Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

— Я ждала, когда родится следующий ребёнок, — ответила Фейхель.

— А когда поняла, что детей больше не будет?

— Хотела умереть.

Галисия распахнула глаза:

— Правда?

— Нет. Я нашла в саду птенца и ухаживала за ним. Когда он окреп и улетел — вот тогда я плакала.

Галисия передёрнула плечами:

— Твой муж ходил к кубарам?

— Галисия… — прошептала Малика.

— Да, — спокойно ответила Фейхель. — Мужчине каждую ночь нужна женщина, а порой и не одна.

Галисия вскинула голову:

— Откуда ты знаешь? Ты ведь жила в другом дворце.

— Ты права. Я долгие годы жила в неведении и только догадывалась, как мой супруг проводит свободное время. Но последние десять лет я управляла кубаратом Шедара. Моего сына. И теперь знаю, как это происходит.

— Ты страдала?

— Мне некогда было страдать. Беременность, роды, уход за ребёнком. Но мне было неприятно.

— И ты ничего не хотела изменить?

— Если бы Всевышний хотел привязать мужчину к одной женщине, он не наградил бы его инстинктами охотника.

Галисия явно увлеклась. Фейхель отвечала на вопросы ровно, спокойно, но Малика видела боль в её глазах. Видела, как Самааш прижимает ладони к животу, словно пытается закрыть уши ребёнку.

— Давайте не будем превращать праздник в допрос, — сказала Малика.

Галисия рывком повернулась к ней:

— Конечно! Ты хочешь веселиться, а тут мы.

— С нами сидит беременная женщина. Ей не нужны эти разговоры.

Галисия перевела взгляд на Самааш:

— Прости.

— Ты хочешь быть женой Иштара? — спросила Фейхель.

— Для этого я сюда и приехала.

— Если это свершится, ты меня возненавидишь.

— Мы станем подругами.

Фейхель откинулась на спинку стула и улыбнулась:

— Не станем. Я буду подбирать ему девушек и управлять его кубаратом.

Галисия хлопнула ладонью по столу:

— Вот! Дело не в Боге, а в женщинах, которые потакают порокам мужчин.

— Я не видела Иштара тридцать четыре года, но чувствую его, словно он до сих пор в моём чреве. А тебя не чувствую. Так о ком я должна заботиться: о тебе или о нём?

— Ты не желаешь ему счастья?

— Мужчине нельзя привязываться к женщине. Он становится слабым.

— Ерунда! — возмутилась Галисия. — Любовь делает человека сильнее.

Взгляд Фейхель сделался высокомерным. Голос зазвучал с презрением:

— Кто в Краеугольных Землях женится по любви? Единицы. Остальные женятся по расчёту.

— Неправда!

— Не смотри, что я сижу безвылазно в четырёх стенах. Я умею слушать, читать и думать. У кого из ваших королей нет кубар или как вы их там называете? Любовницы, фаворитки, шлюхи. Жёны принимают своих мужей после грязных женщин. Рожают от любовников, а потом выдают бастардов за детей супруга. Это мерзко. Да, мне не нравилось, что муж пренебрегает мной. Я плакала. Но это лучше, чем жить в обмане и грязи. А теперь, — Фейхель придвинулась к столу, — давайте поедим.

— Ты думаешь, если Иштар привяжется ко мне, он всё равно будет изменять мне с кубарами? — не унималась Галисия.

— Конечно. И не считай это изменой.

— Со мной всё будет по-другому. Ты не боролась за своё счастье. А я буду бороться. Я буду писать ему письма. Спрашивать, как прошёл его день, что его огорчило, а что обрадовало. Буду рассказывать, как мне живётся без него. И когда-нибудь он ответит. А потом придёт. Не для того, чтобы дать ребёнку имя, а чтобы послушать, как его сын бьётся в моём животе. Я сделаю всё, чтобы он пришёл. А потом сделаю так, чтобы он пришёл ещё раз и ещё раз, а потом остался.

