Надин Брандес - Романовы [litres]

Заш опустил лицо в ладони, и я едва расслышала:

– Ты говорила мне, что не хочешь умирать в одиночестве. Я подумал, что если тебя собираются убить, то, может, получить пулю от друга будет легче… От кого-то, кто не испытывает ненависти или ярости. – Он покачал головой. – Теперь, рассказывая, я понимаю, это бессмысленно. То были глупые, дурацкие сентиментальные планы. Но в тот день события происходили очень быстро, я боялся за наши с тобой жизни… Все это имело значение. Наверное, я сам хотел бы умереть именно так.

– В этом есть смысл, Заш. – Его рассказ немного утешил меня. Не настолько, чтобы стереть всю боль, но достаточно, чтобы избавить от попыток понять.

По крайней мере теперь я знаю, что Заш принял участие в казни не из желания увидеть нас мертвыми.

– Я выпустил единственную пулю, Настя. В тот момент раскололась моя душа.

– Я знаю, что тебе поможет, Заш… и я постараюсь. Постараюсь простить тебя.

А если даже не получится, я собираюсь потребовать у Дочкина заклинание. То, которое вернет нас в прошлое и позволит Зашу выбрать другой путь.

На его лице появилось страдальческое выражение. Легкое недоверие.

– …Настя, это гораздо больше, чем я когда-либо мог просить.

Я слабо улыбнулась, признавая, что мы оба сломлены, и впереди у бывшей княжны и бывшего большевика – новая жизнь, страшная, опасная и полная тьмы. Но и в ней все еще есть свет. Просто мы только учимся его находить.

Нас всех сморил сон, увлекая сквозь ночь и рассвет. Внезапно заскрипели тормоза поезда. Я рывком выбралась из кипы мешков. Заш свернулся клубочком на мешковине напротив меня. Не уверена, спал ли он. Но когда вскинул голову, мне показалось, что нет.

– Добрались до Перми. – Я заставила себя подняться на ноги.

Заш последовал моему примеру и глубоко вздохнул.

– Настя, становится лучше.

– Отлично! Тебе просто нужно было поспать!

– Нет. Я не спал. Я имею в виду, что боль – это разрывающее чувство – утихает, когда мы замедляемся.

Кажется, его это не радовало, и меня тоже. Если боль Заша вызвана заклинанием Дочкина, значит, мы едем не в ту сторону.

До возвращения мучительной агонии Алексея оставались считаные часы, а до того, как мы найдем Дочкина, могут пройти дни.

Поезд остановился, и Заш, спотыкаясь, выбрался из вагона. Я присоединилась к нему. На мгновение солдат вздохнул с облегчением, а затем пошел прочь от поезда – туда, откуда мы прибыли. Прошагал около минуты, остановился, затем повернул перпендикулярно поезду и вошел в лес справа от путей.

– Что ты делаешь? – окликнула я, едва он вернулся.

Заш протопал по тропинке за деревьями.

– Выясняю, в каком направлении больнее всего. – Завершив эксперимент, он вернулся ко мне.

– Что скажешь?

– На востоке, – поджав губы, мрачно ответил Заш. – Дочкин, должно быть, живет гораздо ближе к Екатеринбургу, чем мы думали. Возможно, мы уже миновали его деревню.

Бешеная гонка. Опасности, подкупы и побеги… впустую потраченные силы.

– Значит, нам придется вернуться к Юровскому.

– Может, и к лучшему. Меньше всего он ожидает, что мы развернемся и отправимся обратно тем же путем, каким уходили.

У меня поднялось настроение.

– Ты совершенно прав. Давай найдем Алексея.

Прежде чем делиться планами с братом, мы попрощались с белыми.

Они отправились в Пермь, на поиски мастера заклинаний. Будет ли пермский маг таким же, как Вайра? Не желающим выбрать ни одну из противоборствующих сторон?

Как только они ушли, мы пустились в долгие объяснения, делясь своими выводами с Алексеем. В конце концов он согласился, что мы должны вернуться.

– Похоже, придется идти пешком. Машинист еще долго не сможет отправить поезд задним ходом – это требует сложной наладки. – Он покачнулся на ногах.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Пустым. Мне кажется, что я потратил последние силы на Костю и остальных. Но то, что я не чувствую боли, не означает, что мое тело не ощущает усталости.

Все тот же практичный, ясно мыслящий Алексей.

– Мы доставим тебя к Дочкину. – Стиснув зубы, я забралась обратно в вагон. – Давайте заберем вещи. Нельзя терять ни минуты.

Пока мы выбрасывали пожитки, ссаживали Джой на землю и готовились к походу, в голове пульсировала одна мысль: « Скоро». Скоро все это закончится. Это несчастье продлится недолго. Мы найдем Дочкина, он исцелит брата, отменит казнь, и боль пройдет.

Алексей уладил все с машинистом, и мы ушли.

– Он тоже думает, что мы едем в Пермь. Значит, даже если Юровский его допросит, верных сведений он не получит.

– Молодец, Алексей.

Он поплотнее закутался в шинель, хотя мы шли под палящим солнцем.

– Будем надеяться, что белые найдут своего мастера заклинаний и уберутся оттуда до того, как Юровский начнет поиски.

Мы снова двинулись вслед за Зашем. Доверяя ему наши жизни, сердца и будущее. Только теперь меня это не столь сильно пугало. Мы уже достаточно натерпелись, и я верила – он на нашей стороне… и не хотела его терять.

Если Дочкин отменит нашу казнь, Заш изменится? Неужели он забудет все, через что мы прошли? Что, если он снова примкнет к большевикам? Но как я смогу допустить смерть моей семьи? Как жить дальше с пониманием, что могла бы их спасти? Поиск Дочкина – мое избавление, то, что я должна сделать как можно скорее.

Мы вошли в лесную чащу – в тень, укрытие, шагая медленно и тихо. Каждые несколько минут Заш сворачивал в ту или иную сторону, чтобы проверить свою реакцию на заклинание. Он держал курс строго на восток. Мне не нравилось возвращаться в Сибирь. Здесь все было связано только с нашим пленением… и смертью.

Но, по крайней мере, теперь мы находились под открытым небом. Каждый шаг нес с собой дыхание свободы – презрение к выбеленной обувной коробке, которой был Ипатьевский дом. Мы снова на природе – там же, где провели большую часть детства. Хотя Сибирь считалась достаточно суровым местом в лане климата, природа и здесь была великолепна.

Так что я бы не отказалась даже поселиться в этой глуши.

Солнце висело над горизонтом, пробиваясь между ветвями. Алексей споткнулся, ухватился за ствол дерева и хлопнул себя ладонью по голове.

– Надеюсь, мы уже недалеко, – простонал он.

– Ты что-нибудь чувствуешь, Заш? – спросила я.

Он покачал головой.

– Только одно: с каждым шагом на восток мне становится легче.

Вскоре мы снова развернули носилки, чтобы дать Алексею отдохнуть.

– Это вовсе не унизительно, – заметил он, закрыв глаза, едва мы подняли носилки.

– С нами ты и не должен ощущать унижение. – Я забросила деревянные поручни на свои плечи, и старые синяки напомнили, что неплохо бы подложить под них оленью шкуру. – Если бы мы вот так несли тебя через толпу прелестных молодых девушек…