Стивен Эриксон - Три повести о Бочелене и Корбале Броче

Увы, у бедного Хека Урса оба уха на месте, а солдатского таланта спать везде и всюду не обнаруживается. И вот он слоняется, беспокойный и дерганый, как кот без усов. А там, на корме - один из гостей, потолще, тот, которого то никто не видит, то все видят. Необычное дело. Сейчас вон он, весь в черном и под капюшоном.

Хек решил было уйти назад, но придется пройти мимо капитана. Однажды удалось пройти без замечания или приказа, но дважды - чертовски невероятно. Так что, глубоко и хрипло вздохнув, Хек Урс подошел к неприятному чужаку. - Почти закат, сир. Я бы сказал, ночь будет тихой.

Голова в капюшоне чуть пошевелилась, Хек скорее ощутил, нежели увидел устремленный на него взор рыбьих глазок. Подавив внезапную дрожь, моряк оперся о борт. - А, удите. Вижу. Воды тут злые, так мне рассказывали. Акулы и дхенраби. Потому рыбалка порядком опасна... вы не замечали, сир, что моряки почти не ловят рыбу? Только пассажиры и тому подобные. Странно, не так ли? Клянусь, это оттого, что мы знаем - в один прекрасный день придется кормить рыб собой. Ну что за ужасная мысль.

- Акулы, - ответил мужчина высоким, тонким голосом.

Хек моргнул и нахмурился. - Вот как? Вы ловите акул? О да, я имею чувство юмора. Акул. Ха-ха. Хотите, небось, выудить особенно большую. Вроде одной из златоспинок, которые длиннее всего "Солнечного Локона". Ну, будет у вас равный бой. Можно делать заклады, кто кого вытянет. - Он засмеялся и продолжал смеяться, сколько позволила храбрость под этим незримым капюшонным взглядом.

- Ха, ха... ха - ха... ха.

Смех затихал. Мужчина высвободил еще немного лесы.

Хек потер заросший подбородок. - Акулы любят мясную наживку, - сказал он. - Кровавую. У нас свежее мясо кончилось через два дня от Молля. Что использовали, сир? Соски у вас остались?

Мужчина вздохнул. - Нет. Хотя да, ты прав. Наживка нужна более кровавая.

- Хорошо бы, сир.

- И, возможно, более внушительная.

- Да, готов на это поставить. И крючок поразмернее, да. Например, от багра.

- Верно. Превосходная идея. Вот, подержи.

Хек понял, что уже держит моток лесы, чувствуя притяжение волн, ибо наживка дергается в устойчивом ритме. Обернулся сказать чужаку, что ему пора на вахту, но того уже не было.

Он стоял и думал, что делать. Если прозвучит звон, а дурака не будет... ну, тогда у меня неприятности, решил Хек.

Сзади простучали башмаки, он облегченно обернулся... - Рад, что вы, сир... о, капитан!

- Что ты тут делаешь, Худа ради?

- Угм... держу леску, сир.

- Рыбку ловишь.

- Нет, сир! То есть это один из гостей! Толстый, он ловил рыбу и попросил подержать, пока не вернется а я, у меня не было шанса сказать нет, потому как ночная вахта и я, сир, волнуюсь.

- Ты проклятый идиот, Хек. Привяжи ее к поручню. Потом иди будить Птичу и Дыха. Солнце почти зашло.

- Слушаюсь, капитан!

- Последний раз я слышал об одном лет двадцать назад, когда был глубже на Тефте, и сам его не видел, - рассказывал Эмансипор, мысленно проклиная внезапную трезвость - наверное, Бочелен кинул что-то в чай, который сейчас приходится пить. - Его поймали в доках. Был отлив, понимаете - в воде его никогда не удалось бы взять, и ни один рыбак не решился бы выйти в море несколько месяцев, а может, и лет. Нужно было двадцать сильных солдат, чтобы убить его копьями, топорами и так далее; и все равно в заварухе выжили лишь четверо.

