Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

– Я тебе уже говорил, так? Подобную боль можно ощутить лишь дважды за всю жизнь. В первый раз, когда завоевываешь мое доверие и проходишь через врата ада, вступая в Орден Ландыша. Во второй раз… когда предаешь мое доверие и я возвращаю тебя обратно в ад.

Он подул на раскаленное клеймо, и оно разгорелось ярче, желтое в центре и красное по краям.

– Надеюсь, тебе понравится в аду, сынок.

Смелость и ясность рассудка оставили Рамсона. Не чудовище… твои решения… Ана.

В голове его появилась одна отчетливая картинка: темное ночное небо, кружащий вокруг снег, она держит его за руки и шепчет, что он может исправиться, что может сделать правильный выбор. Когда он отпустит ее, его жизнь разделится надвое: то, кем он мог бы стать, и то, что происходило с ним сейчас. Он так и не сказал, чего хотел, той ночью. И призраки непроизнесенных слов маячили среди безмолвных снежинок.

Она была сломлена, разбита, как и он, – но она все еще верила в справедливость, старалась быть сильной и доброй. Прогибаясь под тяжестью своего кровавого прошлого, она все равно выбирала свет. А Рамсон повернулся в сторону тьмы.

Сердце – твой компас , шептал Иона. Если бы у него снова появился выбор, что бы он сделал? Когда раскаленное клеймо коснулось его, Рамсон сдался.

Мир вокруг никак не приходил в равновесие, и голова пульсировала от боли. Ана неохотно просыпалась. На закрытые веки падал тусклый свет, и отовсюду был слышен скрип. Что-то холодное сковывало оба ее запястья. Она распахнула глаза. Из небольшого окна, находящегося высоко на противоположной стене, виднелась луна, освещающая деревянные брусья на потолке. Пол под ней наклонялся то в одну, то в другую сторону в такт скрипу. Она была в фургоне.

– О, ты проснулась.

Сердце Аны ушло в пятки. В темном углу у двери виднелась фигура человека. Она попыталась дернуться, но ее руки удерживали ее у стены. Под слоями шифона и шелка платья виднелись кандалы. Она была прикована.

Разум затуманила паника. Она призвала силу родства, инстинктивно ощущая присутствие пульсирующей крови вокруг, но ничего не произошло. Божевосх. Вот причина отсутствия ясности в мыслях и неотступающей тошноты.

Мужчина подался вперед, его длинные пальцы были сцеплены в замок. Лицо было бледным, а глаза такими черными, что посмотреть в них было все равно что заглянуть в бездну. Вид его навевал воспоминания о темных подземельях, холодных каменных стенах и горьком привкусе крови во рту. Ана отшатнулась.

Садов улыбнулся.

– И снова здравствуй, Кольст принцесса.

Ане стало тяжело дышать, а собраться с мыслями вовсе не представлялось возможным. Руки тряслись в кандалах. На языке остался вкус божевосха: горький и кислый. Она слышала шепот. Монстр. Ана ухватилась за первый вопрос, который пришел ей в голову.

– Куда ты меня везешь?

– Во дворец Сальскова, – он посмотрел на нее, как будто она была драгоценным камнем. – Кольст императрица будет очень рада снова тебя увидеть.

Ее императорское величество. Он мог говорить так лишь об одном человеке. Морганье. У Аны кружилась голова; воспоминания о ее нежной тетушке чередовались с эпизодами из рассказа Тециева о хладнокровной, расчетливой убийце.

Но Морганья не была императрицей.

– Мой брат, – сказала Ана. – Мой брат является императором. И он будет рад меня видеть.

Губы Садова расползлись в улыбке. Это была та же мягкая улыбка, с которой он уводил ее в самые темные закутки подземелий дворца.

– Ты разве не слышала, принцесса? Через пять дней твой брат отречется от престола из-за слабого здоровья и назначит Кольст графиню Морганью своим регентом.

Пять дней. У нее засосало под ложечкой. Она знала, что Лука болен из-за действия яда, но пять дней? Времени было даже меньше, чем она ожидала.

– Через несколько недель твой брат умрет, и Морганья станет императрицей Кирилии.

– Нет! – Ана рванулась вперед, и цепи загремели, удерживая ее.

– Мне не хватало твоей воодушевленности, принцесса, – нараспев произнес Садов. – Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента. Полагаю, Петр поведал тебе о наших с Морганьей планах?

Петр – Петр Тециев. Какая часть его истории была правдой? И какова доля лжи? Он все еще работал на Морганью? Может, он рассказал ей все это, только чтобы ее подставить?

Я говорю правду, Кольст принцесса. А что делать с правдой – решать тебе.

Осознав всю безвыходность своего положения, Ана закрыла глаза. Мэй умерла; ее брат умирал. Юрий и Красные плащи были далеко. Тециев исчез. Рамсон предал ее.

– Ну же, принцесса, отчего такое страдальческое выражение лица? – Садов наклонился вперед и провел пальцем по ее щеке. От его прикосновения по телу Аны пробежала волна отвращения. – Ты можешь присоединиться к нам.

Ана подняла на него взгляд. В его глазах светилось настоящее безумие.

– Столь долго аффиниты жили под подошвой не-аффинитов. Наши способности даны нам свыше, и тем не менее нас смешивают с грязью, контролируют слабые людишки. Они используют против нас божевосх и черный камень. Разве мы не должны им отомстить? Разве не можем мы подчинить себе их?

Мы. Она с неверием смотрела на Садова, пока не осознала важную деталь.

– Ты аффинит.

Тонкие губы Садова сложились в гротескной улыбке.

– О да.

Ану трясло. Воспоминания о его тонких белых пальцах, протягивающихся из темноты подземелий; о сковывающем страхе, от которого практически невозможно дышать.

– Ты контролируешь разум, как и Морганья.

Садов наклонил голову набок, подобно учителю, который пытается вытянуть из ученика правильный ответ.

– Почти, Кольст Принцесса. Моя сила родства имеет связь с эмоциями. Особенно со страхом.

Страх. Он был аффинитом страха. Ана вспомнила необъяснимый ужас, в котором она тонула всякий раз, когда спускалась по ступеням в подземелье. Как у нее потели ладони, как она задыхалась, как ноги ее становились ватными, вне зависимости от того, как сильно она старалась быть стойкой перед лицом страха.

И всему этому виной был Садов, играющий с ее разумом.

– Но ты… ты поил меня божевосхом. Ты меня пытал, – ее голос дрогнул.

– Да, чтобы сделать тебя сильнее, – пропел Садов. Его глаза горели. – Божевосх усиливает твой иммунитет: он отравляет твое тело, но вынуждает твою силу родства сопротивляться. Именно таким способом мы с графиней увеличивали годами свои силы. Мы постоянно подавляли свою силу родства, и она становилась сильнее.

Ане было дурно.

– Зачем?

Но она уже знала ответ.

– Чтобы ты могла сражаться вместе с нами, – Садов протянул руку и взял ее за подбородок. – Присоединяйся к нам, мы воскресим этот мир из пепла. Мы будем править, как того и заслуживаем, и мы очистим мир от недостойных.