Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

Глаза Уэрна, маленькие и чёрные, слегка сузились. “А её хорошо учили”, — всплыла в них очередная легко распознанная мысль. Плюс лёгкая зависть и что-то насчёт “одному сложнее”.

Но Ниллима словно ничего не заметила, продолжая:

— В нашем случае истина — это твоя обоснованная паранойя, необъяснимая без рассказа о запретной магии и демографической политике Дома Зверей… но её, как почти всякую неудобную истину, лучше скрыть. Для этого-то и служат обёртка с начинкой. Внешний слой: ну да, хотел испытать, так ли хороша в боевой магии эта машир, поставить на место, быть может… задача оказалась сложнее, чем рассчитывал, но в итоге я справился. Вот только при этом поневоле возникли вопросы, как такое чудо попало в отряд — и чтобы спокойно эти вопросы задать, всех членов оного подвергли ограничению свободы. — Краткая пауза. — Начинка под обёрткой. Её даже конкретизировать не надо, достаточно намекнуть, что у харава на посту мастера форта есть благородные недруги, строящие ему козни — и вот по подозрению в участии некой машир в тех самых кознях мастер и приказал всех арестовать до выяснения. Нюансы Зарм с компанией пусть изобретают сами, от этого начинка станет лишь достовернее… — смерив взглядом состроившего особо непроницаемое лицо Уэрна, Ниллима хмыкнула. — А, так у тебя действительно есть благородные недруги? Тем лучше.

— Складно врёшь.

Машир улыбнулась с намёком на вину: мол, куда деваться, раз вокруг столько вранья, поневоле приходится соответствовать. И спросила:

— Ну что, клятвы друг другу приносить будем или обойдёмся сознанием обоюдной выгоды от нашего маленького тайного союза?

Уэрн

Шхарт парил в невесомом просторе, медленно дрейфуя к тянущемуся выше и чуть направо тобрассу. Слева, крыло к крылу, точно так же парил шхарт Хабо. Также слева и чуть вверх тянулись “спутанные” жгуты сердцевинных каналов, частично заслонённые от взора тёмными сетями далёких тобрассов. Сгустившаяся дымка не позволяла разглядеть белую стену тумана, обычно прячущую границу удалённых каналов. Казалось, что само время здесь притихло, как хищник в засаде… безмолвие подавляло бы, если бы не подёрнутые рассеянным бледным сиянием пространства, исполненные гармоничного величия. Хотелось даже не медитировать, а просто продолжать парить вот так, без чёткой цели, вбирая широко раскрытыми глазами красоту силгама — обманчиво мирную, глубокую…

Увы, мастер находился здесь не ради любования пейзажами. Тёмное зерно сомнений, укоренившееся в душе, следовало либо вырвать с корнем, либо…

Хабо. Спасаемая и спасавшая, умелая и преданная, сильная и молчаливая…

Не потому ли молчаливая, что имела серьёзные причины для скрытности?

Ощутив на себе взгляд начальства, жермар полуобернулась у Уэрну и спросила своим обычным голосом — низким, с выраженной рычащей хрипотцой:

— Мастер, тебе удалось разговорить клейменую?

Иногда нечистота крови бывает во благо. Например, та восьмушка крови кулаз, что разбавляла в остальном вполне чистую кровь Хабо, позволяла ей нормально выговаривать губные звуки. Вроде бы — чистый прибыток, радоваться надо… вот только не зависть ли родичей к этому "дефекту" привела её на границу? И не это ли, среди прочего, делало её столь молчаливой?

— Разговорить? — повторил мастер задумчиво. — Не совсем так. Не совсем…

Хабо шевельнула ушами, чуть склонила набок голову, открыто показывая свой интерес. И Уэрн добавил, слегка нажав на конец фразы:

— Видишь ли, Тавро на эту машир фактически не действует.

— Что? Как?!

— Понятия не имею. Хотелось бы, конечно, узнать, как она блокирует клеймо, но это далеко не самая важная новость в списке.

— А какая — самая?

— О, Ниллима рассказала многое. Правда, она также продемонстрировала, и притом весьма убедительно, что способна врать мне в лицо — да так, что я приму ржавь за бесскверный металл. Поэтому мне придётся проверять истинность всех её высказываний.

— Она… сказала что-то и про меня?

— Да. В связи с этим… Хабо, ты не хотела бы… сознаться… в чём-нибудь?

Жермар отвернулась.

— Хабо? — Молчание. — Значит, это — правда, — вздохнул мастер. — Ты действительно…

— Что “действительно”? — рыкнула жермар, разворачиваясь к нему всем корпусом. — Ты не знаешь, как это мерзко! И не знаешь… ты ничего не знаешь!

— Так расскажи.

— Ладно.

Хабо помолчала, собираясь с мыслями.

— Я… Однажды я совершила… ошибку. Ещё в молодости. До того, как мы… я думала, что никто не знает, я тщательно… но он — как-то узнал!

— Кто? — нахмурился Уэрн, выцарапывая из почти бессвязных слов крупицы смысла.

— Не спрашивай. Это за клятвой, я не могу сказать. Когда ты стал мастером форта, примерно через четверть бирелл, он… нашёл меня. И потребовал… я отказалась! …сначала. До того, как он доказал, что знает о… — Жермар сглотнула и заговорила размеренно, глухо. — Все мастера пограничных фортов, сказал он, находятся под негласным присмотром, обо всех докладывают Кривоплёту. Это, сказал он, “обычная практика обеспечения лояльности”. Если ты будешь упорствовать, сказал он, я отступлюсь. Но твой маленький мерзкий секрет вылезет наружу. С известными последствиями. А я всё равно найду кого-нибудь, кто будет докладывать о действиях твоего харава — кого-нибудь, не столь привязанного к нему, как ты. Правда, и не столь близкого, не столь… осведомлённого. Однако я всё же пойду на этот шаг, если ты твёрдо отказываешься от… сотрудничества. Итак, ты отказываешься? И я сказала — нет. Сказала, что буду… что… но я никогда не выдавала им твоих настоящих тайн! Никогда!

— Я тебе верю, Хабо. Верю.

Жермар посмотрела на Уэрна с опасливо-побитым выражением.

— Скажи, что за ошибка молодости заставила тебя сделаться ухом Кривоплёта?

Хабо снова отвернулась. Обычно гордо выпрямленная, спина её согнулась.

— Ты действительно хочешь знать? — глухо спросила она.

— На самом деле — не хочу. Но лучше ты сама расскажешь мне сейчас, чем потом, когда ко мне явится кто-то из знающих секрет…

— Понимаю. Ладно. Я… я убила на дуэли слабейшего. Смеска, толком не владевшего магией и не… я просто не рассчитала! По неопытности вложила слишком много Силы…

— Верю, — тяжело припечатал Уэрн. Жермар съёжилась сильнее прежнего.

“Вот тебе и маленький мерзкий секрет. Убить слабейшего!”

Около нохх мастер сверлил Хабо неприязненным взглядом. Известие о “сотрудничестве” старой подруги с Кривоплётом подействовало на него слабее — вероятно, оттого, что он отчасти подготовился к этой неприятной новости. Но убийство? Причём тайное, раз она была уверена, что никто ничего о нём не знает? Дуэль без секундантов — это уже не дуэль, а именно убийство. Или она и с секундантами обошлась, как с тем безымянным бедолагой?