Майкл Суэнвик - Мать железного дракона

— Нет никаких сомнений, что против вас сплели заговор. Дайте мне несколько дней, чтобы ознакомиться с делом, и уверен, мы все сумеем прояснить. Может статься, я помогу вам вернуть звание и положение. Уж по меньшей мере точно разберусь, кто за всем этим стоит. В конце концов, это и есть начало мудрости — знать, кого винить в своих бедах.

На этом дела завершились: Кошка могла весь день заниматься чем вздумается.

Странное это было ощущение: делать ничего не надо, кто-то другой взял проблемы на себя — и Кошка почувствовала себя легкой, словно пух от одуванчика. Ухватив Эсме за руку, она отправилась исследовать город.

Полдень застал их на рыночной площади рядом с виа делла Стреге [62], прямо под северной стеной. Ведьмы с обнаженными грудями, облаченные в черные до пола юбки и головные уборы с вуалями, в которых были проделаны узенькие щелочки для глаз, торговались с продавцами, а дети носились у них под ногами или же кувыркались голышом в небе над головой. Тащившая красную ручную тележку со свежеиспеченным хлебом огрша врезалась в прилавок, на котором были пирамидой сложены звездчатые карамболи и лунные арбузы, и едва не опрокинула его. Владелец обрушил на нее поток брани, но в ответ она беззлобно изобразила пальцами рога и помахала рукой. Кошка нагнала торговку и купила у нее буханку хлеба. Потом купила кусок сыра, немного сопрессаты и бутылку воды без газа, и они с Эсме устроили превосходный обед, сидя на бортике фонтана, украшенного статуями кружившихся в хороводе Иродиады, Минервы и Ночесветки.

Когда все было съедено, Кошка встала, стряхнула крошки с ладоней и уже собиралась снова углубиться в сплетение улиц, но тут кто-то воскликнул:

— Кейтлин!

Она развернулась. В толпе проявились два знакомых лица.

— Сибил! Изольда!

Летчицы на мгновение застыли от изумления. А потом у Изольды лицо смягчилось, а у Сибил посуровело.

— Ты жива, — сказала Изольда. — Я думала… мы думали… все думали, ты мертва. Ходили слухи, что ты заперлась в своей драконице и взорвала ее, чтобы не попасть под трибунал.

— А я тебе говорила, это все для отвода глаз.

— Ну да. Что ж, очень мило снова вас повидать, ребята, — сказала Кошка. — Замечательно. Просто отпад. А теперь уверена, вы меня простите, если я от вас, предательниц, сделаю ноги, и как можно быстрее. Пойдете следом, и, богами клянусь, я вас убью.

Она начала отступать.

— Нет. Погоди. Не надо. Подставили не только тебя — ты просто была первой. — Уголок Изольдиных губ приподнялся, почти изобразив улыбку. — Мы все теперь в одной лодке. Или, вернее сказать, нас всех поимели. — Заметив на лице Кошки сомнение, она продолжила: — Ну же, Кейтлин, все ошибаются. Мы ведь все равно сестренки навек, так? Pro matria mori [63], да? — Она подняла сжатую в кулак руку.

— Я…

— Pro matria mori! Эти слова для нас всё. Или ты больше не из Корпуса?

Кошка неохотно сжала руку и стукнула по кулаку Изольды. Некоторые узы сильнее предательства, а Драконий Корпус оставался самой лучшей и самой настоящей семьей из тех, что у нее были.

— Mat mori, — ответила она и добавила: — Зовите меня Кошкой. Теперь меня так называют. Где тут можно присесть и поговорить?

— Можно завалиться в «Felix culpa» [64], — предложила Изольда. — Та еще забегаловка, зато близко. Мы, на самом деле, как раз туда и шли, чтобы встретиться с…

— Никаких имен! — Сибил шлепнула Изольду по губам, дернула головой в сторону переулка и молча повела их в глубины Итальянского квартала по изгибающимся улочкам, которые становились все у́же и дряхлее.

«Felix culpa» оказалась темным подвальным кабачком, стену которого украшала грубоватая фреска, изображавшая девятидневное падение Крылатого Бога. Кошка почувствовала тревогу, будто кто-то наблюдал за ними из тени, но отмахнулась от этого ощущения. Они уселись за столик.

— Милая, бокал вашего лучшего пино-гриджо, per favore [65], — заявила Эсме подошедшей официантке с головой ибиса.

— Ты будешь пепси, — Кошка повернулась к официантке, — а пино-гриджо мне.

— Мне соаве.

— А мне что-нибудь красное из Лемурии. На крайний случай можно из Му [66].

В долгой и неуютной тишине они дождались своих напитков, а потом Изольда велела:

— Ну, рассказывай.

Кошка изложила урезанную версию своих приключений, ни словом не обмолвившись о фате Нарциссе, Эддеркоппе и Хелен, и откинулась на спинку стула:

— Ваша очередь.

Бывшие однополчанки переглянулись. Сибил едва заметно кивнула.

— За нами пришли ночью, — начала Изольда. — Забрали всех на женской половине, без исключения. Никакого уважения, положенного офицерам Драконьего Корпуса Ее Отсутствующего Величества, не оказали, повыдергивали из кроватей прямо в ночнушках. Очень унизительно.

— Это было сделано специально.

— Пришлось стоять на улице, пока обшаривали наши комнаты — как они сказали, «в поисках улик». Но я-то видела их ухмылочки. Потом погрузили в автобус, приковали к сиденьям и отвезли в Стеклянную Гору.

— Но это же тюрьма строгого режима, — удивилась Кошка. — Для гражданских. Не стали бы они сажать туда офицеров…

— А вот и стали, — отрезала Сибил.

— Поначалу мы надеялись, что нас оправдают. Но шли недели, месяцы, и никакого даже намека на адвоката.

— Но…

— Тсс, — зашипела Сибил.

— Мы поняли, что нас без суда приговорили к пожизненному. И решили сбежать.

— Я думала, из Стеклянной Горы никто и никогда не сбегал, — сказала Кейтлин.

— Мы стали первыми. — В голосе Изольды звучала гордость. — Они допустили ошибку — держали нас вместе, чтобы не осквернять других заключенных. Не знали, сколько всего мы умеем. Мы быстро заматерели. Придумали план. Для начала нужны были мобильники с предоплаченными картами. Пришлось дать взятку охранникам.

— Какую? — заинтересовалась Эсме.

— Не важно, — одернула ее Кошка. — Сигареты. Сигареты ведь в тюрьме вместо денег, да, Изольда?

— Э-э-э… Наверное.

— У всех есть враги, — вмешалась Сибил. — Мы предложили убить их врагов.

— Не слушай, Эсме.

— Мне эта история нравится!

— Все равно не слушай.

— Побег из тюрьмы обычно совершают ночью. Но мы выбрали ясный безоблачный день. Ведь в солнечных лучах стеклянные склоны сияют почти невыносимо. Сирше решила, что такого никто от нас не ожидает. Мы смастерили из одежек чучела, изображавшие нас самих, и оставили их в камерах, чтобы обмануть охранников. Надели альпинистские очки, чтобы не ослепнуть. Снаряжение делали сами из контрабандных материалов. Из сшитых вместе гигиенических прокладок, заклеенных скотчем, изготовили наколенники. Из отобранных у других заключенных заточек — скальные крюки. Больше года пришлось готовиться. Перебраться через стену вокруг тюремного двора не составило труда — ее не охраняли. Ведь на другой стороне — что? Только зазубренные стеклянные скалы, а внизу студеное северное море.