Стивен Эриксон - Повести о Бочелене и Корбале Броче. Часть вторая

Нет, братья Певуны, могучие и злобные, будут просто необходимы. А что насчет Арпо Снисходительного? Как же, он стал вместилищем ужасного бога, успевшего обещать помощь.

И все же напряжение буквально висело в воздухе.

- Боги, - прошептал Бреш Фластырь, вцепившись ногтями в волосы, - пусть они найдут! Я не могу вынести этого!

Я безмятежно поглядел в мощную мохнатую спину Крошки. - Возможно, враг ближе, чем нам кажется. - Я сказал это громко, но не был уверен, что голос мой донесется к стене щитов. - Подумайте, какие тайны унес с собой Кляпп? Разве он не выбрал свою историю весьма тщательно и обдумано?

Арпо нахмурился: - Я не...

Крошка Певун резко обернулся, оружие дрогнуло в руках. - Ты! Бликер!

- Госпожа Эрундино, - сказал я, вечно невозмутимый, - моя история продолжается. Мой дар вам, мой посул искупления в сем злом и ужасном мире.

Тулгорд рявкнул что-то Стеку, тот рванул удила и развернулся. Весь отряд застыл. Мастер Маст сердито крякнул, натягивая вожжи.

Арпо озирался. - Снова дождь? Кошачьи зенки, ненавижу дождь!

- Скрипя зубами и сжимая челюсти, - начал я, не сводя глаз с Пурсы, - не отчаялись ли мы, видя пороки и несовершенства нашей чудной цивилизации? Не терзает ли нас видимая повсюду несправедливость? Злодеи уходят безнаказанными. Продажные прячутся в тени, и мы слышим лишь эхо наглого смеха. Убийцы ходят по улицам. Негодяи собираются в стаи, копят богатства, покупают всё и вся. Легионы чинуш с чернильными языками крадут у вас столь необходимые деньги, пока их сокрытые хозяева расширяют пределы кладовых. Ростовщики катаются в грязных богатствах, отнимая у нищих последнее. Правосудие? Как можно верить в правосудие, если оно кровоточит и пресмыкается, на ваших глазах примеряя тысячи масок? А без правосудия откуда взяться воздаянию?

Нас секут и гонят, заставив отвернуться от самой идеи возмездия, и если мы возвышаем голоса в протесте, ах, наши головы отсекают и напяливают на пики, угрожая всем остальным. "Стоять строем, жалкие мерзавцы, или плохо кончите!"

Теперь я привлек внимание всех, даже Ниффи. Я воздел руки, обуянный священным гневом. - Просить ли правосудия у богов? - Я указал на Арпо Снисходительного. - Давайте, начинайте! Один из них среди нас! Но осторожнее! Правосудие режет метко, и просьба может рассечь вас самих на обратном замахе! - Я снова глядел на Пурсу Эрундино. - Вы верите в справедливость, миледи?

Она молча качала головой.

- Потому что видели! Своими глазами!

- Да, - шепнула она. - Я видела.

Я содрогнулся, сражаясь с дурными помыслами. - Зло скрывается. Иногда прямо перед вами. Я слышу... слышу нечто. Оно близко, ох, как близко. Госпожа, вернемся к истории. Она едет в компании пилигримов и убийц, но путь длится, страдания растут, и она начинает терять нить различия - даже в своей собственной душе. Кто пилигрим, а кто убийца? Имена слились в кровавой пародии, и может ли она оставаться слепой? Может ли кто-то вокруг?

Итак, страшная пропасть все ближе и мир, похоже, поглощен мрачной путаницей. Убийцы, да, со всех сторон. С наглыми лицами. С лицами скрытными. Маски скрывают одно бескровное лицо, не так ли? Где же враг? Где? Где-то впереди, за окоемом? Или гораздо ближе. О чем я твержу? О да. Будьте бдительны с теми, кого зовете в свои ряды. Я кое-что слышу. Что же? Смех? Похоже...

