Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

— Месть.

— Кому?

— Это уже второй вопрос.

— Я надеялась на развёрнутый ответ. Кому он мстил?

— Системе. — Иштар поднялся. — У меня сегодня тяжёлый день. Надо выспаться. — И сбежал с лестницы.

— Ты отдашь её больному человеку? — крикнула Малика ему в спину.

— Слишком много вопросов.

— Можно, чтобы в городе меня сопровождали мои стражи?

— Можно.

Малика откинулась на ступени и уставилась в светлеющее небо. Если всё получится, как она задумала — её совесть будет чиста.

Дом Альхары, украшенный лепниной, с большими витражными окнами и с флюгером на ломаной крыше, находился в трёх кварталах от дворца хазира. Внимание привлекали открытая рама на втором этаже и плотная кремовая занавесь — непривычное для Ракшады убранство окна.

Малика нажала на кнопку звонка и опустила голову. Дверь распахнулась — и Малика с недоумением уставилась на сапоги цвета рыжего пламени.

— Шабира? — прозвучал удивлённый голос. — Что-то случилось?

— Слава Богу… — прошептала она и обняла Альхару.

Его мышцы напряглись, на шее выперли жилы.

— Камень с души… Я думала, ты гниёшь в тюрьме. — Малика выпустила ракшада из объятий. — Прости. Это всё нервы.

Какое-то время они стояли в прихожей, не зная, как себя вести и что говорить. Не привыкший к подобному поведению женщин, Альхара испытывал неловкость. А Малика с жадностью смотрела в глаза цвета гнилой вишни и корила себя за то, что не пришла сюда раньше.

Наконец хозяин дома нарушил молчание:

— Зайдёшь?

Малика кивнула и последовала за Альхарой:

— Почему не приходил?

— Мне нельзя бывать во дворце, пока с меня не снимут судимость.

Ах, вот оно что… Его всё-таки осудили…

Малика ступила в гостиную и до боли закусила губу. Обстановка напомнила ей кабинет Адэра: дубовый паркет, люстра из маншеровского стекла, мебель, обитая кожей, бархатные шторы. Не хватало рабочего стола, камина и Парня, растянувшегося возле горки поленьев.

— Сок, вода, чай? — спросил Альхара и указал на кресло.

— Нет, ничего не надо. — Малика опустилась на мягкое сиденье, погладила прохладные подлокотники. — Ты оградил меня от нападок Шедара, а я не успела тебя поблагодарить.

— Его можно было понять. Ты за минуту нарушила несколько правил. Не будь ты шабирой, я бы пальцем не пошевелил.

Малика по старой привычке поискала несуществующую пуговицу на манжете рукава:

— Надеюсь, ты не сильно из-за меня пострадал?

Альхара присел на подлокотник дивана, скрестил руки на груди:

— Когда ты уезжаешь?

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ты не знаешь, как в Ракшаде добиваются покорности?

— Наказывают не нарушителя закона, а того, кто ему дорог, — сказала Малика после недолгих раздумий.

Именно так Иштар наказал её за непослушание и дерзость: обрушил свой гнев на Драго.

Альхара усмехнулся:

— Тоже столкнулась с системой?

— Кого наказали вместо тебя? — спросила Малика и, не дождавшись ответа, встала. — Я хочу увидеть твоих детей.

— Сыновья в армии, у дочки урок астрономии.

— Тогда жену.

Альхара неопределённо пожал плечами:

— Хорошо. Идём.

Они прошли через несколько комнат, предназначенных для приёма гостей. Возле лестницы помыли ноги в отдельных чашах, поднялись на второй этаж и оказались в просторной гостиной.

Не понимая, почему Альхара привел её сюда, а не в «будку» на задворках дома, Малика приблизилась к открытому окну. Сквозь плотную занавесь, утяжелённую золотыми кольцами, ничего не было видно. Повести себя по-хозяйски и сдвинуть ткань в сторону она не решилась.

— Чари! У нас гости, — крикнул Альхара.

Малика резко обернулась. Муж и жена живут в одном доме? Второй этаж принадлежит жене, а первый супругу? А где находится кубарат?

В комнату вошла женщина, одетая в чёрное. Упала на колени и упёрлась ладонями в пол.

— Поднимись, пожалуйста, — попросила Малика.

Женщина подчинилась.

— Меня зовут Эльямин. Знаешь, кто я?

— Она не ответит, — сказал Альхара.

Конечно, не ответит. Ракшадкам запрещено говорить в присутствии мужчин.

— Покажи мне своё лицо, Чари, — велела Малика. — Альхара! Если тебе это не нравится, можешь уйти.

Он привалился к стене спиной, скрестил руки на груди.

Чари было от силы лет двадцать пять. Красивое шоколадное лицо, тоскливые, чуть навыкате кофейные глаза, маленький рот. Каштановые волосы заплетены в косички так туго, что брови неестественно приподнялись, будто женщина постоянно удивлялась.

— Тебе всё же придётся выйти, Альхара. Я хочу поговорить с твоей женой.

— Не получится. Ей отрезали язык.

— Как — отрезали?.. — Почувствовав слабость в ногах, Малика опустилась в кресло. Стянула с головы накидку. — Из-за меня?

Альхара поспешил успокоить:

— Это было почти два года назад. Я произнёс перед Хазирадом крамольную речь, и меня наказали.

— Что ты такого сказал?

— Я выступил в защиту воинов. Это были не просто воины, а сотня лучших командиров.

Почти два года назад… Сотня воинов…

— Иштар попал к нам в плен, — проговорила Малика, сминая в кулаке чаруш, — и Шедар казнил воинов вместо него.

— Командиров, их жён и кубар.

Малика вскинула голову:

— А детей? Что стало с детьми?

Альхара нахмурился:

— Зачем тебе это? Лишние знания усложняют жизнь.

Малика положила чаруш на колени, придавила ладонями:

— Ты не доверяешь мне. Я тебя понимаю. Ты пропал на полгода, а я ни разу не пришла и не поинтересовалась: как ты, где ты. Я предлагала тебе дружбу, а сама отвернулась от тебя. Так друзья не поступают. Но! Я шабира! Ты обязан отвечать на мои вопросы. Если не хочешь говорить при жене, вели ей уйти.

Проходя мимо супруги, Альхара сказал еле слышно: «Надень чаруш». И расположился в кресле напротив Малики:

— Дочерей воинов мы успели разобрать по кубаратам. Наши кубараты неприкосновенны, пока нас самих не приговорят к смертной казни.

— Ты сказал «мы».

— Расшифровки не будет.

— А сыновей?

— С мальчиками было сложнее: многие находились в воинских частях. Но кое-кого удалось спрятать.

Глядя на Чари, Малика потёрла грудь:

— Против Шедара выступил ты, а наказали твою жену. Это ужас ужасный. Другого названия я не могу придумать.

— Моей дочери было семь лет. Старшему сыну одиннадцать. Младшему три. Сыновей забрали из воинского подразделения, вместе с дочерью на неделю посадили в клетку и заставили наблюдать, как воины умирают от жары и жажды.

— В пустыне.

— В пустыне, — подтвердил Альхара.

— В клетке, — вновь сказала Малика.

Она всё понимала и не нуждалась в уточнениях — ей были нужны паузы между фразами Альхары. Разум отказывался принимать информацию, которая казалась кошмарной выдумкой, бредом сумасшедшего. Воображение, не желая того, рисовало раскалённую пустыню, сотню мужчин, прикованных к столбам вниз головой, и клетку…