Эми Хармон - Первая дочь [litres]

– Скажи, – ласково предложил он.

– Я хочу семнадцать… поцелуев, – призналась она, стараясь, чтобы не дрожал голос. Потом добавила: – Твоих, – будто боялась, что Байр наберет самых невзрачных деревенских парней, построит их в ряд и заставит вытянуть губы, чтобы они сделали ей подарок ко дню рождения.

Байр повесил голову на грудь, его длинная коса легла на массивные плечи. Альба насчитала три медленных глубоких вдоха, сделанных им, прежде чем он снова поднял голову.

– Я не мальчик, маленькая Альба, – пробормотал он.

– И я больше не маленькая Альба, Байр.

– Ты всегда б-будешь маленькой Альбой, – возразил он, но Альба по глазам, как всегда, увидела, что он лжет.

И еще она увидела в них правду. Он знал, что она больше не малышка Альба. Она чувствовала его взгляды на своем лице и теле, когда, по его мнению, она этого не замечала. Слышала, что он перестает дышать, едва коснувшись ее. Их чувства перекликались.

Байр посмотрел на ее губы и снова повесил голову.

– Я не з-знаю, что мне делать, – прошептал он. – Я отдал бы тебе все. Все. Н-но не это. Это не… ты не… не моя. – Он сжал ее ладони, словно извиняясь.

– Я всегда была твоей. И ты всегда был моим. Разве не так? – спросила она, превозмогая чувство стыда и не обращая внимания на боль, которую он причинил ей своим отказом.

От этой боли ей хотелось бежать куда глаза глядят. Но если она убежит, то никогда не получит того, что хочет. А ей отчаянно хотелось Байра. Он мучительно вздохнул:

– Так. Всегда.

– Если ты не знаешь, как это делается… я могу научить тебя, – сказала она нерешительно, но с надеждой в голосе.

Он горько рассмеялся, отнял у нее ладони и уткнулся в них лицом.

– А к-кто т-тебя учил? – спросил он.

– Меня учила Тень.

Он в ужасе вскинул голову.

– На самом деле опыта у меня нет, но я знаю, как это делается, – объяснила Альба. – Тень очень сведуща… в разных вопросах. И я многое от нее узнала про это. Думаю, я сумею научить тебя.

Он испустил стон, полный сомнений и боли; Альба снова схватила его за руки.

– Ты любишь меня, – сказала она. О многих вещах она понятия не имела, но это знала точно.

– Да, – признался Байр.

– И я люблю тебя. Я любила тебя всю свою жизнь.

– Любовь и поцелуи – разные вещи.

– Да… Но и мы стали другими. Мы взрослые, – настаивала Альба.

– Я взрослый. А ты… ты…

Внезапно Альба подалась вперед и прижалась губами к его протестующему рту, не давая договорить. Губы словно обожгло огнем, а кровь в жилах заледенела. От волнения у Альбы затряслись руки, но она не закрыла глаза. И не отвела взгляда, оторвавшись от Байра. Девушка ждала, стараясь унять дыхание и вести себя как взрослая женщина, каковой, по ее словам, она была.

– Это раз. Я хочу еще шестнадцать, – негромко напомнила она.

– Т-тебя Тень этому учила? – прошептал Байр, и по его голосу Альба подумала, что он старается не рассмеяться. Однако смотрел он пристально, и губы его не кривились в улыбке.

– Она учила не только этому, – ответила она, словно оправдываясь.

– Не только?

– Нет.

– Понятно. – Он опустил взгляд на ее губы. – Тогда ладно. Возможно, ты… покажешь мне… потом.

Подобрав под себя ноги, она встала на колени. Даже сидя, он был выше нее, и во время первого поцелуя Альбе пришлось тянуться. А ей не хотелось бросаться на него, как змея. На коленях они подобрались поближе друг к другу, чтобы лица оказались на одном уровне. На своих губах Альба почувствовала его дыхание. От кожи Байра шел приятный запах – слабый аромат ладана, словно впитавшийся в его поры за годы детства. Он так и остался мальчиком из храма. Альба мечтала впитать этот запах, как постоянное напоминание о нем, и сейчас, закрыв глаза и наслаждаясь близостью любимого, глубоко вдохнула его. Потом вытянула губы дудочкой и снова осторожно приложила их к его губам. Это было прекрасно – ощущать гладкую, мягкую поверхность его губ, прижатых к ее губам. Она застыла так на несколько секунд, потом оторвалась от Байра. У нее защипало во рту, сердце колотилось как сумасшедшее, но думала она про то, что сейчас получилось лучше. Альба открыла глаза и обнаружила, что Байр смотрит на нее совершенно спокойно.

– Урок номер один. Когда целуешься, закрывай глаза, – сказала она.

– А урок номер два? – очень серьезно спросил он.

– Тень говорит, что не нужно впадать в оцепенение, когда целуешься. Ты можешь нежно шевелить губами, будто слегка киваешь головой. Я тебе покажу.

– Хорошо. П-покажи, пожалуйста.

Альба взяла в ладони его лицо, чтобы обрести опору. Не закрывая глаз, чтобы иметь возможность оценивать ход урока, она провела своими губами по его губам вправо-влево, вправо-влево, будто размазывая краску. Поняв, что Байр не отвечает на ее движения, Альба хотела отстраниться, чтобы подсказать, но он внезапно обхватил ее голову, не давая двинуться, и повторил ее легкие касания. Губы его оставались мягкими, и на такой поцелуй трудно было отвечать, сложив губы в тугой бутон розы, как учила девушку Тень. Своими губами Байр захватил ее верхнюю губу и нежно потянул, затем перешел на нижнюю.

Глаза Альбы закрылись, она забыла содержание урока номер три. Потом Байр отпустил ее губы, и к Альбе вернулась способность дышать.

– Должно быть, я хорошая учительница, – пролепетала она.

Губы ее ощутили волну дыхания, словно Байр усмехнулся, но, когда девушка попыталась откинуть голову, чтобы посмотреть, не смеется ли он над ней, пальцы, утонувшие в ее волосах, напряглись и не отпустили.

– Да. Очень хорошая. Но я должен тебе еще по меньшей мере дюжину, – пробормотал Байр, не запнувшись ни на одном слове.

Вспомнив урок номер три, Альба обняла его за шею и, чувствуя себя опытной куртизанкой с богатым багажом поцелуев, накрыла его рот своим. Байр тоже обнял ее. Теперь он целовался увереннее, с готовностью отвечая на движения ее губ. Альба ощутила, как его горячий язык проник в рот, и вспомнила урок номер четыре. Раньше она думала, что это ей не понравится, но сейчас раскрылась навстречу Байру, как цветок навстречу солнцу.

Язык Байра осторожно пробовал ее на вкус; блуждая в темноте, он то касался стенок ее рта, то нежно ласкал язык. Он совершал открытие, а не вторгался, просил, но не велел, и Альба постанывала, всхлипывала в ответ, мысленно твердила его имя, как молитву.

Они целовались, пока у Альбы не заболело во рту и не распухли губы. Его дыхание наполняло ее легкие, и только большие руки Байра, гладившие спину девушки, не позволяли ей растаять на его груди, как свече. Потом легкие касания пробежали по щеке Альбы, его губы остановились на изгибе шеи и на мгновение замерли в благоговейном поцелуе. Байр поднял голову и назвал ее по имени, словно ждал от нее знака остановиться. Но ей не хотелось останавливаться.