Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

Замок был полон людей, стоящих с тем вежливым и застенчивым видом, с которым держатся те, кто постоянно видит друг друга, но теперь встретился в необычных социальных обстоятельствах, например на корпоративе. Ведьмы прошли мимо них совершенно незамеченными и нашли места среди скамей, расставленных перед спешно собранной на главном дворе сценой.

Нянюшка Ягг помахала подруге своим кульком.

– Угоститься не хочешь?

Старейшина Ланкра протиснулся мимо нее и вежливо указал на место слева от нянюшки:

– Тут занято?

– Да.

Старейшина рассеянно посмотрел на остальные скамейки, которые быстро заполнялись, а затем обратно на явно пустое пространство перед собой. Подумал, затем с решительным выражением лица поднял свои одежды.

– Думаю, раз пьеса начинает начинаться, вашим приятелям придется поискать место где-нибудь еще, – заявил он и сел.

Секунду спустя его лицо побелело, зубы застучали. Старейшина схватился за живот и застонал [20] Внимательный наблюдатель уже догадался: поплохело старейшине потому, что там уже сидел король. А не потому, что невежа на голубом глазу ляпнул «начинает начинаться». Хотя и за это стоило. .

– Сказала же – занято, – проворчала нянюшка, когда он бросился прочь. – Что толку спрашивать, если не собираешься слушать ответ? – Затем нагнулась к пустому месту. – Орешек хочешь?

– Нет, спасибо, – отмахнулся призрачной рукой Веренс. – Все равно они сквозь меня провалятся.

– Вниманьем, судари, почтите нашу сказку…

– Это кто? – прошипела матушка. – Что за парень в лосинах?

– Пролог, – ответила нянюшка Ягг. – Его всегда выпускают вначале, чтобы люди поняли, о чем пойдет речь.

– Ни словечка не понимаю, – пожаловалась госпожа Ветровоск. – Кто такие судари?

– Личинки такие есть, – сообщила нянюшка.

– Как мило, а? «Привет, личинки, добро пожаловать на представление!» Прямо вот с ходу настроение подняли.

На ведьм со всех сторон зашикали.

– Орехи чертовски твердые попались, – заметила нянюшка, выплевывая упрямое лакомство. – Попробую каблуком разбить.

Матушка погрузилась в нехарактерное для себя молчание и попыталась вслушаться в пролог. Театр внушал ей чувство тревоги. Он обладал собственной, незнакомой магией, которой матушка не могла управлять. Эта магия меняла мир, и вещи будто бы становились не тем, чем являются. Того хуже – она не принадлежала магам. Ею командовали обычные люди, что понятия не имели о правилах. Они меняли мир просто потому, что им так больше нравилось.

Герцог с супругой восседали на тронах прямо напротив сцены. Словно почуяв взгляд матушки, Флем наполовину обернулся, и она увидела его улыбку.

Хочу, чтоб мир был таким, как есть, подумала госпожа Ветровоск. Хочу, чтобы прошлое было таким, как было. То прошлое было куда лучше настоящего.

И представление началось.

Хьюэл выглянул из-за колонны, махнул Притчуду и Бреттсли, и те, ковыляя, вышли на свет факелов.

СТАРИК ( Трухлявый пень ): Чей гнев на землю пал?

СТАРУХА ( Дряхлая карга ): Какой кошмар…

Гном несколько секунд наблюдал за ними из кулис, беззвучно шевеля губами, затем побежал обратно в сторожку, где и застал остальных актеров все еще на последних поспешных стадиях одевания. Хьюэл издал традиционный крик ярости режиссера.

– Шевелитесь! Солдаты короля, на сцену! Ведьмы… куда подевались проклятые ведьмы?

Явились трое самых младших учеников.

– Я бородавку потерял!

– Там в котле какая-то гадость!

– У меня в парике что-то ползает!

– Тихо, тихо, – закричал Хьюэл. – К выступлению все будет готово!

– Так нам уже выступать!

Гном схватил со стола гримера кусок замазки и слепил бородавку размером с апельсин. Злосчастный парик напялили на владельца, плюнув на всю богатую внутреннюю жизнь. Котел быстро проверили и постановили, что гадость там совершенно нормальная и все с ней в порядке.

Стражник на сцене уронил меч, нагнулся за ним и выронил копье. Хьюэл закатил глаза и вознес безмолвную мольбу любому удачно подвернувшемуся богу.

Все уже шло наперекосяк. Да, репетиции выявили мелкие огрехи, но тут… За свою жизнь гном познал пару ужасных моментов, этот же грозил стать худшим. Вся труппа дергалась сильнее, чем сборище омаров. Услышав краем уха, как кто-то на сцене сбился в диалоге, Хьюэл рванул в кулису.

– Отмстить за гибель моего отца! – прошипел он и поспешил назад к трясущимся ведьмам. Гном застонал. Вот же суета сует! Предполагается, что вот это должно внушать ужас целому королевству. На решение проблемы оставалось где-то около минуты. – Так! Слушайте сюда. Кто вы такие? Злые ведьмы, да?

– Да, Хьюэл, – промямлила троица.

– Скажите мне, кто вы, – потребовал он.

– Мы злые ведьмы, Хьюэл.

– Громче!

– Мы злые ведьмы!

Хьюэл прошелся вдоль дрожащего строя, затем резко развернулся.

– И что вы делаете?

Вторая ведьма почесала свой уползающий парик.

– Насылаем проклятия? Так вроде в сценарии было…

– Я! Вас! Не слышу!

– Мы насылаем проклятия! – хором отозвались они, встав по стойке «смирно» и глядя прямо перед собой, чтобы избежать взгляда гнома.

Хьюэл прошелся обатно.

– Итак, кто вы?

– Мы ведьмы, Хьюэл!

– Какие?

– Черные твари ночи! – заорали актеры, входя в раж.

– Какие черные твари ночи?

– Злобные черные твари ночи!

– Вы коварные?

– Да!

– Вы подлые?

– Да!!

Хьюэл выпрямился во весь рост, уж сколько было.

– Кто-вы-такие?!

– Коварные, подлые, черные, злобные твари ночи!

– Именно! – Тут Хьюэла накрыло безумное вдохновение. Ткнув в сторону сцены дрожащим пальцем, он сказал: – Теперь я хочу, чтобы вы пошли туда и задали всем жару. Не ради меня. Не ради чертова капитана. – Он передвинул воображаемую сигару из одного уголка рта в другой и поправил несуществующий оловянный шлем. – А ради капрала Вальковски и его собачки.

Троица потрясенно уставилась на гнома.

В этот момент кто-то задел лист жести и разрушил атмосферу.

Хьюэл закатил глаза. Он вырос в горах, где гром прыгал с пика на пик на крыльях молний. Гном помнил бури, способные полностью изменить облик гор и расплющить целый лес. Лист жести не мог передать эту мощь, как его ни тряси.

Лишь раз, взмолился он, лишь этот раз. Пусть сейчас все будет как надо.

Хьюэл открыл глаза и посмотрел на ведьм.

– Чего вы здесь торчите?! Живо на сцену и прокляните там всех!

Троица припустила прочь. Томджон похлопал гнома по макушке.

– Хьюэл, короны нет.

– Хм? – рассеянно отозвался тот, представляя, как бы построить такие машины, чтоб гром и молнии пускали.

– Короны, говорю, нигде нет. А мне в ней выходить.

– Что значит нет, конечно есть. Большая, с красными стекляшками, очень эффектная, ты в ней еще в том городе выступал, на большой площади…