Эми Хармон - Первая дочь [litres]

– Те времена давно прошли, Байр, – тихо ответила Альба.

Он выпрямился, улыбка померкла.

– Прошли, Альба. Увы, прошли.

В течение двух часов они неспешно брели на запад, негромко беседовали, любовались окрестностями, думали друг о друге. Пройдя лугами и перелесками, добрались до водопадов, струившихся с последнего склона Храмовой горы. Здесь собиралась и низвергалась вода со всех ручьев, из всех туч. Самый большой водопад разделялся на два каскада. Один обрушивался в реку, другой наполнял холодной водой глубокую, обособленную от русла реки заводь. В этом месте Байр учился плавать, а потом учил и Альбу. Над заводью поднимался травянистый обрыв тридцати футов высотой; с покрытого галькой берега на него вела извилистая тропинка.

– Здесь ничего не изменилось, – восхитился Байр, посмотрев через край обрыва на заводь.

Над водопадом поднимались капельки воды, холодящие кожу. Альба дернула завязки платья, скинула туфли. Пока Байр стоял к ней спиной, она через голову стащила одежду и осталась в тонкой сорочке, которая не могла потянуть ее ко дну. Хохоча и размахивая руками, она с развевающимися волосами бросилась к краю обрыва. Байр взревел, требуя, чтобы Альба остановилась.

Она не послушалась. Принцесса прыгнула в пропасть и исчезла с глаз. Через секунду он уже летел следом за ней. Альба вынырнула смеясь, он – сердито отплевываясь. Прежде чем Байр успел схватить ее за волосы и вытащить из воды, девушка нырнула снова. Прозрачную заводь окружали обломки скал, напоминавшие зубцы короны, и Байр поплыл к ним, сердито рассекая воду руками.

– З-зачем т-ты т-так д-делаешь? – крикнул Байр, сильно заикаясь от негодования.

Когда он забрался на камни, с него потоками лилась вода; он сильно дрожал. Альба скинула одежду и обувь, Байр же прыгнул полностью одетым, с мечом на спине и в сапогах, причем к каждой ноге было пристегнуто по кинжалу.

– Ты почему не разулся? Я уже прыгала раньше, и ты знаешь, что я умею плавать. Ты сам меня учил!

– Иногда н-неизвестно, что там под п-поверхностью. Я н-не могу з-защитить тебя от опасности, которую не вижу.

– А кто меня защищал, когда ты уехал? Я сама могу защитить себя! – крикнула она.

В голосе принцессы не было обвинения, но Байр вздрогнул.

– Нужно было п-предупредить, – пробормотал он, поворачиваясь к ней. – У меня с-сердце упало и лежит там, возле твоего платья.

Альба вылезла на гладкий ровный камень у края воды, шлепнулась на него, как делала ребенком, лицом к небу, и принялась отжимать волосы. Но она уже не была ребенком, а мокрая сорочка просвечивала насквозь. Темнота служила слабым прикрытием, и Альба услышала, как он охнул. В животе сразу заструилось тепло, как с ее сорочки на камень струилась вода. Байр тем временем снял сапоги и отжимал одежду. Над заводью плыла тишина, не считая журчания воды и приглушенного шума водопада. За платьем предстояло карабкаться наверх. Байр повернулся к тропинке, явно не желая, чтобы она ходила туда мокрая, полуголая и без обуви.

– Я еще не хочу уходить, – предупредила Альба.

– Я схожу один.

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

– А что, если прибежит голодная коза и съест твое платье?

Она хихикнула, и Байр расслабился. Он никогда не мог долго сердиться на нее, хотя Альба знала, что частенько заслуживала того, чтобы ее крепко выбранили.

– Я сейчас вернусь… прямо по тропинке, а не по скалам, – добавил он подчеркнуто твердым тоном. Байр вскарабкался по крутой тропе и через несколько минут вернулся с платьем и туфлями, даже не запыхавшись. Альба через голову надела платье и затянула завязки, стараясь не встречаться с Байром взглядом. Внезапно она почувствовала себя неловкой и пристыженной, словно ребенок, каким ее Байр, похоже, до сих пор считал.

Когда Альба села на сухой камень, он опустился рядом, сложив руки на груди и глядя перед собой.

– Прости, что напугала тебя, – пробормотала Альба. – Я хотела… хотела показать, какая я храбрая. Думала, ты будешь смеяться.

– Защищать тебя всегда было моим долгом. Единственной целью моей жизни. Трудно избавиться от такой привычки.

– А я не знаю, какая у меня цель, – прошептала она.

Байр подождал, рассчитывая, что Альба нарушит молчание, как всегда. Но она это не сделала.

– Тебя б-благословили на алтаре храма, и х-хранители н-нарисовали кровью звезду у тебя на лбу. Ты Альба из Сейлока. Ты принцесса, – не спеша напомнил он.

– И в этом цель всей моей жизни? Единственный смысл существования?

Он снова вздохнул, давая понять, что лучше бы он промолчал.

– Что делает тебя счастливой? – спросил Байр.

Это была их старая игра. Когда один из них чувствовал себя несчастным, они перечисляли вещи, делающие жизнь лучше.

– Сон, песня, чувство защищенности, яблочный сок, пение хранителей на утренней молитве, Тень. Дагмар. Дочери храма. – Она замолчала, внезапно ощутив такую пустоту, что не смогла продолжить.

– И все же… ты несчастна, – произнес Байр. – Не сейчас… но вообще, каждый день… – Он не спрашивал. Он делал вывод из того, что видел.

Альба кивнула, сглотнула слезы, подступившие к горлу. Простые слова понимания несколько успокоили ее.

– Я стараюсь найти счастье в незамысловатых и маленьких вещах, но не могу убежать от страданий, причиняемых большими вещами.

– Что еще за б-большие вещи?

– Одна очень большая сидит рядом со мной. – Ей хотелось, чтобы он рассмеялся.

Байр даже не улыбнулся.

– Я делаю тебя несчастной?

– Да, – выдохнула Альба, поднимая на него свои карие глаза, и увидела в его взгляде отражение собственной боли. – Быть с тобой рядом… все равно что держать воду в ладонях, – пролепетала она, и он выжидающе нахмурил лоб. – Мне хочется, чтобы ты остался… здесь, со мной… и я знаю, что ты не можешь. Знаю, что не останешься. Я умираю от жажды, а вода уходит у меня сквозь пальцы, – твердила она, с горечью произнося каждое слово. – И я никогда не смогу утолить жажду.

Байр не спорил с ней и не пробовал убедить, что она чувствует совсем другое. Он просто ласково глядел ей в лицо, а потом протянул свои руки ладонями вверх, словно подставил их под струю воды. Альба смотрела на них, они были такими большими, мозолистыми, и старалась не заплакать. Если бы она смогла пить из его ладоней, то, наверное, утолила бы наконец жажду. От этой мысли сердечная дрожь распространилась на низ живота, и Альба преисполнилась решимости.

– На свой день рождения я хочу кое-что еще, – выпалила она, словно прыгнула с еще одного обрыва в надежде, что Байр последует за ней.

– Вот как?

– Да. Когда Айво предрек твое возвращение, я пообещала себе, что попрошу тебя об этой… вещи. Больше всего мне хочется времени. Поэтому, если придется выбирать между временем и… этим вторым подарком… я выберу время.