Виктория Форестер - Мальчик, который знал всё [litres]

Большинство жителей округа Лоуленд все летние месяцы мысленно продумывали свою стратегию, которая позволит им стать обладателем голубой ленты на Осеннем фестивале. Для этого многие из них всё чаще начинали работать по ночам, особенно когда дни становились короче и холоднее.

В каких только категориях не определяли победителей на лоулендском празднике урожая! Каких только призов здесь не было! Голубая лента за лучшую свинью, лучшую корову, самую быструю лошадь, лучший яблочный пирог. Призы за самую большую тыкву и лучшее варенье каждого сорта, из каждой ягоды или плода. Судьи определяли лучшее соленье и маринованный овощ, лучшее сбитое вручную масло. Добавьте победителей в искусстве вспашки, перетягивании каната, скоростной дойке коров, игре на скрипке, за лучший танец. А ещё призы за шитьё, вязание крючком и на спицах – за всё это тоже присуждались голубые ленты. Ну и, наконец, определяли победителей, лучше всего умевших жарить картофельные чипсы, ловить ртом – без помощи рук! – плававшие в бочке яблоки, чемпионов по бегу в мешках и скачкам верхом на свинье, а также определяли автора лучшего сочинения о своей малой родине и победителя конкурса мастеров.

Фестиваль проходил в последнее воскресенье октября, и к полудню почти всё население округа Лоуленд собралось возле старой водонапорной башни рядом с мельницей, где уже были установлены длинные прилавки под навесами, а большие двери мельницы распахнуты так, чтобы превратить её нижний этаж в некое подобие сцены.

К тому времени, когда Макклауды прибыли на праздник и Пайпер с Конрадом уселись рядом с Бетти и Джо, в полном разгаре был конкурс талантов.

– Верю, что, как птица, я могу летать, – пела Салли Сью Миллер. – Верю, что могу достать рукой до неба…

Если честно, голос Салли Сью, когда она пела, навевал мысли об орущей кошке, которой ненароком наступили на хвост. Впрочем, у неё была очень мощная группа поддержки: всё немаленькое семейство Миллеров во главе с Милли Мэй – матушкой Салли Сью и обладательницы самой лужёной глотки во всём округе.

– О, Салли Сью! Божественно! У неё просто ангельский голосок! – перекрывала она своими возгласами самые фальшивые ноты дочери. – Слыша такой прекрасный голос, даже камень и тот заплачет!

– Ага, заплачет. От боли, – громко фыркнула Пайпер.

– Тсс, – толкнул её локтем в бок Конрад.

– А что такого? Я же правду сказала, – огрызнулась Пайпер.

Конрад строго посмотрел на неё, и Пайпер съёжилась на своём стуле, втянув голову в плечи.

Когда Салли Сью домучила наконец свою песню, всё многочисленное семейство Миллеров принялось бешено и долго аплодировать. Салли Сью оставалось лишь улыбаться и раскланиваться, раскланиваться и улыбаться.

Перед Пайпер и Конрадом сидела жена священника. Она заметила кислое лицо Пайпер и спросила:

– Пайпер, дорогая, а твоё выступление на конкурсе талантов мы увидим?

Пайпер искоса взглянула на Конрада, а затем ответила, покачав головой:

– Нет, мэм, я на него не записывалась.

– Ну и напрасно, – ободряюще улыбнулась жена священника. – У тебя тоже должен быть какой-нибудь талант, не только у Салли Сью. У нашего милостивого Господа для каждого находится дар, он никого не забывает. Мне очень хотелось бы увидеть, чем он тебя наградил.

– Правда? Вы на самом деле хотите это увидеть?

Слова жены священника задели больное место Пайпер. Ей ужасно надоело скрывать свой дар, и она без устали мечтала о таком конкурсе талантов, в программу которого входило бы умение летать. Острый локоть, которым Конрад снова толкнул в бок Пайпер, вернул её с небес на землю.

