Алан Прог - Книга Пророков

— А верна ли твоя клятва? — запыхтел Азр, не отпуская оружие.

— Матерью клянусь.

Пираты заржали:

— Ма-атерью! Гы, гы, гы!

— Чего ржете, бестолочи, — довольный таким успехом, воскликнул толстяк, — самая верная клятва. Ну как, согласен?

Азр в очередной раз попытался пробиться в сознание врага, но ему снова ничего не удалось. Казалось, кто-то всемогущий взял искателей удачи под свою защиту и не позволяет слугам Нечистого воспользоваться преимуществом более развитого разума. Адепт отбросил оружие и встал на колени, покоряясь судьбе. Толстяк тут же подлетел к нему и врезал коленом по лицу. Азр зашелся кровью и выплюнул пару зубов.

— Ты же поклялся!

— А он сирота! — загоготали пираты. — Си-ро-та. Может, ты и убил его родителей!

— Точно, — подхватил толстяк, — как сейчас помню. Лежал я в люльке, а тут этот выродок, да еще с войском…

— Я же еще не родился, когда ты в люльке лежал!

— Ой, братцы, он еще и разговаривает, — зашелся пират, — можно, я его снова ударю?

— Можно, можно!

Толстяк вновь саданул в лицо. Азр умолк.

— За борт его, по доске! — заорал кто-то.

Идея была одобрена общим гулом, и адепта стащили вниз, на палубу.

Доску уже успели приволочь с пиратского флагмана и положили на носу — как раз для такого случая. Длиннющая, усеянная острыми штырями, она перегибалась через борт, открывая дорогу в никуда. Со слуги Нечистого стянули мокасины и голыми ступнями поставили на штыри.

— Пошел.

Позади стоял толстяк с обнаженным палашом, и адепту не оставалось ничего, кроме как выполнить приказ. Он дошагал до края доски — ноги превратились в кровавое месиво, бросил последний раз взгляд на своих мучителей и прыгнул.

Пираты бросились к борту, чтобы не пропустить зрелища. Представление еще только начиналось.

— Держи!

В воду полетел обломок станины от орудия. Азр с облегчением уцепился за него и принялся грести. Кто знает, может, он и доплыл бы до берега, если б не кровавое пятно, неумолимо расползавшееся по воде. Запах плоти почуяла огромная рыбина, устремилась к поверхности, разевая зубастую пасть и готовясь к схватке за добычу. Острый плавник вспорол волну, неотвратимо приближаясь к Азру.

«Смотри, смотри!» — взволновались пираты.

Смотреть, однако, оказалось не на что. Рыбина выпрыгнула из воды, вспорола Азру живот и утащила извивающееся тело в пучину.

— Жаль, что так быстро, — разочарованно сказал толстяк.

— Ничего, Тощий, следующих по очереди кидать будем.

— А что, кто-то остался?

— Сейчас, рубку вскроем. Там, наверняка, еще кто-то отсиживается.

Полсотни пиратов, уцелевших в жестокой резне, побежали по кровавой палубе к рубке, предвкушая продолжение забавы. Дверь распахнулась от первого же рывка, и…

С радостно-грозным воем на расслабившихся людей кинулась толпа свежих, успевших отдохнуть и набраться сил, Волосатых Ревунов. Они вылетали из двери один за другим, снося секирами головы, разрубая тела наискось от плеч до поясницы, сбивая с ног и затаптывая когтистыми лапами. Почти половина разбойников полегли на месте, не успев понять, что же все-таки происходит. Остальные кинулись наутек, преследуемые разъяренными лемутами. От рубки вперед — на нос, туда, где поджидала своих жертв усеянная шипами доска.

Несколько человек, окончательно потерявших разум от страха, так и пробежали по доске вперед, падая в море с окровавленными ногами — и на запах еды стали подниматься из глубин все новые и новые хищники. Но большинство пиратов успели взять себя в руки, остановиться, обернуться к наступающим лемутам, готовясь еще раз преподать им смертельный урок.

Увы, ситуация изменилась: неудержимо наступающие Волосатые Ревуны зажимали пиратов на тесном, все более и более сужающимся к носу пространстве. Люди больше не могли метаться из стороны в сторону, уворачиваясь от тяжелых секир, прыгнув к врагу — они уже не имели возможности отскочить обратно, и огромные обезьяны с радостью прижимали своих жертв к себе и смыкали челюсти на их загривке. А лемуты не просто рубили пиратов — они наступали вперед, выдавливая самых дальних искателей приключений, до которых не доставало оружие, на злополучную доску.

Воздух наполнился криками — если те, кто сражался в первом ряду просто тяжело дышали, нанося удары или умирая с расколотыми черепами и перекушенными шеями, то тем, кто оказался ногами на шипах, оставалось только кричать от боли и предсмертного ужаса — и падать вниз.

Некоторые из пиратов, начиная осознавать неизбежное и не желая оказаться на доске, выбирались на борт, сами спрыгивали вниз, в бурлящую воду — но многочисленным тварям, собравшимся сюда со всей округи, было уже все равно, истекает их новая жертва кровью, или она пока еще цела и невредима.

Они, отчаянно торопясь слопать добычу еще до того, как это успели сделать другие, хватали все подряд, выпрыгивая из воды навстречу спасающимся от смерти и муки людям и подхватывая их прямо в воздухе.

Пока Ревуны добивали попавших на крейсер несчастных, сам С’тана неспешно поднялся на крышу рубки и обозрел море, сходу подправив ситуацию в нескольких местах, где люди успели успокоиться, корабли — расцепиться, а пожары — поутихнуть. И моряки, только что бок о бок тушившие огонь, неожиданно бросали мягкие кожаные ведра, выхватывали клинки и начинали яростно кромсать друг друга острой сталью, в то время, как воспрянувшее пламя уже подбиралось к их ногам.

Опять защелкали об отбойники длинные рычаги баллист — полные масла горшки, разрывая ванты, взлетали, разбивались о мачты и опадали назад, вниз, огненным дождем. Обозленные капитаны, команд которых никто не слушал, сами кидались в свалки, пытаясь с помощью меча и кулака навести порядок — но только усугубляли неразбериху. Обожженные горящим маслом пираты лезли на палубы соседей и вспарывали животы снайперам соседей. А если не могли добраться до соседей — нападали на своих, рубили обвязки и валы метательных машин, выкидывали горшки с маслом в море. Там их подхватывали волны и вскоре разбивали — опять же о борта кораблей.

С’тана, накрыв медальон ладонью, молча улыбался, следя за происходящим — и принимая в нем самое непосредственное участие. Ревуны добивали пиратов на носу, и уже начинали кое-кого из них пожирать, к небу тянулись клубы черного, маслянистого дыма.

В суматохе возобновившегося боя никто и внимания не обратил, как на корме сдвинулся люк и из него на палубу выпрыгнул красавец-лорс, следом за которым выполз паренек с висящим на шее пучком травы.

Чуть позже из рубки медленно вышел человек, сопровождаемый двумя опоясанными ремнями медведями, и все пятеро быстро перебрались на залитый кровью, мертвый и пустой корабль, принайтованный к корме.