- Примечательная тварь, значит, - задумчиво сказал Бочелен, склонивший голову над сложенными руками.

- Да, и ему было лишь полдня от роду. Они растут быстро, видите ли, пожирая матерей.

- Пожирая матерей?

Эмансипор хмуро глядел в чай. - Никто точно не знает, но так говорят. Жорлигово семя плавает в воде, как мелкие червяки. И находит юную женщину во время кровей - ныряльщицу за жемчугом или рыбачку - ну, и червяк влезает в нее, крадет чрево. И она пухнет, пухнет и пухнет, быстрее обычного, ест за троих взрослых мужчин, ест шесть или семь месяцев, пока кожа не начнет лопаться. А потом, обычно в безлунную ночь, жорлиг прогрызает путь наружу, прямо через брюхо, и поедает мать. Ест целиком, с костями и прочим. Потом бежит к воде.

- Любопытно, - заметил Бочелен, - но вовсе не так нелепо, как можно подумать. Паразитов много, большинство обитает в воде, и соленой и речной. Ищут доступа в хозяина любым возможным путем.

- Жорлиги не простые звери. Говорят, умны почти как мы. Специально заплывают в сети и сильно завертываются, чтобы их вытащили на борт, и тогда уж рвут всех рыбаков, пожирают сразу. Некоторые пользуются оружием, мечами, которые уронили за борт или бросили духам моря. Но, хозяин, жорлиги обитают на мелководьях, только у берегов. Никогда в открытом море. Никогда здесь.

- Имеет смысл, - промурлыкал Бочелен. - Слишком много здесь соперников, не говоря о возможности стать добычей. Что ж, мастер Риз, вы описали тварь полностью морскую, вылезающую на берег лишь при рождении, как черепахи или дхенраби. Однако вполне способную учинить бесчинство в рыбацкой лодке. Отсюда могу заключить: они могут выжить без воды, если требуется. Вопрос - сколь долго?

Эмансипор пожал плечами. - Говорят, они похожи на ящериц, длинных и способных стоять на задних лапах. Длинный жилистый хвост, две когтистые руки, но говорят, особенно опасен укус - могут сорвать голову и раздавить череп, как яйцо... - Он увял. Бочелен постепенно подавался вперед, глаза блестели.

- Весьма интересное описание.

- Не такое слово я бы употребил, хозяин.

Бочелен распрямил спину. - Нет, воображаю, другое. Благодарю, мастер Риз. Надеюсь, вы пришли в чувство?

- Да, хозяин.

- Отлично. Готовьте же доспехи, и побыстрее.

- Побыстрее?

- Точно. Мы скоро окажемся на красной дороге, мастер Риз. Эта ночь, - добавил он, вставая и потирая руки, - окажется весьма восхитительной. Закончив с кольчугой, поточите меч - тот, что с красной полосой.

"Доспехи? Меч?" Эмансипор ощутил, что внутри все плавится от нарастающего ужаса, и только сейчас осознал, какая какофония царит вокруг. Стоны балок и досок, скрипы соединений и расшатавшихся гвоздей, странные похлопывания по бортам - словно какие-то существа пролезают под килем, чтобы выползти с другой стороны.

"Солнечный Локон" пьяно накренился, и темнота охватила небо за свинцовым переплетом окошка.

И где-то далеко внизу, в трюме, кто-то закричал.

Бена Младшая услышала жуткий крик и сжалась в вороньем гнезде.

"О да, дорогая моя дочь, накатила тьма! Много ужасных тайн есть Там, Где Не До Смеха, и будь у нас черные крылья, была бы самая пора улететь, милая! Но кому дано убежать от страхов? Руки на глазах, видишь, и в голосах звучит горькое горе, но разум имеет свои крылья. О, бойся последнего полета! В бездну, когда всякая плоть осталась позади!"

Странные звезды кружатся над головой, "Солнечный Локон" качает, словно ветер дует из последних сил. Черные волны лижут борта.