Стивен Эриксон - Повести о Бочелене и Корбале Броче. Часть вторая

Тогда я обернулся и различил призрак лица за призрачной тучей трубочного дыма, заметил и мгновенный блеск - то ли глаза, то ли зуба. "Ах", подумалось мне, "он умен. Осторожнее, Бликер".

- Сорвав одежду, хотя воздух гостевой хижины давно стал холодным и сырым, он уложил ее на шкуры, нагую. Грубые пальцы гостя так нежно касались кожи, что она вздрагивала снова и снова. Ее дыхание походило на шелест быстрых волн у береговых камней, и вода всхлипывала, идя рябью при каждом касании, и кончики пальцев странствовали вокруг сосков.

Голова ее откинулась назад, воля пала в надежные объятия Фенна, и грудь воина вздымалась мерно и спокойно. Затем его рука скользнула ниже, отслеживая линии бедер, сжимая нежные, мягкие ягодицы. Он без усилий поднял...

- Ха! - гаркнул Крошка Певун. - И вот выходит Золотой Баран! Лобастый Дхенраби выныривает из Глубин! Головка Гриба разрывает толщу Мульчи!

Все мгновенно уставились на Крошку, на вспыхнувшее лицо и горящие глазки. Даже Блоха с Комаром. Он огляделся, встречая взор за взором - выглядя малость безумным - и скривился, махнув рукой. - Дальше, Бликер.

- Она вскричала, будто разорванная, и кровь брызнула, означая конец детских лет, однако он крепко держал ее в объятиях, предохраняя от серьезного увечья...

- А какой у нее рост? - спросил Блоха.

- До его колена, - ответил Апто.

- О. Тогда понятно.

Щепоть засмеялась в неудачный момент, и братья посмотрели на нее весьма мрачно.

- Тебе не надо было слушать, - сказал Крошка. - Потеря девства вовсе не такая. Это муки, и пепел и грязь, и струпья с гноем, и ее нельзя делать без особой подготовки...

- Ты что, решил, что будешь следить? - взвилась Щепоть, будто чертополох бросили в пламя. - Если б знала, что братья будут вот такие, поубивала бы всех! Еще давно.

- Это наша ответственность! - рыкнул Крошка, покачивая пальцем. - Мы обещали Па...

- Па! - взвизгнула Щепоть. - Он умер, так и не понимая связи между детьми и тем, чем занимался с Ма два раза в год! - Она махала руками, будто девочка, севшая на пчелиный улей. - Поглядите на нас! Я даже не знаю, сколько у меня братьев! Валитесь отовсюду, как яблоки!

- Следи что говоришь насчет Папы!

- Да, следи!

- Ага! Па!

Щепоть вдруг сложила руки и усмехнулась: - Ответственность. Что за шутка. Если бы вы знали. Ха, ха! Хи, хи!

Я деликатно кашлянул. - Он оставил ее, истощив, и она свилась в клубок на его руках, обезумев от любви. Почти вся ночь протекла незаметно для милой женщины, постепенно забывавшей о невинности.

- Так и бывает, - торжественно кивнул Тулгорд Мудрый. - Раз потеряют девство с каким-нибудь криворылым ублюдком из соседнего села, и становятся ненасытными. К... к этой штуке. Трахаются со всеми, а парень, что любил ее еще щенком, да, он может лишь смотреть, зная, что никогда более не коснется. Ибо в глазах ее горит яростное пламя, и бедра колышутся, и походка такая разбитная, и ей уже не интересны игры у реки, прятки и догонялки. Так что если ее однажды найдут утопленную, мокрую и с обмякшим лицом, чья будет вина? Она ведь не стала невинной жертвой, о нет. Совсем наоборот. Сестры смеются над шлюхами, знаете? Тут они снисходительны. Невинная, о нет, вовсе нет. Напротив. - Он поднял голову. - А что противоположно невинности?

В мрачной тишине я ответил голосом холодным и тихим: - Вина?

