Елена Хаецкая - Кристалл Вечности

— Ты ведь заранее знаешь, что у тебя получится подчинить выросшего грифона, да? — спросила она.

— Моя проницательная жена, — улыбнулся Гвирион. — Разумеется! Нет ни малейших сомнений в том, что у меня все получится. Я не рассчитываю на силу своего характера или на твердость руки — двухлетний грифон во много раз превосходит меня… да и любого другого человека, если уж на то пошло. Но имеется одна вещь…

Он взял маленькую шкатулку, стоявшую на подоконнике, и открыл ее. Асфирия увидела полупрозрачный светящийся камушек, совсем крошечный, размером с ноготь женского мизинца.

— Что это? — прошептала она.

— А как ты думаешь?

— Но ведь это не… — она не решилась договорить фразу.

Гвирион кивнул.

— Это осколок Кристалла Вечности. Я храню его много лет — с тех самых пор, как отец вручил мне наше наследие. Как именно осколок великого Кристалла оказался в нашей семье, никто уже не помнит. Мы просто передаем его от отца к сыну уже много поколений подряд. Был еще один, больше этого по размеру, но он пропал давным-давно… Я буду, очевидно, первым в нашей семье, кто осмелится воспользоваться Кристаллом в своих целях. Грифон, несомненно, подчинится тому, кто владеет такой реликвией.

Асфирия задохнулась. Она широко распахнула глаза и воззрилась на тана как на дерзкое божество, бросившее вызов Небесам.

— Кристалл Вечности? — выговорила наконец она. — Ты намерен использовать Кристалл?

Он пожал плечами, откровенно наслаждаясь ее страхом.

— Что в этом такого? Тот, кто владеет хотя бы осколком Кристалла, — владеет силой неизмеримо большей, нежели соседи. И каким бы могущественным и честолюбивым ни был Гарранд, тан Кабаллона, все же преимущество на моей стороне.

Гвирион коснулся кристалла ласкающим движением и закрыл шкатулку. Асфирия перевела дыхание. Она только сейчас осознала, что при виде Кристалла едва могла дышать.

— Кажется, дорогая, ты находишь мои планы невыполнимыми? — негромко спросил Гвирион у своей онемевшей супруги.

— Вовсе нет! — спохватилась она. — Но это так неожиданно… Грифон, осколок Кристалла Вечности…

— Неожиданно? — Он усмехнулся. — Я полагал, ты лучше меня знаешь.

— Так опасно! — поправилась она.

— Уже лучше. — Он смотрел на нее весело, как на маленькую девочку, которая пытается исполнить для гостей эпическую песнь.

— Так… так похоже на тебя, — сдалась Асфирия.

Гвирион обнял ее.

— Я хочу оставить нашему сыну хорошее наследство. Он будет самым могущественным из танов Северного Альянса и займет подобающее ему место в Совете Равных в Лурдисе.

В городе Олае — как, впрочем, и в любом другом, — недолюбливали таких, как Илькавар. Горожане инстинктивно сторонились вольных охотников, да и те нечасто оказывались на улицах и площадях. Илькавар чувствовал себя как дома в лесах и на пустошах, что расстилались к северо-западу от реки Валдар в ее верхнем течении, в предгорьях и в самих горах. Но в городах он обычно не задерживался ни одного лишнего часа.

Подобно многим вольным охотникам, Илькавар жил двойной жизнью. Почтенные меховщики, которым он продавал звериные шкурки, и городские стражи, которым он платил пошлину за вход, видели лишь одно лицо Илькавара — человека диковатого и не слишком приятного, но, в общем, не опасного и даже полезного. Обитатели лесов и пустошей, люди, что называется, без роду и племени, знали совершенно другого Илькавара: хитрого, решительного и удачливого. Он с одинаковой легкостью вел дела как с рыхлым и трусоватым торговцем, так и с изгоем, который скрывается в лесах от людского правосудия.

Тан Гвирион, несомненно, был осведомлен об обеих сторонах натуры Илькавара. Правитель Олая не питал никаких иллюзий касательно людей, с которыми имел дело, и довольно часто предпочитал закрывать глаза на некоторые специфические стороны их характера.

С Илькаваром Гвириона свел неприятный случай, и произошло это за несколько лет до женитьбы тана, то есть довольно давно.

Тану было тогда тридцать с небольшим, он считал себя опытным воином и охотником. Собственно, так оно и было, но в тот день удача отвернулась от Гвириона.

Охота началась в предгорьях к западу от Олая. Тан гнался за оленем и так увлекся, что не заметил, как отстали все его спутники. Гвирион остановил коня, огляделся по сторонам. Никого — только молчаливые деревья и темные склоны гор за ними. Густой слой травы и опавших листьев, оставшихся здесь еще с прошлого года, глушил всякие звуки.

— Кимон! — позвал Гвирион.

Кимон был младшим братом его матери, заядлым охотником и лучшим другом Гвириона. Гвириону показалось странным, что тот куда-то подевался. Обычно на охоте и в любых других приключениях Кимон не отходил от любимого племянника ни на шаг. Все у них было общее, и испытания, и удачи.

— Кимон! — повторил Гвирион.

Ответа не последовало. Тан спешился и осторожно пошел вперед. Тишина вокруг внезапно показалась ему зловещей. Куда исчез олень? Гвириону казалось, он видел животное совсем близко — и вдруг оно пропало.

Он наклонился, рассматривая землю в поисках следов. Вроде бы, здесь помяты травинки… Но кто поручится за то, что их смяло оленье копыто и что это произошло недавно? Неожиданно Гвирион осознал, что он далеко не такой хороший следопыт, как предполагал. Какая самонадеянность! И кто бы мог подумать, что в тридцать лет он заблудится, как мальчишка, да еще в собственных владениях?

Он прошел еще немного, и вдруг земля под его ногами расступилась. Гвирион глухо вскрикнул, схватился рукой за край разверзшейся пропасти, но не удержался и полетел вниз.

Со страхом он ждал падения — и действительно сильно ударился о землю. На миг Гвирион потерял сознание, а когда очнулся, то первое, что он ощутил, была острая боль. Каждый вдох причинял страдание. «Наверное, сломаны ребра», — подумал тан. Он поднял голову. Высоко над головой светился крохотный кусочек неба. Потом появилась голова лошади, но она сразу же исчезла.

Гвирион заставил себя подползти к стенке колодца и ощупать его. Если эту яму прорыли в земле, то должны найтись корни, за которые можно ухватиться и выбраться наверх.

Он действительно обнаружил несколько корней, но те оказались слишком тонкими и сразу рвались. Кроме того, каждое движение отдавалось в теле тана острой болью, так что в конце концов он обессилел и повалился на дно колодца, заливаясь слезами и кусая губы.

Попытки освободиться вымотали Гвириона, и он снова погрузился в тяжелый сон без сновидений, похожий больше на забытье. На сей раз его пробудил удар по голове. Гвирион вздрогнул и открыл глаза. Сверху прилетел еще один тяжелый комок земли. Он упал Гвириону на грудь, рассыпался, оставив пятно грязи на одежде тана. Крошки земли и мелкие камни попали ему в рот и глаза. Тан закашлялся.