Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Старуха долго разглядывала портрет. Наконец сказала:

— Это я?

Малике стало тоскливо. Идиотский закон, который принял какой-то идиот-хазир, запрещал женщинам смотреться в зеркало. Фейхель дожила до глубокой старости и не знает, как она выглядит. Молодость и красота прошли стороной, ничего не оставив в памяти.

— Ты, — кивнула Галисия.

— Зачем мне рисунок?

— Я рисовала не для тебя, а для твоей внучки.

— Нужен он ей, — буркнула Фейхель и взялась за край листа, явно желая его разорвать.

— Мама, — еле слышно промолвила Самааш, забрала у неё портрет и положила вместе со своими листами.

Недовольно покряхтев, Фейхель поднялась со стула:

— Нам пора. У Самааш режим.

К такому повороту Малика была не готова.

— Подождите. — Обойдя стол, приоткрыла двери, ведущие на террасу. — Мы в раю… — И распахнув двери настежь, впустила в зал бездонную тишину.

Над садом зависла огромная луна. Тёмно-сиреневое небо было усеяно звёздами-астрами. Вдали, над кронами деревьев, блестела серебром крыша закольцованного дворца.

Фейхель схватилась за спинку стула:

— Сейчас же закрой!

— Почему?

— Это сад хазира. Если кто-то узнает, что мы смотрели на сад, нас накажут. И меня в первую очередь.

— Я возьму вину на себя.

— Ты прожила здесь полгода, но так и не поняла, что мы… нам нет места под солнцем. — Фейхель взяла Самааш за руку и повела через анфиладу залов.

Уронив голову на руки, сложенные на столе, Галисия разрыдалась. Бросив взгляд на луну, Малика с досадой закрыла двери. Праздник закончился именно так, как она хотела, но почему так тошно на душе?

Подошла к Галисии и обняла её за плечи:

— Не надо плакать. Ни один мужчина не стóит твоих слёз.

— Мне бы услышать его, увидеть одним глазком, и я уеду.

До поздней ночи Малика просидела с Галисией, слушая её всхлипы и гладя её по спине. Уже изрядно устав от слёз, поручила Хатме проводить гостью до Приюта Теней.

Оставшись одна, Малика взяла бутылку с фруктовым напитком и уселась на ступенях террасы. От непривычной тишины и чистого воздуха без примеси благовоний кружилась голова. Потягивая сок прямо из горлышка, Малика смотрела на восток, ожидая, когда поблекнут звёзды и небо покроется позолотой.

Послышались голоса. Кто-то шёл из глубины сада в сторону дворца. Видимо, у Иштара тоже были гости, и они встречали новый год на лоне природы. Хёск говорил, что в саду есть озеро. Голоса удалялись, приближались, и наконец затихли.

Малика поставила бутылку и потянулась. Мысли стали лёгкими, светлыми. Переживания исчезли. Воспоминания о слёзах Галисии улетучились. Всё-таки воздух Ракшады имеет волшебную силу. Или в предвкушении поездки домой рассудок решил распрощаться с хламом, собравшимся за полгода.

— Пьёшь.

Вздрогнув от неожиданности, Малика опустила руки и посмотрела на Иштара, стоявшего возле лестницы:

— Пью.

— Одна.

Малика пожала плечами:

— А никого больше нет.

Иштар сел рядом с ней и взял бутылку:

— Ты всё выпила.

— Там чуть-чуть осталось.

Иштар наклонился и заглянул ей в лицо:

— Да ты пьяная!

— От чего? От сока?

— А ну, встань.

— Ещё чего! — возмутилась Малика. — Это моя лестница. Я тебя не звала.

Иштар кивком указал на светящиеся окна:

— Я пришёл на свет маяка.

— Маяк для проходящих мимо судов.

— Какая ты умная.

Малика качнулась и с ужасом поняла, что не может подняться. Голова оставалась ясной, а тело не слушалось.

— Ты меня напоил.

— Я только что пришёл.

— Ты знал, что я не буду пить вино, и подсунул мне сок, который на самом деле вино.

— Молодое вино.

Малика прижала руку ко рту:

— Меня сейчас вырвет.

— Не смей! На мне новые сапоги.

Малика приподнялась и вновь плюхнулась на ступени.

— Сиди, сейчас пройдёт. — Иштар обнял её за плечи одной рукой, второй рукой обхватил её подбородок. — Дыши глубже.

Малика посмотрела в его светящиеся глаза: он тоже пьян.

— Открой рот и дыши глубже, — сказал Иштар и перевёл взгляд на её губы.

— Если поцелуешь, я тебя укушу.

— Смелое заявление.

— Я пьяная. Я смогу.

Иштар усмехнулся и убрал руку с подбородка:

— Как встретили новый год?

— Как видишь.

— Вижу, что хорошо встретили.

Малика кивнула:

— А ты?

— Весело. Надо будет показать тебе озеро.

— Я завтра уезжаю.

Иштар вздёрнул брови:

— Да ну! На чём?

— На корабле.

— Все корабли в гавани. Или ты собралась ехать на сторожевом катере?

— Нет, на катере я не хочу.

— Это хорошо. Можешь несколько дней заниматься, чем хочешь.

— Чем?

— Чем хочешь, — повторил Иштар, глядя на Малику с улыбкой.

— Я ничем не хочу заниматься. — Внезапно мелькнула шальная мысль. — Ты можешь дать мне денег?

— Зачем?

— Хочу купить тебе подарок.

— За мои деньги?

Малика потёрла лоб:

— Не подскажешь, где в городе разрешено просить подаяние?

— Выпрашивать у людей деньги запрещено.

— Тогда мне придётся кого-то ограбить.

— Что ты хочешь купить? Я очень привередливый.

Малика прокашлялась:

— Кубару.

Повернувшись к ней всем телом, Иштар недоумённо свёл брови:

— Кубару? Я не ослышался?

— Не ослышался.

— Я ни от кого не принимаю подношений.

— Это хорошо. Я буду первой. У тебя есть предпочтения?

Иштар почесал пальцем переносицу:

— Нет.

— Вообще никаких? Такого не может быть! Какие тебе нравятся девушки? Тёмнокожие или светленькие?

— Мне всё равно.

— А говорил, что привередливый.

— Эльямин… купи мне кружку. Обычную солдатскую кружку. Поставь столик на террасе, зажги свечи, приготовь горячее вино со специями и пригласи меня в гости. Это будет самый лучший подарок.

— Вино ты выпьешь, кружку выбросишь, и что останется на память? Я подарю тебе самую красивую кубару.

Качнув головой, Иштар посмотрел по сторонам:

— Как хочешь. Завтра Хёск принесёт тебе чек. Сумму впишешь сама.

— Два чека. Вдруг я и себе захочу что-то купить.

— Хёск принесёт чековую книжку.

Малика вцепилась себе в колени:

— Можно эти дни Самааш поживёт у меня?

— Ей плохо у матери?

— Ей нужен свежий воздух, а здесь она сможет сидеть возле открытой двери.

— Женщина не должна интересоваться тем, что делается за стенами дома.

— Она не интересуется. Она будет просто дышать.

— А потом ты перетащишь к себе мать-хранительницу?

— Не перетащу. Честное слово. Она даже приходить к нам не будет.

— Хорошо. Но чтобы на террасе я её не видел.

— Не увидишь. — Малика поёрзала. — Можно тебя спросить?

— Ты только и делаешь, что спрашиваешь, — сказал Иштар, заметно трезвея от её просьб.

— Почему Марош избивал жену?

— Он больной человек.

— Иштар… Я знаю, есть причина.