Майкл Мэннинг - Отрезанный мир

— Отличная работа, — прокомментировал он. — Их Мордэкай делал?

Роуз кивнула.

— Раньше я их не замечал, — заметил Тирион. — Ножны тоже зачарованы, скрывая магию, пока клинок не будет обнажён. Умно придумано. — Он зло осклабился, глядя на Роуз: — Что ты собиралась с их помощью делать?

Кинжалы были частью её повседневного наряда, она привыкла носить их с тех пор, как достигла совершеннолетия — но Роуз строго ответила:

— Тебя заколоть.

Тирион рассмеялся:

— А ты и впрямь злюка! Но я думаю, что в таком случае ты бы уже это сделала. Возможностей у тебя было вдоволь.

— Дай ещё одну, и увидишь, что произойдёт, — отозвалась Роуз, почему-то сразу почувствовав себя немножко лучше.

Он вернул оружие в ножны, и бросил кинжалы на стол:

— Почему, как ты думаешь, тот малый хотел тебя убить?

Она могла назвать несколько причин. Некоторые из них она уже обдумала и сразу же отбросила. За прошедшие годы она нажила при дворе много врагов — в этом состоял принципиальный недостаток успешной политической карьеры. Эйрдэйл был очевидным подозреваемым, учитывая сложившуюся ситуацию, но она не ожидала того, что у этого бесхребетного червя хватит духу устроить покушение.

«Мне нужно время, чтобы подумать», — пришла ей в голову фрустрированная мысль. Ей нужно было выгнать Тириона из её покоев. Тут ей в голову пришло кое-что:

— Ты сказал, что он — позор своей профессии. Что ты имел ввиду?

Тирион уставился на стол, какое-то время разглядывая её кинжалы, затем ответил:

— Он упустил несколько возможностей. Он допустил оплошность, подбираясь к тебе, а потом начал тебя пинать. Как только ты оказалась в беспомощном положении, он перевернул тебя, чтобы помучить, вместо того, чтобы сразу же прикончить. Что хуже, он даже в этом допустил ошибку. Когда он встал на колени, ему следовало прижать коленями твои руки к полу. Оставив их свободными он допустил самую наиглупейшую из своих ошибок. Сомневаюсь, что он когда-нибудь убивал раньше.

— И ты всё это видел? — резко спросила Роуз.

— Конечно, — ответил Тирион.

Она уставилась на него с открытым ртом:

— Тогда почему ты не вмешался раньше?

Тирион вздохнул:

— Ты недооцениваешь величину моей головной боли. Я очнулся как раз в начале нападения, и мне потребовалось время, чтобы собрать мысли в кучу. — После чего он улыбнулся: — К тому же, я хотел посмотреть, как всё обернётся, прежде чем портить веселье. — Встав, он направился к двери: — Мне нужно принять ванну. Королева меня, наверное, ищет.

— Передавай ей привет, — едко сказала Роуз.

— Без проблем, — сказал Тирион.

— И не забывай о нашем уговоре.

На миг в нём показалась неуверенность, будто он силился что-то вспомнить:

— Кстати, об этом…

Роуз испустила драматичный вдох с притворной досадой:

— Позаботься о том, чтобы крайтэки не вмешивались. В городе будут посторонние с зачарованным оружием. Игнорируй их. Если приговор будет не в нашу пользу, то убедись, что они ничего не сделают, что бы ни случилось.

— Да, эту часть я помню, — нетерпеливо сказал Тирион. — Но прошлая ночь расплывается у меня в голове.

— Одна ночь — только одна, — твёрдо сказала Роуз. — Таков был уговор, и я больше не желаю об этом слышать.

Тирион выглядел озадаченным, но чуть погодя пожал плечами:

— Ладно. Если честно, я удивлён, как далеко ты зашла. Я собирался тебе помочь даже если бы ты не была такой покладистой. — Он подмигнул, и сделал ей воздушный поцелуй.

Роуз подумала было о том, чтобы сказать ему правду, но отбросила эту мысль. Будет лучше, если он будет думать, что получил над ней преимущество. Судя по тому, что она знала об этом человеке, бахвалиться он вряд ли станет, а даже если и так, то она может просто всё отрицать. «К тому же, моя репутация и так уже загублена». Прикинувшись возмущённой, она прорычала:

— Вон. Сейчас же.

Лишь после того, как он совсем ушёл, её начала бить дрожь. Роуз подумала было сделать чаю, но решила, что вино будет более подходящим. Подойдя к одному из шкафов, она вытащила бутылку и, после приложения некоторых усилий, откупорила её. Подумав об Элиз, она понадеялась, что это была не одна из её «особых» бутылок, но Роуз знала, что пожилая женщина была не настолько глупой, чтобы оставить такую вещь в легко доступном месте. Приправленную зельем бутылку она принесла из какого-то тайника в своей комнате.

Роуз выпила первый бокал с неподобающей поспешностью, и налила второй, прежде чем вспомнила, что почти пришло время для визита к Мордэкаю. «Я хочу просто лечь в кровать», — подумала Роуз, чувствуя, как на неё накатывает волна глубокой усталости.

Конечно, для сна было слишком рано, но адреналин и борьба за жизнь начали брать своё. Отпив из бокала, она встала, и подумала было переодеться в более подходящее платье, но потом передумала. Она слишком устала.

Найдя корзину, она засунула туда ещё одно одеяло, прежде чем уйти. Она надеялась, что сможет найти на кухнях что-то хорошее в качестве дополнения.

Когда пришла Роуз, я сидел, закутавшись в одеяла, которые она мне дала. Голод вернулся, но был не таким острым, как прежде, и пребывание в тепле сильно помогало. Моё чувство времени давно исчезло, но у меня сложилось ощущение, что время для посещения почти пришло. Визит Роуз был единственным ярким пятном в моём безрадостном существовании.

Однако тот факт, что с ней что-то было не так, стал очевиден, когда она вошла. Волосы Роуз не были уложены, стекая к её талии подобно дикой, тёмной реке. Ещё немного мне потребовалось, чтобы заметить, что её платье тоже было необычным, будучи из простой шерсти, что совершенно выбивалось из её обычного образа.

Конечно, я уже видел её одетой таким образом, когда они с Грэмом жили у нас, но то было дома. Роуз была щепетильна в отношении своего внешнего вида каждый раз, когда был хоть какой-то шанс быть увиденной посторонними.

— Привет, — поздоровался я с притворным весельем.

Поставив фонарь и корзину, она посмотрела на меня усталым взглядом:

— Голодный?

Ей определённо было плохо, и я задумался, было ли дело лишь в вызванном последними днями стрессом, или случилось что-то более серьёзное. Зная Роуз, спрашивать было бесполезно. Она лишь расскажет сама, либо промолчит, следуя своим принципам.

Я всегда уважал эти принципы, поскольку она никогда — насколько я знал — их не предавала, и она никогда не хранила тайны, которые не нужно было хранить. Если уж на то пошло, я доверял её суждениям больше, чем своим собственным, но это был первый раз, когда я увидел, как что-то влияет на неё настолько явным образом.

Когда она нагнулась, чтобы взять еду из корзины, я услышал сорвавшееся с её губ тихое шипение. Она замерла, а потом согнула колени вместо туловища. Встав на ноги, я подошёл к ней, и положил ладонь ей на плечо: