Надин Брандес - Романовы [litres]

Алексей, Алексей, Алексей.

– Как? – прорычал Юровский. – Почему ты не умерла?

– У меня есть предназначение. И не тебе его отменять.

Дикий и беспощадный, Юровский бросился на меня. Я взмахнула ножом перед собой. Он встретился с плотью, но затем выскользнул из моей руки. Комиссар швырнул меня на пол. Его вес выбил воздух из моих легких, и мужчина выпрямился, удерживая меня на месте.

– Не знаю, какое заклинание ты использовала, чтобы выжить, но я прикончу тебя.

Его кулак коснулся моего лица, и чернота на секунду заслонила все вокруг.

Я впилась ногтями в кожу на его лбу, но он ударил меня снова. Все это время мой разум продолжал кричать: « Алексей умирает!»

Юровский схватил меня за горло мощными руками и сжал так, словно хотел размозжить мою шею. Воздуха в легких почти не осталось. Грудь моя тяжело вздымалась. Но теперь, когда его руки были заняты, мои оказались свободны.

Можно схватить его за запястья.

Можно добраться до его глаз. Но дикая ярость противника подсказывала: никакая боль не остановит его.

Поэтому я потянулась за ножом. Забросила руки за голову и пальцами попыталась нащупать его. В мыслях молилась, попутно брыкаясь ногами. Если не найду оружие в течение нескольких секунд, мои мышцы просто сдадутся. Разум отключится. И мой брат умрет.

Юровский сдавил сильнее. Перед глазами поплыли цветные пятна.

Я успела прочитать половину молитвы, прежде чем пальцы нащупали металл вместо дерева.

Схватив клинок обеими руками, я ударила Юровского в лицо.

Никто не способен выдержать удар ножом в глаз. Комиссар вскрикнул и отшатнулся. Мои руки все еще сжимали лезвие, струилась моя кровь, хотя боли пока не было.

Я вскочила на ноги, пытаясь отдышаться и восстановить зрение. Юровский потянул меня за край юбки, вцепился в лодыжки, пытаясь сбить с ног. Я вырвалась и ударила его в висок каблуком. Он обмяк.

Я хотела забрать нож и вонзить ему в грудь. А затем смотреть на вытекающую из врага кровь подобно тому, как страдал Алексей. Но это была бы ложная победа. Смерть Юровского не являлась конечной целью. Еще нет.

Алексей, Алексей, Алексей.

Я переступила через его тело, стремясь к подоконнику. Схватила заклинание для брата и помчалась к кровати. Рубашка его была расстегнута, но кровь сплошь покрывала кожу. Я перевернула бутылку и разлила магические чернила по его груди сверху вниз.

В последний отчаянный момент я остановила струю, сохранив крошечную каплю. Все во мне хотело вылить остатки на брата, но я слышала его голос в своей голове, который требовал, чтобы я сделала для Дочкина все, что могу.

Ладонями я наложила заклинание на тело Алексея и его раны, убедившись, что оно, насколько возможно, покрыло кожу.

– Романова, Романова, Романова, – пробормотала я, надеясь ощутить приток магии от действия заклинания.

Я не чувствовала ничего, кроме забуревших лоскутков надежды.

Поспешила к телу Дочкина и перевернула его на спину, не уверенная, что он вообще жив. Затем вылила последние капли мощного исцеляющего заклинания прямо на его перерезанное горло.

– Романова.

Пожалуйста, Господи . Похоже, это единственная молитва, слетавшая с моих уст в эти дни. Я оставила Дочкина на волю чар и вернулась к брату. Склонилась над ним – молилась над ним – но, казалось, ничего не происходило. Дыхание не учащалось. Чернила не проявляли своего действия. Алексей лежал с распахнутым ртом, но не дышал.

– Действуй , – прохрипела я. На мгновение привстала на цыпочки, прежде чем перейти к другим исцеляющим заклинаниям. Нужно позаботиться и о собственных ранах, коих множество. Я сняла крышку с жестянки, на которую показывал Дочкин, и приложила кусочек магии к Зашу, второй – к Дочкину. Вдруг это заклинание сможет соединиться с последними каплями предыдущего? Одно досталось Джой, обмякшей у стены. Я понятия не имела, как магия действует на животных, но попробовать стоило.

Наконец, очередь дошла и до меня.

Порезы на ладонях жгло, когда они запечатывались, но полностью не заживали. Другие части моего тела – шея, ребра, ноги, лицо – тоже протестующе заискрились болью. Закончив, я вернулась к Алексею. Никаких видимых изменений. Чернила заклинания даже не проникли в его тело. Они скользили по крови подобно масляной пленке.

Я опустилась на колени и хотела взять его за руку, но потом вспомнила, что Дочкин говорил: «Не беспокоить его тело». Потому прижалась лбом к покрывалу рядом с братом и прикрыла глаза.

– Пожалуйста, о, пожалуйста. Не оставляй меня.

Сзади послышалось шуршание ткани по дереву. Я развернулась и стала высматривать, где оставила нож. Но Юровский не шевелился. Это Заш осторожно поднимался на ноги.

Я была не одна.

И больше не могла быть сильной.

Он взглянул на меня сияющими глазами и распахнул объятия.

– Ты это сделала.

Я юркнула к нему и вжалась в теплую безопасность, которую излучало само его присутствие. Слезы навернулись на глаза, и я попыталась приглушить рыдания, уткнувшись в его шинель. Он не спросил меня, что случилось. Не спросил, все ли со мной в порядке.

– Я н-не с-смогла, Заш, Я… потерпела неудачу.

– Нет, – решительно сказал он. – Вовсе нет. Ты жива. Я жив. Юровский мертв. Это все благодаря тебе.

Я отрицательно покачала головой.

– Он не умер. – Хотелось бы ошибаться. Кровь хлестала из раны в глазу. Он должен был быть мертв.

Заш, вытянув руку, отстранил меня.

– Тогда нужно связать его. Еще не хватало, чтобы он пришел в себя и вскочил.

Я вздрогнула и позволила ему склониться над телом Юровского. Заш расстегнул ремень и обмотал им лодыжки комиссара.

– Я думаю… Кажется, Алексей ушел, – выдохнула я.

Руки Заша замерли, но он не взглянул. Ни на меня. Ни на Алексея.

– Не теряй пока надежды, Настя.

Слова. Просто слова. Его уверенность ни на чем не основывалась – ни на каких дополнительных знаниях. Просто попытка успокоить.

Скорбь в моем сердце росла, как и в минуты после казни семьи. Опустошение. Тьма. Сначала сдавило живот, потом судорогой свело легкие. Давление переместилось в горло, требуя освобождения. Сил справиться с ним у меня не нашлось. Болезненный стон вырвался наружу, и я согнулась пополам.

Не смогу с этим справиться. Не смогу с этим жить.

Мне нужно излить свою печаль куда-то еще – в другой сосуд. Мой напряженный взгляд нашел тело Юровского. И я выпустила печаль, превратив ее в ярость. Он не убил меня, но все равно победил. Я хочу, чтобы враг сдох. Хочу, чтобы он истекал кровью и разлагался под открытым небом, на поживу воронам и волкам.

– Мы должны убить его, – прорычала я.

Заш замер.

Меня не интересовало его мнение.

– Он скоро проснется и, возможно, освободится от пут…