменту, когда мальчик закончил монолог, по лицу Хьюэла вовсю струились жаркие слезы.

– Клянусь всеми богами, а я, видать, был в ударе, когда это сочинял. – И гном шумно высморкался.

– Я что, правда так говорю? – уточнил побледневший Вилликинс.

Витоллер мягко потрепал его по плечу.

– Умел бы ты так, малыш, не торчал бы по уши в грязи посреди богом забытого поля да не заваривал бы чай из мороженой капусты. – И хлопнул в ладоши. – Хватит, хватит, – заявил импресарио. Дыхание облачками пара вырывалось из его рта в морозном воздухе. – Ну-ка все за работу. Нам надо попасть за стены Сто Лат к закату.

Когда очнувшиеся актеры, ворча, потянулись обратно к фургонам, Витоллер поманил гнома и обнял того за плечи – вернее, вокруг макушки.

– Ну? Говорят, вы доки по части магии. Как ты это провернул?

– Да он все время у сцены крутится, хозяин. Разумеется, понахватался, – уклончиво ответил Хьюэл.

Витоллер склонился к гному.

– Ты сам-то в это веришь?

– Я верю, что услышал голос, который взял мои дрянные стихи, облагородил их и запустил мне через уши прямиком в сердце, – просто ответил Хьюэл. – Верю, что этот голос проник за неуклюжую оболочку слов и озвучил то, что я и задумывал, просто не имел таланта выразить. Кто знает подобные чары? – Гном бесстрастно посмотрел в лицо Витоллера. – Может, он унаследовал это от своего отца.