Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

– Я пойду за принцессой и помогу ей.

Твой выбор, шептал тихий голос. Голос Ионы. Сердце – твой компас.

Некоторое время Рамсон уже знал, чувствовал внутри непреодолимую тягу к ней. Всякий раз, когда она улыбалась, хмурила брови, что-то говорила, она медленно и неотвратимо притягивала его к себе. И под снегопадом этот тлеющий уголек превратился в ревущее пламя, сияющее ярче, чем все остальное в его жизни. Она была стрелкой на его компасе, рассветом над пустым горизонтом, за которым столь долго гнался его корабль.

Мое сердце – мой компас.

Разум Рамсона прояснился. В темноте подвала он едва мог различить фигуру алхимика. Белые всполохи его плаща мелькнули у выхода.

– Подожди, – сказал Рамсон.

Ана открыла глаза. Вокруг – тишина, снег и звезды. Через разбитые оконные рамы избы, найденной ими с Линн, просачивался сквозняк. Разведенный в очаге огонь угас. Сквозь рваные занавески пробивался мягкий, серебристо-голубой свет, и Ана поняла, что была еще ночь. Где-то занимался далекий рассвет.

Что-то изменилось в ее ощущениях. Спустя секунду она догадалась, что вернулась сила родства.

Ана испытала прилив облегчения. Она села на импровизированной кровати, сложенной из одеял и мехов, которые они с Линн собрали в одну кучу. Девушки нигде не было видно, но негромкое ржание их лошадей, стоящих у дверей, подсказало ей, что ее спутница ушла недалеко.

Ана схватилась руками за голову. Когда возвращалась сила родства, страдало ее чувство равновесия. Это было подобно прозрению: темнота медленно рассеивалась и уступала место свету и размытым формам.

С тех пор как она покинула имение Керлана и вырвалась из лап Садова в северной тайге, прошел день. В сумерках она острее чувствовала оставшийся на языке привкус тошнотворного страха и слышала шипение Садова, доносящееся из тени.

Через пять дней твой брат отречется от престола из-за слабого здоровья и назначит Кольст графиню Морганью своим регентом.

Ана сфокусировалась. У нее оставалось четыре дня, чтобы добраться до столицы собственной империи.

Она порылась под одеялами, пока не нащупала шитую бисером сумочку, которая была привязана к ее запястью, когда Ану похитил Садов. Сейчас она была испачкана пылью и кровью, но все еще хранила последние оставшиеся у Аны вещи.

Ана вытащила огнешар и потрясла его. Внутри сферы смешались порошковые химикаты, и вскоре появилась искра, которая подожгла масло, покрывающее стекло изнутри. Свет озарил небольшое помещение. Ана поставила огнешар рядом и продолжила копаться в сумке.

Ее потрепанная и испачканная карта была на месте. Поднеся к ней огнешар, Ана нашла название деревни, мимо которой они проходили вчера, прежде чем остановиться в этой пустующей избе. Берошк.

С помощью большого пальца она измерила расстояние до Сальскова и стала считать.

Ровно четыре дня, если ехать верхом. Ее желудок сжался. Они едва успевают, нужно выезжать как можно скорее. Ана сделала неосторожное движение, и остальное содержимое сумки высыпалось на одеяло. Медник и серебряные карманные часы блестели в лучах огнешара. При виде этих предметов Ану накрыли болезненные воспоминания.

У нее была целая сумка вещей, принадлежавших людям, которых уже не вернуть, как бы она ни старалась.

Ана швырнула сумку через комнату.

За спиной открылась дверь, и в комнату ворвался холодный ветер. Повернув голову, Ана увидела Линн, прижимающую к груди заплечный мешок. На ее талии висели ножи, движения ее были точными и грациозными.

Ана отвернулась, стесняясь своих слез.

Не произнося ни слова, Линн пересекла комнату и начала собирать рассыпавшиеся вещи и аккуратно складывать их обратно в сумку. Линн взглянула на Ану и остановилась.

– Кажется, ты ими дорожишь, – сказала она.

Ана вытерла слезы, прекращая заглядывать в темный колодец своего горя.

– Какой смысл хранить эти вещи, если людей, которым они принадлежали, больше нет?

Линн положила сумочку у вороха одеял, в котором сидела Ана.

– Знаешь, что я поняла?

– Что?

– Только потеряв, мы начинаем осознавать настоящую ценность вещей, – шурша одеждами, Линн присела рядом с Аной и взяла ее за руки. – Мы ничего не можем сделать, кроме как продолжить жить дальше, день за днем. Они помнят о нас, а мы вдыхаем воздух, который они уже не могут вдохнуть, ощущаем тепло солнца, которое они уже не почувствуют.

Ане стало немного легче, и она смахнула со щеки слезы тыльной стороной ладони.

Линн протянула руки.

– Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

Линн открыла дверь избы и исчезла. Ана пошла за ней. Когда она вышла на улицу, от холода и открывшегося ей вида сперло дыхание.

Небо переливалось: подернутые дымкой синие полосы света меняли свою форму и колыхались, как тихие волны. Их мягкое свечение отражалось на темных верхушках деревьев северной тайги. Россыпи сияющих звезд напоминали серебряную пыль. Иногда волна могла схлынуть вниз и скрыться за очертаниями леса.

– Божественное сияние, – прошептала Ана. Она читала о нем в учебниках и даже пыталась увидеть его из окна своей спальни, вытягивая шею. Но стены дворца Сальскова были слишком высоки.

– Оно… прекрасно.

Линн схватила ее за руку и ткнула вдаль пальцем.

– Смотри.

Мимо них пронесся порыв ветра, и лес, казалось, что-то прошептал ему в ответ. У кромки деревьев поднялись снежные вихри, как будто их всколыхнули невидимые пальцы. Ана наблюдала, как один из круговоротов взметнулся в воздух, вращаясь все быстрее и быстрее, пока не приобрел форму оленя. На фоне божественного сияния призрачное снежное животное сделало шаг вперед.

– Ледяные духи, – прошептала Линн, спертым от волнения голосом.

При следующем порыве ветра взметенный в воздух снег превратился в бегущую лисицу. Потом они увидели скачущего зайца и парящего в переливающемся небе орла, который был как живой.

Завороженная, но слегка напуганная Ана сделала шаг назад.

– Линн, эти духи могут быть опасны.

Линн потрясла головой.

– Только некоторые из них. Когда я была у брокеров, они часто заставляли нас спать на улице в качестве наказания. Ледяные духи всегда оставались для меня хорошей компанией.

Она повернулась к Ане, и свет и снег отражались серебром в ее глазах. «Я хотела, чтобы ты это увидела, потому что я считаю, что во всем есть светлая и темная сторона, Ана. И мир не безнадежен, пока в нем существует добро».

Ана закрыла глаза. Благодаря тишине, сиянию и снегу все происходящее было похоже на сон, и она хотела, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась.

– Когда Рамсон пришел за тобой, ты могла бы стать свободной, не заключая с ним сделки. Почему ты поступила иначе?