– Думаю, что про Господа это вы правы, мэм, и всё же я не… Одним словом, у меня нет никаких талантов.

– Это тебе просто так кажется. Покопайся в себе, и отыщешь какой-нибудь талант, непременно отыщешь. Через год на следующем празднике урожая я буду ждать твоего выступления. Договорились?

Пайпер улыбнулась и кивнула.

– Это и тебя тоже касается, Конрад!

– Да, мэм, – со всей серьёзностью ответил он, делая вид, что принимает слова жены священника всерьёз.

Тут на сцену вышли новые артисты, братья Стрейхерн, и запиликали что-то на скрипках и банджо, а подключённый к мозгу Конрада ВМИ вдруг щёлкнул, просигналив об опасности, и Конрад поспешил вытащить свои компьютерные очки, чтобы посмотреть, в чём там дело.

– Что случилось? – спросила Пайпер, увидев на Конраде очки и поняв по его напряжённому, сосредоточенному взгляду, что происходит нечто важное.

– Что-то стряслось. Необычное. И… – Конрад наморщил от натуги лоб. – Ага. Ахмед и Нален. Они пропали.

– Как пропали? – вытаращила глаза Пайпер.

– Тсс, – шикнул на неё Конрад.

– Как это пропали? Когда? Где? – жарко зашептала в ответ Пайпер.

– Ещё не знаю. Миртл сказала, что братья отправились в Большой каньон, хотели развлечься немного. Она договорилась встретиться с ними, но, оказавшись на месте, нашла лишь один ботинок – то ли Налена, то ли Ахмеда. Больше ничего. Смитти уже спешит туда, чтобы начать расследование и поиски.

С помощью своего чудо-устройства Конрад, не сходя с места, набрал и отправил Кимбер и Смитти текстовые сообщения, и никто из сидевших рядом ничего при этом не заметил. Со стороны казалось, что он, прикрыв глаза, наслаждается музыкальным талантом братьев Стрейхерн.

– Это именно то самое, что, по словам Д., должно было произойти. Возможно, уловка, чтобы отвлечь нас, – заметила Пайпер.

– Отвлечь? От чего?

– От всего, что замышляет против нас твой отец, – если, конечно, в его планы не входит переловить нас поодиночке. Ты слышал, что он сказал на пресс-конференции?

Пока Пайпер говорила всё это, Конрад успел разослать сообщения всем остальным членам их команды. А тут и музыкальный номер неожиданно и резко закончился, после чего раздались самые настоящие овации.

– О, привет, Конрад! – с придыханием поздоровалась Эми Энн Хеллоуэй, втискиваясь на скамью рядом с ним. На Эми было лёгкое розовое платье, плотно облегающее её фигуру, которую Милли Мэй с недовольным фырканьем называла обычно «рано распустившимся цветочком».

– Привет, Эми Энн, – рассеянно отозвался Конрад, поправляя очки.

За последние несколько месяцев в лоулендской окружной школе многое изменилось, очень многое. Конрад из хлюпика и лёгкой добычи для местных хулиганов превратился в сильного юношу, уверенного в себе и своём превосходстве над окружающими. Эта перемена, разумеется, не осталась незамеченной. В первую очередь её по достоинству оценил Рори Рэй Миллер, инстинктивно понявший, что следующая попытка повозить Конрада по грязи может очень и очень печально закончиться для него самого. Заметила эту перемену и одноклассница Конрада, Эми Энн Хеллоуэй. По причинам, так и остававшимся загадкой и для Пайпер, и для Конрада, Эми Энн начала увиваться вокруг Конрада, как-то странно поглядывая на него и жеманно хихикая. Чаще всего Пайпер и Конраду удавалось как можно скорее и как можно дальше удрать от Эми Энн, но иногда, как сейчас, например, этого сделать никак было нельзя, и приходилось с вымученной улыбкой терпеть её компанию.