Фейхель улыбнулась:

— Он не ответит. Мужчины не пишут женщинам письма.

— Пишут. Иштар мне писал. Когда я жила в Тезаре, он передавал мне письма через Малику.

— Через меня, — объяснила Малика (Фейхель и Самааш не знали её настоящего имени) и взяла бутылку. — Как её открыть?

— Нужен штопор, — сказала Галисия. — Или протолкни пробку внутрь.

Пока Малика возилась с пробкой, женщины отведывали блюда и обсуждали тезарскую кухню. Малика наполнила бокалы.

— Это сок, — разочарованно произнесла Галисия, сделав глоток, и придвинула к себе бутылку. — Что здесь написано?

— Этот язык мне незнаком, — пожала плечами Фейхель и пригубила бокал. — Действительно, сок. Но Самааш лучше не пить. Слишком насыщенный вкус.

Малика попробовала напиток. Яркий аромат каких-то фруктов. Ну и ладно, подарок Иштара она выпьет сама.

— Почему ты ушла в монастырь? — поинтересовалась Фейхель, орудуя вилкой и ножом.

— Иштар писал: «В человеке спрятана вселенная, а человек спрятан во вселенной. Чтобы найти себя, надо переплыть через семь морей. Первое — море Потерь. Надо стать нищим и одиноким». Где я могла почувствовать себя нищей и одинокой? Только в монастыре. Бог не считается. Он везде с нами.

Сузив глаза, Фейхель отложила вилку:

— Второе море?

— Море Познаний. Надо наблюдать за людьми и явлениями природы. Заново их переосмысливать, чтобы получить новое знание о мире.

— Третье море?

Галисия виновато улыбнулась:

— Я не помню очерёдности. Это было давно. Помню, было море Поиска. Человек должен найти единственного друга и единственную женщину. Иштар не просто так написал: «единственную женщину». Значит, ему не нужен кубарат.

— У каждого ракшада есть единственная женщина — это жена, — отрезала Фейхель.

— Ты слышала что-то о семи морях? — обратилась Малика к старухе.

— Это потерянная часть из Святого Писания.

— Потерянная или уничтоженная?

— Сейчас разве разберёшь? Ни в одной книге я не встречала названий этих морей, я даже не знаю, о чём эта часть. Откуда это знает Иштар?

— Не забывай, его друг верховный жрец.

Фейхель с сомнением покачала головой:

— Хёска многие считают другом, но у него нет друзей. Он сам по себе.

Галисия вдруг встрепенулась:

— Я же приготовила вам подарки! Где моя папка?

Войдя в коридор, Малика достала с козырька вешалки коробку, приоткрыла крышку. Красное платье. Нащупала в ворохе шёлковой ткани брошь — герб Грасс-Дэмора — и сжала в кулаке. На какой-то миг ей показалось, что брошь сохранила тепло пальцев Адэра. Всего на миг…

Малика поставила коробку на место. Пошарив по козырьку рукой, взяла папку и вернулась в зал.

Галисия вытащила из папки несколько альбомных листов, исписанных красивым округлым почерком, и протянула Самааш:

— Я перевела две сказки на шайдир . Если сшить с рисунками, получится настоящая книжка. — Достала ещё один лист и вручила матери-хранительнице. — А здесь я нарисовала тебя.

Малика и Самааш приблизились к старухе и склонились над её плечом.

С портрета смотрели карие миндалевидные глаза Иштара, окружённые вязью морщин. Фейхель стискивала руками край клетчатого пледа, лежащего на коленях, и горделиво сжимала полные губы. За её спиной разливала густые краски поздняя осень. Многоцветьем горел сад, роняя листву. Тяжёлое небо припадало к паутине полуобнажённых ветвей. В просветах между разбухшими от влаги тучами просматривалось солнце. Лучи дарили земле последнее тепло.