Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

Некогда он был черным бархатным, теперь же просто черным. Матушка аккуратно накинула его на плечи и закрепила потускневшей серебряной брошью.

Ни один самурай, ни один странствующий рыцарь в истории еще не собирался на бой с большим тщанием.

Наконец матушка Ветровоск выпрямилась, оценила свое темное отражение в зеркале, растянула губы в скупой одобрительной улыбке и вышла через заднюю дверь.

Грозную атмосферу лишь слегка испортил топот, с которым ведьма принялась бегать снаружи, разгоняя метлу.

Маграт тоже разглядывала себя в зеркало.

Она откопала вырвиглазно-зеленое платье, одновременно облегающее и подчеркивающее – если бы еще было что облегать и подчеркивать (Маграт сунула за пазуху пару свернутых в трубочки чулок, чтобы смягчить наиболее очевидные недостатки). Попыталась еще заколдовать волосы, но те привычно упорствовали, а поскольку уже пробило два часа пополудни, голова начала принимать обычный вид одуванчика.

Еще Маграт попыталась накраситься. Назвать результат безоговорочным успехом не получалось, впрочем, практики у ведьмы было маловато. Маграт начала задаваться вопросом, не переборщила ли она с тенями.

Шею, пальцы, руки и все между ними покрывало такое количество серебра, что хватило бы на полноценный обеденный сервиз. Поверх же Маграт накинула черный плащ с подкладкой из красного шелка.

При определенном освещении и с тщательно выверенного ракурса получилось вполне сносно. Украсило ли ведьму хоть что-то из вышеперечисленного – вопрос спорный, но все же трепещущее сердце Маграт покрыл легкий налет уверенности.

Она выпрямилась, покрутилась туда-сюда. Гроздья амулетов, магических украшений и оккультных браслетов на различных частях тела дружно загремели – любой враг, чтобы не опознать в ней ведьму, должен быть не только слепым, но еще и глухим.

Маграт повернулась к рабочему столу и осмотрела то, что довольно скромно – и только вдали от ушей матушки Ветровоск – называла своими Рабочими Инструментами. Нож с белой ручкой, для приготовления волшебных ингредиентов. Нож с черной ручкой, используемый непосредственно в самих магических ритуалах; Маграт вырезала на его рукоятке так много рун, что он в любой миг мог расколоться пополам. Несомненно сильные предметы, но…

Маграт огорченно покачала головой, прошла к кухонному буфету и взяла хлебный нож. Что-то ей подсказывало, что в такие времена лучшего друга девушке не найти.

– Итак, мой черед загадывать, – сказала нянюшка Ягг. – Начинается на «п».

Призрак короля устало обвел взглядом темницу.

– Плоскогубцы? – предположил он.

– Нет.

– Пальцедавы?

– Какое интересное название. А что это?

– Такие тиски для больших пальцев. Вон, посмотри.

– Нет, не они.

– «Груша страданий»? – отчаялся король.

– Это уже на «г», и я не знаю, что это такое, – возразила нянюшка Ягг. Король услужливо показал приспособление на подносе и объяснил способ применения. – Точно нет.

– Раскаленный пыточный сапог?

– Как-то уж очень хорошо ты в них разбираешься, – резко заметила нянюшка. – Точно сам не использовал при жизни?

– Ни в коем случае, нянюшка, – заверил король.

– Мальчики, которые говорят неправду, попадают в плохое место, – предупредила нянюшка.

– Честно-честно, леди Флем большинство из них сама принесла, – поспешно открестился король; его положение и так было весьма сомнительным, безо всяких плохих мест.

Нянюшка фыркнула.

– Ладно, – слегка смягчилась она. – Я загадывала «пассатижи».

– Но пассатижи ведь просто другое название плоскогу… – начал король, но вовремя остановился. Всю свою взрослую жизнь он не боялся ни человека, ни зверя, ни их обоих, вместе взятых, но голос нянюшки воскресил старые воспоминания о школьной комнате и детской, о жизни под надзором строгих дам в длинных платьях и о детской еде – в основном серого и коричневого цвета. Тогда она казалась совершенно неудобоваримой, но теперь сошла бы за чистую амброзию.

– Пять-ноль в мою пользу, – счастливо объявила нянюшка.

– Они скоро вернутся, – предупредил король. – Вы уверены, что с вами все будет в порядке?

– Если и нет, чем ты-то мне поможешь?

Раздался звук отодвигаемого запора.

У замка уже собралась толпа, когда метла госпожи Ветровоск, неуклюже вихляя, спустилась к земле. Заметив новоприбывшую, люди притихли и расступились, давая путь. Матушка несла под мышкой корзину яблок.

– У них там ведьма в темнице, – прошептал кто-то госпоже Ветровоск. – Говорят, ее вовсю пытают!

– Чушь, – отрезала она. – Быть такого не может. Полагаю, нянюшка Ягг просто заскочила дать королю пару советов или что-то в этом духе.

– Говорят, Джейсон Ягг пошел собирать братьев, – испуганно сообщила какая-то торговка.

– А вам всем я от души советую разойтись восвояси, – сказала матушка. – Похоже, случилось недопонимание. Все знают, что ведьму против воли удержать нельзя.

– Ну на сей раз далеко зашло, – встрял крестьянин. – Поджоги, налоги – а теперь еще это. Все вы, ведьмы, виноваты. Пора вас остановить. Я свои права знаю.

– Это какие? – уточнила матушка.

– Подстилки, попойки, треп, объедки, драки, ор и угар, – отчеканил крестьянин. – Каждый второй год сбор желудей и право пускать козу на общий выпас на две трети туловища. Правда, выпас герцог спалил. Жаль, хорошая коза была.

– Такой знаток, как ты, далеко пойдет, – заметила матушка. – Но вот прямо сейчас пойди-ка ты домой.

Затем развернулась и посмотрела на ворота. Их сторожили двое весьма нервных солдат. Госпожа Ветровоск прошествовала к ним и пригвоздила одного из служивых взглядом.

– Я безобидная старушка, яблоки продаю, – представилась она тоном, более уместным военачальнику на средней руки поле битвы. – Пусти меня, милый. – Последние слова вообще прозвучали как звон стали.

– Никто не войдет в замок, – ответил один из солдат. – Приказ герцога.

Матушка пожала плечами. Насколько она знала, трюк с торговкой яблоками сработал лишь раз за всю историю ведьмовства, но традиция есть традиция.

– Я тебя знаю, Чемпетт Польди. Помнится, я хоронила твоего деда – и помогла тебе появиться на свет. – Госпожа Ветровоск обвела взглядом толпу. Та слегка отпрянула, а ведьма повернулась назад к исполненному ужаса солдату. Склонившись чуть ближе, матушка прибавила: – Я стала первой, кто дал тебе по заднице в этой юдоли скорби, и, клянусь богами, рискнешь перейти мне дорогу – я же стану последней.

С тихим звоном копье выпало из онемевших пальцев стража. Госпожа Ветровоск ободряюще потрепала трясущегося беднягу по плечу.

– Не переживай. Скушай яблочко.

Но только шагнула мимо, как путь ей преградило второе копье. Матушка с интересом подняла глаза.