Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Что ты хочешь? Я уже говорил. Отомстить. Но теперь он понял, что это больше не было правдой. Все это время он считал, что ключи от его судьбы в его руках, когда на самом деле он был заперт в клетке. Всего лишь очередная марионетка Керлана с пафосным титулом, отчаянно пытающаяся набить себе цену, но когда в ней отпала необходимость, ее вышвырнули на обочину.

Отдать Ану означало продолжать играть картами, которые раздал ему Керлан.

Пришло время перевернуть игру.

– Она стоит больше, чем ты можешь себе представить, – быстро ответил Рамсон.

Шестеренки в его голове уже вращались, просчитывая все на два-три шага вперед и перебирая всевозможные варианты того, чем может обернуться эта беседа. Строя сценарии, в которых он победит, и выводя условия, которые позволят ему это сделать.

Он продолжил говорить, закладывая фундамент своего нового плана.

– Слушай внимательно, Богдан, ты скажешь Керлану, что на балу я убью человека, который меня предал, верну свой титул и передам ему самого могущественного из аффинитов.

Богдан сглотнул.

– Хорошо.

– Это еще не все, – сказал Рамсон. – Достань мне список гостей, которые приглашены на бал в этом году. Завтра в семь утра у твоего дома будет ждать мальчишка-посыльный. Отдай ему список.

– Но времени почти не остается! – пролепетал Богдан, но, увидев лицо Рамсона, согласился: – Ладно.

– И ты внесешь меня в этот список. Меня и мою… жену. Я надеюсь, что вместе со списком посыльный передаст мне приглашения. И я пойму, если они будут поддельными, так что даже не думай, Богдан.

По выражению лица Богдана можно было предположить, что он съел кучку кошачьего дерьма и теперь хотел плюнуть им Рамсону в лицо. Медленно, с невероятным усилием он сглотнул и сказал:

– Будет сделано.

– Если что-то пойдет не так и я не смогу попасть на Первоснеж Керлана, виноват будешь ты.

Богдан шмыгнул носом.

– Безусловно. – Он мрачно достал из кармана пиджака ручку с золотой гравировкой и блокнот, в котором вел записи о свои финансах. – Какое имя мне нужно вписать в список приглашенных?

Рамсон ответил не сразу. Не Острослов – безвкусный, нелепый псевдоним, который он придумал для Ордена Ландыша, нужно было имя, известное одному Керлану, чтобы оно послужило сигналом. Кодовым словом.

– Фарральд, – тихо сказал он.

Богдан записал имя. Как только ручка с бумагой исчезли в одном из многочисленных карманов шелкового костюма Богдана, Рамсон подался вперед.

– И еще кое-что.

– Богов ради! – Богдан поднял вверх руки, а потом понизил голос до озлобленного шепота: – Ты хочешь три условия всего за два секрета.

– Четыре условия, – поправил Рамсон и продолжил говорить, несмотря на возмущенные восклицания Богдана: – В лучших сделках не бывает соотношения один к одному. Взгляни на вещи шире, Богдан. Что потеряю я, если ты не выполнишь мои условия? Я не смогу вернуться в Орден и уеду из империи, чтобы начать свое собственное дело в другом месте. Но если твои секреты будут разглашены, чем это обернется для тебя?

Рамсон вскинул брови и пожал плечами.

Лицо Богдана было красным, Рамсон мог видеть, как в его голове крутятся шестеренки, пока он взвешивает все «за» и «против» их сделки.

– Ладно, – прошипел он. – Но после этого я не хочу иметь с тобой никаких дел, Острослов. После этого все кончено.

Чтобы сказанное звучало убедительнее, шоумен сопровождал свои слова постукиванием пальцев.

Рамсон поднял два пальца к груди и начертил круг.

– Клянусь богами и всем, что свято во мне, добрый человек.

– Ой, перестань придуриваться. Каково третье условие?

– В распоряжение Керлана поступила маленькая девочка, земляная аффинитка. Ее поймали в Кирове Белые плащи. Что-то знаешь об этом?

Глаза Богдана сузились, и он нахмурился. Наверное, вспоминал программы грядущих шоу.

– Да, – сказал он наконец, и Рамсон почувствовал облегчение. – Она должна выступать через три дня. Слушай, я не могу отдать тебе ее просто так. Керлан убьет…

– Понимаю. Я знаю правила.

Рамсон надеялся на другой ответ, но Керлан внимательно следил за своим бизнесом.

– Я не прошу отдать ее мне. Через три дня я буду предлагать цену за ее договор. А ты сделаешь так, чтобы мое предложение выиграло.

– Хм, – Богдан почесал подбородок, явно обрадованный перспективе заработать больше денег. – Думаю, это можно устроить. Придется заранее подготовиться, но… сделаю. Ну что ж.

Он спесиво фыркнул.

– И четвертое?

Рамсон придвинулся ближе.

– Я хотел спросить о Душе ветра, – мягко начал он, а дальше обговорил детали, которые помогут воплотить финальный этап его плана.

Когда он протянул Богдану руку, кошелек в его бушлате стал вполовину легче, а ему нужно было заглянуть в еще одно место этой ночью.

– По рукам, – сказал Рамсон.

– По рукам, – эхом отозвался Богдан.

Они обменялись рукопожатием.

Рамсон решил пойти обратно по Дамбе. Подобным ему людям суждено таиться в тени и чахнуть без света и надежды на лучшее. В конце концов, Иона оказался прав – в мире сирот, внебрачных детей и уличных оборванцев не было места добродетели и доброте. Мир делился на победителей и побежденных; обладавшие властью сметали с пути неимущих, как пешки с шахматной доски.

Когда Иона умер, Рамсон поклялся душой своего друга, что никогда не станет одной из пешек.

Если план Рамсона сработает, он больше не будет пешкой в тени Керлана. Керлан умрет, а Рамсон будет править балом, сидя на легендарном троне владельца самого крупного торгового предприятия Кирилии.

За годы, проведенные на обочине жизни, годы попыток угнаться за ускользающей тенью отца, годы, в которые он слушал перешептывания за спиной – незаконнорожденный, бастард, – наконец он получит свое. И он выполнит клятву, данную Ионе.

Живи ради себя.

Это для тебя, Иона, – подумал он и посмотрел в небо. Затянутое, как в тот день, когда их корабль попал в шторм и над его ухом прозвучал высокий спокойный голос.

Но и выйдя за территорию Дамбы, Рамсон не мог избавиться от невесомого чувства сожаления. Ана воссоединится с Мэй, и они уедут далеко-далеко, где будут свободны.

Что-то менялось в нем, когда он находился рядом с Аной. Тьма, махинации, холодный расчет уходили на второй план, обнажая едва заметные следы того, кем он был раньше. Мальчика, который был влюблен в океан. Мальчика, который хотел вечно бороздить его просторы, чтобы солнце светило ему в спину и волны облизывали руки. Он позабыл об этом мальчугане, у которого когда-то были большие мечты и глупые надежды. Он был добрым. Он был серебряным лучиком надежды.

Но чего стоила доброта, если миром управляли злые и жестокие?

Рамсон глубоко вдохнул, и лишь добравшись до трактира, где они остановились, вновь снял маску. Сегодня на Дамбе он был безжалостным, расчетливым, и во взгляде его не было жизни. Рамсон не хотел, чтобы Ана когда-нибудь увидела его таким.