Сергей Джевага - Когда оживают Тени [litres]

Первым вскарабкался на каменный уступ старший, протянул руку младшему и помог взобраться. Оба упали – обессиленные, обожженные и задыхающиеся, – но сумели дотянуться до спаскомплектов. Достали кислородные баллоны и припали к резиновым раструбам, сделали первые сиплые вдохи. Затем принялись менять фильтра на противогазах, вновь рухнули на камни и долго лежали – живые, но уставшие и избитые настолько, что не могли говорить.

– Тебе еще скучно, Ли? – с трудом спросил светловолосый.

Пару секунд длилось задумчивое молчание, а затем старший нервно хихикнул. Смешок переродился в заливистый безумный хохот, а младший поддержал.

Парни валялись на берегу подземного озера и смеялись. Радуясь тому, что живы. Что целы. Что избежали бесславной гибели, пригнулись за секунду до удара ангела смерти.

– Беру свои слова обратно, Эб! Как минимум сейчас мне безумно весело! – искренне воскликнул старший. – Жаль, что это происходит нечасто…

Время суток понятие довольно зыбкое, ведь солнца и звезд никто не видел многие поколения. И деление на ночь и день сохранилось не везде. В поселениях того же Ньювотера освещение не отключают вовсе. Зачем морочится, если соларитовые реакторы дают достаточно энергии?..

В поселениях Шельфа двинулись дальше и переняли систему дальних, ввели термин «цикл». Часть людей, предположим, бодрствует в первом периоде, спит и отдыхает во втором, другая наоборот. Весьма эффективно, города не впадают в окоченение, заводы, лечебницы, магазины и банки работают бесперебойно. И размышляя логически, какая разница, когда спать, если привязки к движению солнца нет?

Но эпоха относительного изобилия наступила не сразу.

После Исхода люди обитали в полумраке, чтобы не тратить дефицитные нефть и кислород, на ночь лампы гасили полностью. Да что там, тогда остатки человечества существовали практически в полной темноте, мерзли, голодали и задыхались из-за нехватки ресурсов. Сейчас избыток энергии позволяет обогревать жилища, получать кислород электролизом воды, в целом терпимо с едой, хватает и иных благ. Не для всех, но лучше, чем в те времена.

Впрочем, в Таре все обстоит иначе, ночь здесь почти настоящая. Город старый, один из первых. Тут чтят архаичные законы и правила, гордясь тем, что сохраняют частичку памяти о древних эпохах, о том, откуда пришли. Отношение к прошлому сквозит в архитектуре, в обычаях, в каждой мелочи. Там и лампы тушат, создавая искусственный полумрак. И тот каждый вечер медленно расползается по тоннелям, пещерам, коридорам и гротам. Улицы и площади пустеют, трамваи и лифты курсируют гораздо реже.

Я считал эту традицию устаревшей. Но не отрицал, что ночи Тары мне нравятся. Звуками, цветами и ощущениями, совершенно особым настроением. Иногда, шагая по центральному уровню, представлял, что над головой нет сводов, потолка, что вверху мифическая пустота, зовущаяся небом. Столица Олдуотера преображается, становится чужой, незнакомой. Прохожих мало, гулкое эхо гуляет по бесконечной паутине тоннелей и шепчет, смеется, вздыхает, кричит. Шелестит вентиляция, звучат чьи-то шаги вдалеке, голоса. Тусклые блики редких зеленых «ночных» фонарей отражаются в лужах, на мокрых стенах. Тени сгущаются у люков гротов, в переходах, лестницах, а над головой бездонный мрак.

Сегодня ночь радовала меня по иным причинам. Темнота позволяла двигаться относительно быстро и скрытно. Слежки не чувствовал, но старался держаться подальше от освещенных участков, шел по второстепенным, почти пустым тоннелям. Тут и грязная одежда, и побитое исцарапанное лицо не привлекали лишнего внимания. Загулял аристократ, бывает.

Только у шлюза в верхний город возникла заминка. Дежурные гварды слишком уж долго и внимательно изучали документы. Я сильнее закутался в пиджак, показал медальон дома и, сохраняя на лице невозмутимо-высокомерную мину, пояснил:

– Тяжелый день.

Парочка гвардов помоложе красноречиво переглянулась и позволила себе кривые ухмылки. Командир, кряжистый усатый мужик в годах, затянутый в броню боевого скафа с откинутым на затылок шлемом, задумчиво погладил рукоять пистолета, но документы вернул.

– Легких и не бывает. Будьте осторожны, лорд.

– Непременно.

Оказавшись в главном коридоре верхнего города, я неторопливо прошел до первого перекрестка, затем свернул и преодолел мосток над неглубоким бассейном со светящимися рыбами. В темной арке с полукруглым сводом и колоннами в виде плачущих ангелов остановился, чтобы передохнуть.

Широкий тоннель, наполненный зеленоватым сумраком, остался позади. Там мерцали огни магазинов и лавок, молчаливо наблюдали за дорогой изваяния героев и святых, смутными тенями мелькали поздние прохожие. Вдалеке звучала музыка – кто-то вполне неплохо играл на флейте, вытягивал печальную мелодию. А чуть левее слышались смех и разговоры, из-за угла падали разноцветные блики – какой-то праздник.

Из соседней арки вышли двое – молодая девушка в длинном белом платье и паренек в строгом костюме, остановились у бассейна, взялись за руки, прижались лоб ко лбу, начали горячо шептаться. Меня не заметили, целиком поглощенные друг другом. А я перевел дыхание и стер испарину со лба.

Если кто-то и преследовал, пройти мимо охранного поста на границе между уровнями ему будет проблематично. Сюда пропускают лишь по специальным удостоверениям. Есть и обходные пути через вентиляционные коллекторы, сервисные ходы и шахты, но займет время. Ну или можно банально дать взятку. Однако, насколько слышал, за подобное стражей верхнего города безжалостно карают. Потому сумма будет такой, что эары придется волочь в мешке.

По-видимому, я находился в относительной безопасности. Изрядно помят, вымотан болью и усталостью. Голова раскалывалась, левую руку жгло, ребра саднило. Обычные синяки и царапины в расчет не брал, радуясь тому, что вообще жив. Страшно гудели ноги, так как побродить пришлось прилично.

Несколько часов ушло на блуждания по техническим тоннелям библиотеки. И лишь почти случайно нашел резервный шлюз, ведущий за пределы университета и на пяток этажей ниже. Там я отыскал темный переход, коими так богата Тара, затаился и переждал суматоху – вокруг рыскали гварды с фонарями, о чем-то возбужденно переговаривались. Останавливали случайных прохожих, опрашивали, ходили вдоль люков, то и дело сверяясь с картами.

Очевидно, внимание стражей привлекла пожарная сигнализация. Столкнулись ли они с головорезами Лиама, я не знал. Но точно обнаружили трупы, и завтра в утренних газетах как пить дать появятся громкие заголовки.

Я сожалел о смерти студентов и библиотекаря. Но вместе с тем позорно надеялся, что мое имя не всплывет, что огонь уничтожил записи в журналах посещения и карточку читателя. В противном случае будут большие неприятности. Дополнительно сушил себе мозги вопросом: зачем? Зачем кому-то устраивать такую бессмысленную бойню? И почему именно в кампусе? Кэмпбелл заикнулся о совмещении приятного с полезным, так что не удивлюсь, если решил порыться в поисках схем, так сказать, по личной инициативе. Но для чего полез в откровенную грязь, я и предположить не мог.