Виктория Форестер - Девочка, которая умела летать [litres]

– Отлично, отлично, доктор Хуллиган. Я благодарен вам за звонок. Мне сейчас необходимо ввязаться в одно совещание, и если ухудшения не будет, нет необходимости вступать со мной в контакт. Вам ясно?

Доктору Хуллиган всё было предельно ясно. Конрад был её заботой, и сенатор не желал ничего слышать о её проблемах. Он отправил Конрада с глаз долой и из сердца вон, и её звонки по меньшей мере вызывали раздражение, а в худшем случае угрожали его душевному равновесию.

Прошло ещё несколько недель, и Конрад всё глубже и глубже погружался в чёрные пучины, пока однажды слабый лучик света, словно огонёк свечи, дрожащий на ветру, не пробился к нему. «У Пайпер были ответы, причём с самого начала, – сообразил Конрад, лежавший клубочком под одеялом. – Почему, нет, ну почему я не обращал на неё внимания и не слушал её?!» А раз Пайпер знала, он сможет спросить у неё, сразу как её выпустят, и тоже будет знать. Надежда была, самое большее, слабой, но Конрад ухватился за неё и нашёл в ней силы для того, чтобы выбраться из постели и начать посещать уроки. День ото дня он ловил себя на том, что балансирует на краешке стула в напряжённом ожидании. А вдруг Пайпер вернётся сегодня? Вдруг именно сегодня он узнает, где искать ответы?

Зима в тот год стояла суровая, а снег лежал настолько глубокий, что университет был на время полностью отрезан от окружающего мира. Запоздалая весна долго силилась растопить снег, но наконец белый покров истаял и робкая зелень покрыла землю.

Как обычно, первым увидел Смитти.

– Это Пайпер! Её отпустили! Отпустили! – Смитти с криком ворвался в библиотеку. Конрад вскочил на ноги, резко схватил Смитти за плечи и потряс.

– Где? Где она? – Конрад не разговаривал целыми неделями, и голос у него был сиплый.

– В обеденном…

Конрад бросился бежать прежде, чем Смитти закончил фразу. Остальные не отставали. Миртл, конечно же, была первой и увидела, что Пайпер тихо и недвижно сидит за обеденным столом. На тарелке перед ней лежал бутерброд, она медленно жевала.

Хотя Конрад об этом и не задумывался, все дети с лихорадочным нетерпением ждали освобождения Пайпер. Больше всего на свете они хотели, чтобы она вернулась. Без неё всё было не то и не так.

Примчавшиеся во весь опор дети стояли, радостно пожирая Пайпер глазами.

– Пайпер? – Вайолет трепетала, опасаясь, что же будет дальше. Пайпер подняла глаза от своей тарелки и улыбнулась. Облегчение отразилось на ждущих лицах, дети бросились к Пайпер и, столпившись вокруг, радостно протягивая к ней руки.

– Пайпер, мы скучали по тебе!

– Мы знали, что ты вернёшься.

– Ну, ты старухе Хуллиган показала, а? – Смитти был вне себя от радости.

Пайпер улыбнулась. Конрад внимательно наблюдал за ней. Он заметил, что она побледнела и исхудала. В ней появилась какая-то хрупкость, казалось, её могло унести порывом ветра. Впрочем, ничего удивительного, учитывая то, через что ей, по всей вероятности, пришлось пройти в последние месяцы.

– Так что с тобой случилось? – допытывалась Кимбер.

– Ага, где ты пряталась? – спросил Ахмед.

Пайпер пожала плечами.

Лили подошла поближе и зашептала:

– Ты ещё можешь летать?

– Летать? – Пайпер улыбнулась.

– Может, полетаешь сегодня после отбоя?

Пайпер покачала головой.

– Я не понимаю.

– Ну, знаешь, Пайпер, – настаивал Смитти, – летать. Ты летаешь.

Пайпер выглядела всё более и более всполошённой.

– Лететь куда?

– Да нет же, ты летаешь, – подсказала Кимбер.

– Ты летунья, Пайпер.

Пайпер с растущим недоумением переводила взгляд с одного полного надежд и ожиданий лица на другое.

– О чём вы говорите?

У Конрада оборвалось сердце – все его худшие предчувствия оправдались.

– Она не понимает, о чём вы говорите. Оставьте её в покое. – Конрад отвернулся.

– Нет, она понимает, – Вайолет просто не могла поверить в обратное. – Ты ведь помнишь, Пайпер, да?

Взгляд у Пайпер был пустой, а улыбка бессмысленная. Она кивнула, но жест был бессознательным. Все эти люди вокруг неё казались знакомыми, но Пайпер не могла сообразить откуда. Они ужасно быстро тараторили, и всё, что они говорили, не имело смысла. Она через силу следила за нитью разговора, но слова как будто ускользали от неё.

– Я Пайпер, – Пайпер улыбнулась той девочке, которая стояла ближе всех. – А тебя как зовут?

– Как меня зовут? Пайпер, это я, Вайолет. – Взяв Пайпер за руку, испуганная Вайолет встревоженно стиснула её ладонь. – Ну, подумай, Пайпер. Подумай хорошенько. Ты можешь вспомнить, надо только захотеть. Я твой друг, Вайолет.

– Я Смитти. Помнишь меня, Пайпер?

– Помнишь побег?

– А сверчка, как он пел?

– Мы тебя дожидались, чтобы снова бежать. Только на этот раз у нас всё получится.

Смятение Пайпер только нарастало.

– Бежать от чего?

– Перестаньте. Да перестаньте же. Её больше нет, – Конрад стукнул кулаком по столу. – Она больше не Пайпер.

На стайку детей опустилось молчание. Пайпер снова принялась безмятежно жевать бутерброд. Конрад повидал за прошедшие годы немало подобных перемен; от Пайпер осталась лишь тень, чистая доска для доктора Хуллиган.

Где-то зазвенел звонок, призывая на утренние занятия.

– Лучше не опаздывать, – Пайпер улыбнулась. Она оттолкнулась руками от стола и нашарила пару серебристых костылей, прислонённых к стулу. В радостной суматохе никто их и не заметил.

С болезненным усилием Пайпер приняла вертикальное положение, при этом она полностью зависела от металлических наколенников, обхватывавших её искалеченные ноги. И даже с костылями и наколенниками передвижение было для Пайпер крайне мучительно. Пайпер не просто разучилась летать, она не могла даже ходить. Доктор Хуллиган искалечила её.

Лили охнула, глаза Вайолет наполнились слезами. Что они с ней сделали?!

Десять детей смотрели сквозь пелену слёз, как Пайпер, согбенная и изломанная, ковыляет прочь.

На дневные занятия опоздали все. В любой другой ситуации это бы непременно вызвало гнев профессора Шамкера и лавину наказаний. К счастью, в У.Р.О.Т. выдалось неспокойное утро.

– Класс, к нам новый ученик присоединяться. Его имя Борис Ельсинов есть. Я ожидаю, что вы его приветствовать будете, – объявил профессор Шамкер.

Борис поплёлся вперёд. Это был коренастый мальчик, которому на вид было лет девять, свою коротко стриженную голову он стеснительно пригнул. Смущение его было напрасным – совершенно никто не обращал на него ни малейшего внимания. Лили не было любопытно, в чём его дар, Смитти не делал ставок, Кимбер, как и все остальные, не сводила глаз с Пайпер.

– Что, если мы её откуда-нибудь спихнём, глядишь, она вспомнит, как летать? – шепнул Конраду Нален.