Надин Брандес - Романовы [litres]

Дочкин положил руку на маленький флакон.

– Настя… – тихонько, робко окликнул меня Заш из-за спины.

– Это не то, что вы думаете. – Руки магистра бессильно повисли вдоль тела. – Я не могу повернуть время вспять.

Я попятилась от окна.

– Но первое заклинание, которое я использовала… это заклинание, в котором мы находимся. Оно обратило вспять наш расстрел! – Я говорила очень осторожно, не желая произнести слово «айнин» , которое отправило бы нас в царство физических тел.

– Оно не меняло ход времени. Отменяло лишь те воздействия, которым ваши тела подвергались после применения заклинания. Совсем другое дело.

– Вы не можете отменить то, что сделал Юровский? Расстрельную команду? Резню?

По выражению его лица было видно, что он хотел бы дать мне другой ответ.

– Я ничего не могу поделать, если только заранее не произнесено соответствующее заклинание.

Я нерешительно указала на маленький стеклянный пузырек.

– Тогда для чего это?

– Для вас, Анастасия. И только потому что вы моя великая княжна, я его создал. Любому другому я бы отказал.

Я ощутила приближение Заша, но не обернулась.

Дочкин знал мои сокровенные желания – его заклинание нашептало ему мои секреты, и он создал новую магию.

– А что оно делает? – Я всмотрелась в жидкость и увидела несколько темных букв, плавающих по кругу.

– Я использовал волшебное слово – пустота , – пояснил Дочкин.

– Пустота, – повторила я, зачарованная жидкостью.

– Это сотрет вашу боль.

Я оторвала взгляд от пузырька.

– Каким образом? Как это возможно?

– Сотрет трагичную историю. Воспоминания. Вы не будете знать о боли – поэтому и не почувствуете ее. – Он кивнул, как будто официально передавая мне заклинание. На хранение и применение, в зависимости от моих желаний.

Пустота. Это было именно то, чего я хотела… ради себя. Никогда больше не думать о папином лице, ощущая острую боль утраты. Не воскрешать воспоминания о том, как моих сестер закололи штыками и сбросили в шахту. Не вспоминать о предательстве Заша или о страхе, вызванном преследованием Юровского.

Я буду свободна.

Вольна начать все сначала. Заново.

– Настя, подожди. – Заш потянулся к моей руке, словно хотел помешать мне использовать заклинание, хотя в призрачной форме я не могла даже коснуться флакона. – Ты… не можешь…

– Почему нет, Заш? – тихо спросила я.

Дочкин поднял бровь, глядя на солдата.

– Это ее право. Ты был частью ее боли. Не тебе выбирать, отказываться ли от исцеления.

Заш убрал руку с моих пальцев. Побежденный.

– Но… Настя, я хочу быть частью твоего исцеления. Частью твоей жизни .

– Пора идти, Настя, – настаивал Дочкин. – Помни: твое тело присоединится к тебе в той точке, в которой ты находишься при отмене заклинания айнин .

Я отвернулась от подоконника и увидела, что Юровский запихивает бутылку за бутылкой в рюкзак. Прошла мимо Заша, не в силах встретиться с ним взглядом после того, что дал мне Дочкин.

– Заклинание «пустота» может использовать только один человек, – предупредил Дочкин. – Оно недостаточно сильно для двоих.

– Настя, пожалуйста… – Заш побежал за мной.

– Пора. – Мое сердце разрывалось. – Не могу сейчас об этом думать. Нужно спасти Алексея.

Заш умолк и кивнул.

Я не собиралась заставлять его замолчать – просто сказала то, что хотела. Пока нет времени размышлять о заклинании. Сначала нужно все сделать. Правильно. Стоит мне вернуться, и у меня будет лишь несколько секунд, чтобы попытаться спасти Алексея. Мой взгляд скользнул к телу Дочкина.

Как я могла оставить его там умирать? В данный момент он еще жив… а Алексей жаждет знаний и покровительства Дочкина. Да и мне нужно, чтобы он научил меня магии. Иначе какое у нас будущее? Даже если остановим Юровского?

– Вы не можете спасти меня, – сказал Дочкин словно в ответ на мои мысли.

– Вам следует знать, – заметил Алексей, – что Настя очень не любит, когда ей говорят «не можешь».

Я поцеловала Дочкина в щеку. Потом подбежала и крепко обняла Алексея, который еще сидел на постели.

– Пожалуйста… держись, сколько сможешь.

– Обязательно, сестра.

Я взяла его лицо в ладони и пристально вгляделась в глаза. Запечатлевая его черты в памяти. Отчаянный трепет в сердце прошептал, что его храбрую улыбку я вижу в последний раз. Нет. Нет. Я не могла этого признать. Я должна цепляться за надежду.

Наконец я повернулась лицом к комнате. Взглянула на Заша. Он подошел ко мне, словно желая обнять. Вместо этого обхватил за плечи и повел к речному камню, лежавшему на полу рядом с его телом. К камню, который он уронил, когда Юровский разбил чернильницу о его голову.

– Очнись здесь и используй его, чтобы защититься. Охотничий нож был бы эффективнее, но Юровский слишком близко к нему.

Я кивнула, пытаясь собраться с духом. Обычно нужное состояние приходило легко, стоило мне запланировать что-либо рискованное.

Юровский осмотрел пузырек с чернилами для заклинаний, стоявший на большом столе, усмехнулся, а затем швырнул его в кирпичный очаг, разбив вдребезги. Он потянулся за следующим, но тут его взгляд упал на подоконник – на исцеляющее заклинание для Алексея.

Я напряглась.

– Нужно идти.

Я опустилась на колени возле бесчувственного тела Заша, держа руку над камнем.

– Целься, пока он стоит спиной.

Кивнув, я сделала глубокий вдох, чтобы произнести заклинание. Одновременно со мной, произносившей «айнин» , Заш в отчаянии прошептал:

– Не уходи, не дав мне попрощаться.

Хорошо, что у меня не было возможности ответить…

На этот раз дезориентации не было. Я вернулась и тут же вцепилась в булыжник. Юровский стоял ко мне спиной. Хотя Заш, Дочкин и Алексей снова попали в свои умирающие тела, я по-прежнему ощущала присутствие Заша позади – его шепот придавал мне сил.

Шею обожгло от укола ножа Юровского еще до того, как сработало заклинание айнин . Но это всего лишь укол. Нервно сглотнув, я поняла, что горло не пострадало. Я выпрямилась, сердце билось в ритме песнопения. Алексей, Алексей, Алексей.

Я отвела руку назад и метнула камень. В отличие от папиного пресс-папье, на этот раз прицел был идеальным.

Может быть, мой вздох, или свист камня в воздухе, или предвестник поражения, летящий в его сторону… но что-то насторожило Юровского. Солдатские инстинкты заставили его пригнуться.

Камень просвистел мимо его головы и пролетел в окно, отсекая верхнюю часть флакона с моим заклинанием памяти. Стеклянный пузырек покачнулся… а потом свалился с подоконника, исчезнув в кустах под окном.

Я не замерла в попытке осмыслить неудачу. Понимала, что упущу единственный шанс. Поэтому к тому времени, когда Юровский выпрямился и развернулся к нападавшему, я уже подобралась к его ногам и поднялась с ножом в руке.