***

Иные рассказы умирают с надрывным вздохом. Другие падают, пораженные ножом в сердце. Умирают, хотя не насовсем. Было уже поздно, а для некоторых слишком, ужасно поздно. В молчании, среди времени разбитого и отшелушенного, и пустившего глубокие корни раздумий, мы ощутили потребность пересмотреть свои поступки, увидеть то, что вечно лежит внутри, издавая запах сладкий и вместе с тем смутно-гнилостный. Иные жизни умирают с довольным вздохом. Другие тонут в реке.

А некоторые бывают пожраны праведностью.

Бывают ночи, когда темнота наводит вялое, полное беспорядочных мыслей состояние, и силы наши словно высасывает летучая мышь-вампир. Шаги наши становятся медленны, сонливый взгляд блуждает, утопая в равнодушии. Наконец, сны приходят, украшая полумрак гобеленами, подобающими спальне палача.

Почти нагая женщина встала ко мне в профиль, воздев руки над головой, держа в руках весьма большой булыжник. Прямо под ней, у ног, неподвижно покоится голова спящего брата.

Хотя я крался тихо, Щепоть услышала и оглянулась. - Один раз, - шепнула она. - И готово.

- Думаю, ты уже стояла в этой позе.

- Точно. Пока руки не дрогнут.

- Воображаю, - проговорил я, подходя ближе, - легче было бы просто убежать.

Женщина фыркнула, развернулась и бросила камень с грохотом катиться среди кустов. - Ты не знаешь их. Выследят. Даже если останется один - догонит. Через весь мир. По морям. На самой ведьме-луне. - Ее взгляд был полон боли. - Я пленница без надежды убежать. Навсегда.

- Понимаю, сейчас всё выглядит именно так...

- Не наливай мне своих помоев. С меня довольно братских советов.

- Я не имел в виду советовать, Щепоть.

Даже брови ее казались унылыми. - Жаждешь еще одних покатушек? Мы чуть не убили друг друга.

- Знаю, и сны о той ночи буду видеть до смертного часа.

- Лжец.

Я оставил обвинение висеть в воздухе, не говоря, что сны могут быть кошмарными. Согласитесь, такие объяснения пришлись бы не ко времени.

- Итак, если не совет...

- Обещание, Щепоть. Я освобожу тебя от цепей еще до конца путешествия.

- Боги подлые, это какая-то зараза? Ты обещаешь женщинам. Порок, который ты считаешь тайным, хотя...

- Я ничего не таю.

- Такой смелый и уверенный в себе. Лучшая маскировка. - Она покачала головой. - К тому же такие позывы свойственны молокососам с ломающимся голосом. Ты достаточно повзрослел, чтобы знать.

- Я?

- Никогда не обещай спасти женщину, Бликер.

- О. и почему же?

- Если ты не сумеешь, она проклянет тебя вовеки, а если преуспеешь, она будет тебя презирать. Глуп тот мужчина, что надеется получить любовь в обмен на важную услугу.

- Это порок лишь мужской?

- Нет, конечно. Но я говорю о тебе.

- Всем ведомом глупце.

- Вот почему моя теория распадается. Бликер, ты что-то задумал.

- Кроме простого выживания?

- Никто не станет убивать тебя. Ты позаботился.

- Неужели?

- Ты воспользовался мной и обезвредил Бреша, убив того старого дурня, Кляппа. Подцепил на крючок Пурсу Эрундино. Сейчас ты стреножил Тулгорда - он сохранит тебе жизнь, доказывая, что он не такой. - Она смотрела вниз, на Крошку. - Даже он подцеплен, потому что не так глуп, как кажется. Крошка и Маринд, они ловят твои слова, верят, что ты раскроешь им тайну. Твою магию. Так это называется?

- Не могу и представить, чем мои тайны могут оказаться полезными для них.

Она вновь фыркнула. - Если кто и желает видеть тебя мертвым и немым, так мастер Маст.