Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

— Как?

Задрав голову и развернувшись (так, что её ноги повисли выше головы), Ниллима посмотрела в округлившиеся глаза полукровки.

— Я поделюсь с тобой знанием, как обещала. И этим, и иными, какими смогу. Только сначала придётся научить тебя… как бишь это звучало? “Наслаждаться пением вторичных энергий мира, их гармонией”.

— Но…

— Урок первый. Не полагайся полностью на чужое мнение. Имей своё. Если ты с кем-то соглашаешься, всегда осознавай, почему.

Жанкарн моргнул.

— И… на твоё мнение тоже полностью полагаться нельзя?

— Не-а! — Ниллима странновато усмехнулась, перевернулась и встала на ноги, как ни в чём ни бывало. — Ни на чьё нельзя. А на своё — особенно. Никаких исключений!

— Но чему тогда вообще верить?

— Глазам. Ушам. Подтверждённым фактам и прямым, корректно сделанным выводам из них. Тому, в чём убедился лично. Всё остальное можно и должно подвергать сомнению.

Помолчав, она добавила:

— Кстати, если ты это пропустил, скажу ещё раз: собственные выводы временами тоже надо подвергать сомнению.

— Зачем?

— А чтобы не расслабляться!

Сосед

Давно замечено, что, объясняя кому-нибудь известный тебе материал, начинаешь этот самый материал понимать лучше. С Ниллимой и Жанкарном этот эффект сказался в полной мере, причём обоюдно. И моя ученица, и её первый ученик подвергли ревизии свои познания вкупе со своими навыками, и оказалось, что им обоим есть куда расти.

О, ещё как есть!

Правда, попытки примирить две картины мира, местами вопиюще противоречащих друг другу, не могли не порождать вопросы. А за ответами малышка, разумеется, обращалась ко мне.

“ Дурацкие заклятия ! — злилась она. — Это же нелепица, Сосед! Сущий бред, кошмаром порождённый! Как такое вообще может работать на практике?!”

“А вот так, — смеялся я. И менял тему, чтобы она перестала биться головой в очевидный тупик, но смогла посмотреть на ситуацию под иным углом. — Ты уже обращала внимание на систему отводящих тепло заклятий, опутывающих Лабиринт?”

“Но при чём тут…”

“Сейчас объясню, не рычи так страшно. Как нетрудно догадаться, жизнь в глубинах Лабиринта поддерживается тремя системами: циркуляции воздуха, циркуляции воды и той, о которой я уже упоминал. Отводящей тепло. Последняя не кажется такой уж необходимой. Возможны — и вполне реализуемы на практике, кстати — решения, отводящие избыточное тепло из недр вместе с воздухом или сточными водами. Вместе с теплоносителями . Однако создатели Лабиринта по ряду причин, рассматривать которые подробно я сейчас не буду, отдали предпочтение независимой, чисто магической системе теплоотвода. Последняя представляет собой этакую надстройку над каналами эмерон, похожую на не полностью замкнутую кровеносную систему. Энергия на перекачку тепла также заимствуется в каналах эмерон…”

“И что из этого? Я не понимаю, к чему ты клонишь”.

“А клоню я к тому, что создатели системы теплоотвода устроили её по образу и подобию канализации. Всей разницы — что по канализации движутся подгоняемые чарами сточные воды, а по заклятиям, отводящим тепло, движется тепло. Как жидкость. Этакий теплород”.

“Бред. Теплорода не существует! Ты же сам рассказывал, что на самом деле тепло — это…”

“Да-да, рассказывал. Однако в недрах Лабиринта царит приятная прохлада, а отводящие тепло заклятия, несмотря ни на какие несоответствия реальной картине мира, работают ”.

“Но… почему?”

“Такова природа магии… перестань шипеть и дослушай. Чем ближе к действительности та картина мира, которой пользуется Сильный, тем мощнее его магия, тем незаметнее его чары и тем эффективнее расходуется энергия. Магия максимально естественная кажется чудом и не нуждается в спецэффектах — что ты сама лишний раз доказала, например, когда выпендривалась с левитацией на глазах у бедняги Жанкарна. Однако магия, в конечном счёте, стоит НАД действительностью. Поэтому чары, созданные на основании некорректной картины мира, тоже будут работать. С кучей побочных последствий, вплоть до непредвиденных и неприятных, “с шумом, громом и потерей энергии”, — но будут. Чему примером отводящие тепло чары и те дурацкие заклятия , которым тебя учит Жанкарн и которые так тебя раздражают, что ты теряешь обычно присущее тебе равновесие духа, пытаясь постичь логику их творцов. Зря пытаешься. Логика там порой даже не ночевала. Но коли магия работает криво, это ещё не повод отказываться от неё. Если, конечно, не найдётся чего-нибудь получше. Поестественнее”.

“Получается, что если как следует поразмыслить, для каждого из дурацких заклятий…”

“Найдётся менее шумный, более естественный, предельно экономичный аналог. Да. Всё, что тебе остаётся — найти эти аналоги и пользоваться ими… когда никто не видит”.

“А при свидетелях использовать дурацкие версии?”

“Ну, не обязательно. Можно нарочно маскировать более эффективную магию за “шумом и громом”… тут уж смотря по тому, что покажется практичнее”.

Ниллима вздохнула.

“Жаль, что от этой маскировки нельзя отказаться совсем”.

“Жаль. Но утешься тем, что требования маскировки усложняют заклятия — а значит, заставляют тебя напрягаться по полной программе”.

“Ну, разве что так…”

Жанкарн

Если даже поначалу в его мысли закрадывались подозрения насчёт Ниллимы и её не в меру таинственного “наставника из джунглей”, практика быстро задавила эти подозрения умеренным (а порой и неумеренным) восторгом.

Нет, поводов сердиться на мастера Глама Жанкарн не имел. Свои обязанности учителя тот выполнял хотя и без всякого воодушевления, гораздо более интересуясь своими малопонятными тайными разработками, чем бестолковым, особенно поначалу, учеником — но притом со всей аккуратностью, свойственной опытному артефактору. А временами мастер снисходил и до более чем полезных наставлений — вспомнить хотя бы случай с сознательно испорченным по его совету жезлом. В целом, Глам не скаредничал и не секретничал, просто заботился в первую очередь о своих интересах. Что его ученик находил вполне естественным.

На фоне известных Жанкарну мастеров Лабиринта, которые порой превращали учеников в машины по варке эликсиров, в личную (добро ещё, если не интимную!) обслугу, в вечных доноров энергии для сложных ритуалов; на фоне мастеров, спихивавших все заботы по наставлению молодняка на помощников и старших учеников; на фоне мастеров, выдававших учебную литературу, любые крохи своего личного опыта и допуск в лаборатории с залами для медитаций только за немалые деньги, — на этом фоне мастер Глам казался едва ли не избранником Сияющих. Бескорыстным, добрым и щедрым.