Заревев, Крошка Певун раздвинул всех плечами, топая к карете. - Всем молчать! - Он приложил ухо в решетке окна. - Слышу... дыхание.

- Да, - взглянул вниз мастер Маст. - Она дышит.

- Нет! Это... это...

- Убирайтесь, сир, - пророкотал мастер Маст, пятнистые зубы сжались на глиняном мундштуке. - Я предупреждаю. Прочь... немедля!

- Старушка, да? - Крошка оскалился на возчика. - Жрет достаточно, чтобы посрамить треклятого волка!

- Ее аппетит не ваше дело...

Стек ударил шпорами, приближаясь. - Бликер...

- Клянусь своим кровавым алтарем! - крикнул Арпо. - Только сейчас заметил!

Тулгорд поднял меч и закрутил головой. - Что? Ты только что...

Трубка треснула в зубах мастера Маста, он сузил глаза, глядя на Здраворыцаря. - Пусть прошлое спит, склонен я сказать. Глубоко в мягкой земле. И...

- Я знаю тебя! - зарычал Арпо и бросился на мастера Маста.

Что-то взорвалось, окружив возчика пламенем. Вытянув руку, Арпо угодил в рычащий круговорот. Мулы заревели и понесли.

Крошка вспрыгнул на бок кареты, молотя в дверь. Через миг к нему присоединились Комар и Блоха, карабкаясь подобно диким обезьянам. На месте мастера Маста оказался демон, чудовищный, схватившийся в смертном бою с Арпо, и языки пламени лизали обоих.

Карета катилась, мулы изнемогали в ярмах.

Все разбежались с пути.

Тулгорд Мудрый сражался с бесноватым конем, животное пыталось увернуться от мулов, лошади Арпо и повозки - и при этом столкнулось с косматой кобылицей Стека. Арбалет звякнул, болт угодил в круп Тулгордова скакуна. Зверь с визгом прянул, толкая кобылу Стека, та упала, с треском сломав ногу лесничего. Тулгорд упустил поводья и опасно трясся в седле, пока конь скакал рядом с каретой.

Пламя разгоралось, объяв уже половину бешено катящейся, грохочущей фуры.

Скакун Тулгорда резко повернул, выбросив Меча из седла, и он пал, угодив под колесо. Зловеще затрещала резная эмаль доспеха, второе колесо довершило дело, захватив прочный пояс с оружием; рыцарь поволокся вслед за повозкой. Вся эта масса грохотала, объятая огнем, мчась прямиком к началу Великого Спуска.

Стек Маринд жалобно вопил. Его лошадь встала и бездумно побежала вослед карете и коню Тулгорда. Щепоть завыла и помчалась за ними, волосы вились по ветру, окружив голову черным ореолом.

Мы онемело шагали следом, шатаясь и спотыкаясь.

Никто не мог пропустить тот миг, когда безумная повозка с братьями Певунами и Арпо Снисходительным перевалила гребень и скрылась из вида. Это мгновение выжжено в моей памяти с беспощадной яркостью. Затем это же сделали лошади. Сквозь клубы дыма и пыли и видели, как Щепоть Певунья догнала их, чуть не упала, тормозя, и крик ее был столь страшен, что голова Ниффи покатилась в сторону, ибо Опустелла зажала руками гниющие уши. Щепоть перебежала гребень и мы больше не видели ее.

***

Бывают в жизни ситуации, когда невозможно связное мышление. Когда сами слова пропадают и ничто не бросает вызов схваченному судорогой горлу, и каждый вздох превращается в пытку, руки и ноги движутся сами по себе, как у расслабленного пьяницы, и немота становится общим онемением. Мир же по сторонам видится мучительно острым. Подробности секут и режут глаза. Ослепительная простота всех этих камней и сухой травы и сучков, разбросанных у тракта словно серые кости - все это бьет по глазам бронированными кулаками. Да, бывают мгновения, когда вас атакуют со всех сторон.