Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Ана смотрела в глаза своему мучителю – огромные, горящие азартом. Это не было игрой, не было блефом. Садов действительно верил в то, что он ей говорил.

– Ты сошел с ума.

Огонь в глазах Садова дрогнул и погас. Он отстранился, снова стал холодным и спокойным.

– Графиня говорила, что ты будешь сопротивляться. Ты слишком правильная, по ее словам.

Он переплел свои пальцы и прищурил глаза.

– Но это не имеет значения. Ты все равно присоединишься к нам, по доброй воле или принудительно.

– Я никогда не буду с вами заодно, – ее голос был похож на звучный рык. – Ты говоришь о массовых убийствах на территории моей империи. И я погибну прежде, чем позволю этому случиться.

– Жаль, – тихо сказал Садов. – Другие мои жертвы тоже были храбрыми, пока не прогибались под действием моей силы родства. Ты еще не знаешь, принцесса, каково это – в полной мере ощутить абсолютное отсутствие надежды. Я покажу тебе.

В фургоне потемнело. Глаза Садова превратились в бездонные ямы, и Ана почувствовала, как бесконечно падает и падает. И нет никакого выхода. Вокруг нее тени меняли свой облик, собирались у окон, протягивали к ней когти. Ана прикусила язык, чтобы не кричать. Ее пульс зашкаливал, сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Ноги и руки ее задеревенели, и она ничего не могла поделать с поглощающим ее ужасом…

И в следующий миг все исчезло. Чудовища в окнах превратились в очертания листьев, а страх испарился, оставляя внутри зияющую пустоту. Ее лоб и конечности покрылись потом, ладони были липкими и влажными. Она встала, издав один-единственный странный всхлип. Садов, напоминающий завороженного ребенка, подался вперед.

– Как ощущения? – прошептал он. Ана плюнула ему в лицо.

– Я никогда не сдамся, – сказала она.

Фургон покачнулся на яме. По крыше застучали ветки.

– Ты никогда не победишь, если твоим оружием является страх.

Садов провел рукой по лицу и состроил уродливую мину.

– Ты проиграла, – сказал он. – Думаешь, Петр Тециев на твоей стороне? Он всегда был с нами. Он нам нужен до тех пор, пока не умрет молодой император Михайлов.

Мысль о том, что Тециев ее подставил, укрепилась в сознании Аны. Она поняла, что, встретившись с алхимиком в следующий раз, она убьет его.

– Думаешь, этот жалкий аферист будет тебе помогать? – продолжил Садов, все более воодушевляясь. – Он мертв. Ты осталась одна, Кольст принцесса.

Он мертв. Несмотря на все то, что Ана узнала о Рамсоне, слова ранили ее сердце, как нож. Она вспомнила Первоснеж, как они стояли на балконе и следили за бесшумно кружащимися снежинками, падающими с неба.

Что из сказанного тогда было настоящим?

Не важно. Садов был прав – она осталась одна. И поэтому сражаться ей придется самой. Как и было всегда.

– Мне никто не нужен, – фыркнула Ана.

Фургон дернулся и остановился. На крышу что-то упало. И Ана, и Садов подняли головы к небольшому окошку наверху. По стеклу поползла паутина трещин, рассеивающих поступающий снаружи лунный свет.

Промелькнула тень. Фургон покачнулся. Раздался грохот, и стекло раскололось на более мелкие части. Стены вагона дрожали. Чутье подсказало Ане, что нужно прятать голову. Прогремел последний толчок, и окно рассыпалось на тысячи сверкающих осколков, которые падали вниз, как дождь.

Когда все утихло, Ана подняла голову. Стекло сыпалось с ее волос и плеч и со звоном падало на пол. Кто-то – или что-то – остановил фургон и разбил окно.

Из угла донесся стон Садова и хруст стекла.

Наверху промелькнула тень. Ана вытянула шею. Снаружи не было видно ничего, кроме покачивающихся веток деревьев и краешка луны, напоминающего лезвие косы.

Ана сначала почувствовала, а потом услышала признаки чьего-то присутствия. Ее запястья коснулась ткань, а прямо над ухом раздался шорох.

Она повернула голову и чуть не охнула. Перед ней был ребенок, щуплый мальчишка лет десяти в облегающей одежде. Он перемещался вдоль стен фургона, то сливаясь с тенью, то показываясь на свет, и наконец остановился позади нее. Не успела она сказать и слова, как руки мальчика оказались у нее на запястьях и послышалось тихое позвякивание ключей. Оно было похоже на перезвон маленьких колокольчиков. Прикосновения мальчика были невесомыми, как перышко, его пальцы, холодные и мягкие, проворно управлялись с замками. Левая рука. Правая рука. Лодыжки.

Ана встала на ноги, оперлась на стену и сжала руки в кулаки.

Мальчик сделал шаг назад и с грацией танцора встал перед ней на колени. Из разбитого окна лился лунный свет и освещал его фигуру, как будто он стоял на сцене Дворцового хрустального театра.

– Госпожа.

Женский голос. Тихий, ровный и мелодичный, как звон серебряных колокольчиков. Гость поднял глаза. Это девушка. Девушка с маленьким худым лицом и большими темными глазами. Ее черные волосы длиной до подбородка лежали легкими волнами. На вид она была немногим старше Аны.

Кемейранка, – удивленно догадалась Ана. За этими последовало более шокирующее откровение. Она уже видела эту девушку. Много ночей назад, в удушливом свете факелов и под негромкий бой боевых барабанов.

– Душа ветра, – выдохнула она.

Девушка встала в полный рост. Не успела она ответить, как из угла фургона послышался стон. Садов зашевелился.

Одно неуловимое движение – и в ладонях Души ветра оказались ножи. Когда взгляд Садова остановился на них, Ана уже знала, что произойдет.

Обрушившаяся на нее стена страха снова наступала: мрачный, чистый ужас сковал ее нутро и парализовал конечности. Она сползла на пол. В голове маячили образы. Рамсон, лежащий в луже крови в банкетном зале. Папа, содрогающийся в конвульсиях, и кровь, фонтаном бьющая у него изо рта. Восемь тел, распростертых на брусчатке и корчащихся, их выцветающие глаза.

Она услышала приглушенный удар – Душа ветра упала на пол. Девушка издала слабый стон, и ее лицо затянула пелена кошмаров, давно преследовавших ее.

Садов пополз к ним, придерживаясь за рану на боку, которую нанесла ему Душа ветра. Он поднял руку, и в руке у него блеснул нож.

Садов собирался убить девушку.

Ана подбежала и заслонила Душу ветра своим телом. Садов остановился и замялся.

– Уйди с дороги, – прорычал он, – или я убью вас обеих.

За спиной Аны послышался шорох, и вдруг по фургону пронесся порыв ветра, который повалил Садова на пол. Ана пыталась схватиться за что-нибудь, пока не почувствовала крепко обвившие ее за пояс руки Души ветра.

Они держались друг за друга, пока гул вокруг нарастал, превращаясь в ор и отшвыривая Садова к двери. Следующий порыв – и дверь распахнулась, и Садов исчез из виду.

Ветер ослаб, все стихло.

Ана отпустила Душу ветра. Сердце ее колотилось. Она смотрела на девушку, которая беззвучно вставала на ноги. По щекам Души ветра текли слезы. Одной рукой она придерживалась за стену, а в другой держала нож. Грудь ее вздымалась от частого дыхания.