Эми Хармон - Первая дочь [litres]

И сидевшие за столом, и воины у стен ошеломленно застыли. Байр не знал, отчего они оцепенели – от потрясения или от того, что могло последовать дальше.

Лотгар снова взревел, на этот раз от хохота, а его сыновья помогли ярлу Берна подняться на ноги. Тот выглядел так, будто получил удар по голове, – шатался, ощупывал себя и нападать больше не собирался.

– Ярл Долфиса не ошибается, – заговорил Айдан, когда Лотгар отсмеялся. – Мы тоже страдаем от грабителей из Берна. Рыба не перестает наполнять наши сети. Земля щедра, и наши воины так же свирепы в бою. Но слишком многие из них лишены семей и женской ласки. И некоторые, не видя цели в жизни… сбились с пути истинного. – Он бросил взгляд на королевских стражников.

Йозеф из Йорана поднял усталые глаза на короля. Лицо у него было обветренное и грубое, как ладони у Дагмара, лицо фермера.

– Мы живем под постоянной угрозой из Эббы. Некоторые бегут оттуда в одной одежде, не имея больше ничего. Но они готовы работать. Другие являются только за тем, что им не принадлежит. Нам пришлось поставить воинов на границе, и теперь всех, кто пытается пройти, заворачивают. Мы просто не можем принять всю Эббу. Элбор высылает своих бедняков, а сам сидит, как жирная свинья на вертеле с яблоком в пасти.

Элбор встал, выставив вперед нижнюю челюсть. Его маленькие подлые глазки беспокойно забегали.

– Мы больше десяти лет страдаем от набегов с Побережий! – выпалил он.

– Как и мы, – устало ответил Йозеф. – Кланы на юго-западных берегах всегда так жили. Мы воевали с Побережьями, Долфис с истландцами, Берн и Адьяр с северянами, Лиок боролся со штормами. Но мы никогда не нападали друг на друга, клан на клан.

– Ты з-загоняешь своих людей в землю, Элбор, но м-мало что делаешь для их защиты, – сказал Байр.

– Я собираю деньги для хранителей. А они что для нас делают? – взревел Элбор, вторя обвинению, которое выдвинул король.

Это была ложь. Байр хорошо знал, как скромно живут за стенами храма. Хранители довольствовались очень немногим, разводили овец, доили собственных коз, ухаживали за своими садами и огородами. Сколько бы денег ни собирали в кланах, они проходили через руки короля, и храму доставались жалкие гроши. Во время турниров собирали милостыню, и каждый грош тратили на содержание храмовых зданий. Богачей среди хранителей не было.

– Ты собираешь деньги для себя и для короля. Как и все мы, – возразил Байр.

На протяжении года десятина, которую требовал король, была головной болью для каждого ярла. Байр собирал ее сам. Часть оставлял в Долфисе – для поддержания войска в готовности и управления народом, но львиная доля уходила в сундуки короля.

– Осторожнее, мальчик из храма, – прошептал король, и его слова змеей поползли между собравшимися.

– Все это правда, – подал голос Лотгар, не обращая внимания на напряженное молчание, повисшее в зале. – И все-таки… я задаюсь вопросом: почему хранители ничего не могут сделать, чтобы покончить с этой напастью, коснувшейся наших женщин?

– И я, – поддержал его Йозеф.

– Вот именно, – воскликнул Элбор, желавший увести разговор от своей несостоятельности как ярла.

– Что-то надо делать, – согласился Бенджи, и при этих словах король откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы и прищурившись. Он будто задумался над ними.

Байр уже видел этот взгляд. Такое же выражение было на лице Банрууда, когда он разглядывал тело Агнес, лежавшее у его ног.

– Кое-что уже сделано, – сказал король, обводя ярлов загадочным взглядом. Он будто прятал спасение в рукаве. – Я достиг соглашения с королем Севера. Принцесса станет королевой.

Байр медленно поднял голову, но вопроса задавать не стал. Он научился искусству ждать – человек расскажет сам. И люди всегда рассказывали, даже король Банрууд.

– Через два дня она уедет в Северные земли с королем Гудруном. Взамен король Севера согласился убрать своих воинов из Берна. Объявление будет сделано завтра, после рукопашной схватки. Ваши драгоценные дочери храма остаются стареть вместе с бесполезными хранителями, – с издевкой закончил король.

Зал окутала тишина. Кто-то испытывал облегчение, кто-то чувство вины. Потом ярлы начали кивать, словно найдено единственно правильное решение. Бенджи встал, сочтя дело улаженным; Элбор тоже неуклюже поднялся на ноги. Ему явно хотелось уйти, чтобы избежать новых обвинений.

– Ее не следует продавать, – произнес Байр.

Стараясь правильно выговаривать слова, он перед каждым делал вдох. Говорил медленно, хотя сердце бешено колотилось в груди.

– Ее не продают. Она станет королевой и этим поможет стране, – возразил Бенджи.

– Она должна стать королевой Сейлока. Она единственная… в своем роде, – настаивал Байр.

Банрууд скрестил ноги и стиснул ладони, изображая глубокую задумчивость, но Байр видел, что его губы, полускрытые молитвенно сложенными руками, кривятся в ухмылке.

– И каким же образом она станет королевой Сейлока? Ты думаешь… что сможешь получить ее? Неужели ты полагаешь, что сможешь жениться на принцессе… и когда я умру… вы с ней будете править вместо меня? – В негромком голосе Банрууда слышалось притворное удивление, и Элбор хмыкнул. – Этого никогда не будет, мальчик из храма. Тебе нет места в будущем Альбы, – ровным голосом произнес Банрууд.

Байр молчал. Он не хотел править. Но он хотел Альбу.

– Ты шелудивый пес, Банрууд, – прорычал Айдан из Адьяра.

Он резко встал, в гневе оттолкнув кресло, и оно заскрежетало по каменному полу. Не сказав больше ни слова, Айдан вышел из-за стола и направился к дверям; его люди последовали за своим ярлом. Затем медленно поднялся Лотгар, но его львиный лик выражал покорность судьбе. Он не оспаривал решение короля и не пробовал внести другое предложение. Вслед за Айданом он вышел из зала.

Король взмахнул рукой, отпуская тех, кто задержался. Байр не шевелился. Помещение пустело; за столом остались двое, да горстка королевских стражников топталась возле дверей, и Дред с Дакином молча стояли за спиной своего ярла.

– Не поступай так… с Альбой. С Сейлоком. Люди… видят… ее. Она их… единственная надежда, – низким голосом молил Байр. Ему казалось, что у него разрывается сердце.

– Дело сделано, – процедил сквозь зубы Банрууд, пристукнув по столу кулаком. – Оставь меня.

Байр не двигался, только закрыл глаза, словно на молитве.

– П-п-пожалуйста, – сильно заикаясь, вымолвил он, снова превращаясь в своем отчаянии в косноязычного мальчонку.

– П-п-пожалуйста, – передразнил Банрууд, брызгая слюной. – И ты смеешь просить меня? Любишь мою дочь и думаешь, что я не знаю? Она твоя сестра, дурак. Ты не можешь жениться на сестре.

Байр дернулся, словно его пронзили. Король расхохотался и закинул ноги на стол. Скаля белые зубы, он сложил руки на животе. Однако небрежная поза плохо сочеталась со злобным взглядом.