Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Линн сложила руки вместе так, что между ее пальцами образовалось овальное отверстие.

– Действие и противодействие, – терпеливо ответила она. – Мой народ верит, что каждое действие влечет за собой противодействие. Инь и ян; солнце и луна; день и ночь. Рамсон спас меня, поэтому я спасла тебя.

Она так легко и уверенно об этом говорила, что, казалось, это было просто, как отличить черное от белого.

Ана обхватила себя руками. В абсолютной тишине они были единственными живыми существами, и из ее уст в облаке пара вырвалось признание.

– Мне страшно, Линн.

– Это хорошо, – Линн смотрела вдаль, где резвились ледяные духи, принимающие всевозможные формы под синим сиянием света богов. – Моя мама говорила мне, что страх помогает нам быть смелыми.

– Но от этого не легче.

Линн опустила глаза и улыбнулась.

– Хочешь, расскажу секрет?

Ана улыбалась ей в ответ.

– Конечно.

– Я тоже боюсь, – слова были тихими, как шепот ветра. – Но… у меня есть цель, которая пересиливает страх.

– Какая?

– Свобода.

Над головой в переливающемся синем светом небе парила тень ястреба. Его крик пронзил тишину ночи.

– Работорговцы украли мою свободу и мой голос. Они заставили меня поверить, что с этим ничего нельзя сделать. Что надежды нет.

Глаза Линн были закрыты. Она сделала вдох и подняла лицо навстречу мерцающему сиянию.

– Я так долго ждала, чтобы принять решение. На одного освобожденного аффинита, подобного мне, приходятся тысячи тех, кто остается в тени, продолжая быть заложником системы. Я для себя решила бороться за них. Что решила ты?

Хриплым голосом Ана ответила:

– Я решила бороться.

Глаза Линн открылись, и Ана готова была поклясться, что в них светились все звезды ночного неба.

– Хорошо. Теперь я хочу тебе кое-что показать.

Они вернулись в дом, и Линн передала Ане свиток пергамента.

– Я нашла это на рынке.

Ана развернула свиток, и мир вокруг обратился в пепел.

Это был портрет Луки. Он выглядел старше, чем год назад, – а может, так его увидел художник. У него был мужественный подбородок, и плечи как будто стали шире. Но одно оставалось неизменным – его сияющая, освещающая лицо улыбка. Он был изображен в серебряном плаще с меховой оторочкой и застежкой в виде тигра на шее. На голове у него, как влитая, возвышалась корона из белого золота.

Ана нежно провела рукой по его лицу, обводя его выпуклый подбородок и место, где должна быть ямочка. Художник не заметил этой детали. Она еще несколько секунд смотрела на брата, а потом прочла строчку золотого текста, выведенного ниже.

Пятого дня первого месяца зимы Кольст император Лукас Александрович Михайлов объявит о своем желании отречься от престола в пользу Кольст графини Морганьи Михайловой.

Торжественная церемония состоится в Большом тронном зале Дворца Сальскова.

Ана стиснула зубы. По крайней мере об этом Тециев не соврал. Четыре дня – они должны успеть к вечеру, когда состоится коронация.

Она доберется туда или умрет, пытаясь туда добраться. Держись, Лука, подумала Ана. Я иду.

– Он очень красив, – вздохнула Линн, рассматривая влажный от снега портрет Луки. – Я всегда представляла себе императора Михайлова… ну… чудовищем.

От этих слов внутри Аны вспыхнула искорка злости.

– Почему?

– Я росла в Кемейре, и нам рассказывали об ужасах, творящихся в Кирилийской империи, о том, как там обращаются с аффинитами.

На лице девушки не было признаков враждебности. Нахмурив брови, она смотрела на портрет в глубокой задумчивости.

– А после того, как я приехала сюда, я узнала, как ваш народ воспринимает кемейранцев: как беспощадных, хладнокровных воинов. Наверное, пока мы считаем себя героями, другие видят в нас монстров.

Ана вспомнила кировский Винтрмахт и то, как смотрел на нее егерь. Как будто она была чудовищем.

– В кирилийских школах и учебниках об этом не говорят, но я знаю, что в других странах к аффинитам относятся иначе, – сказала она.

– Да, – подтвердила Линн. – В Кемейре нас назначают хранителями храмов. И мы используем данную нам богами силу родства, чтобы служить родине. Я оттачивала свою силу родства под руководством Мастеров Ветра, чтобы потом защищать мое королевство.

По телу Аны пробежал холодок.

– Тебя учили Мастера Ветра?

О кемейранских Мастерах Ветра в Кирилии говорили исключительно шепотом. Они были самыми опасными убийцами в мире, и ходили слухи, что они умели летать. Это были мужчины и женщины, сотканные из ветра и теней. Их невозможно было услышать, невозможно было увидеть. Поговаривали, что единственный раз, когда можно увидеть Мастера Ветра – это за секунду до того, как он перережет тебе глотку.

– Меня обучали, чтобы я служила Кемейре; меня готовили к великой судьбе. Я думала, что смогу ее найти, – на ее лице отразилась боль. – Я села на корабль, плывущий в Кирилию, в надежде, что там я найду своего брата, и мы вернемся домой. Но как только мы подошли к порту, они забрали мои вещи и документы. Мне сказали, что меня арестуют, если я не подпишу трудовой договор. Я даже не предполагала, что у меня отнимут свободу в тот день.

Линн повесила голову.

– Мастера Ветра готовили меня к великой судьбе. Я еще не знаю, какова она, но думаю… думаю, ты можешь быть ее частью.

Линн сделала вдох и подняла глаза, набираясь смелости, она расправила плечи.

– Мой народ верит в судьбу. Поэтому я последую за тобой на твоем пути, Ана… в поисках своего предназначения.

Ана взяла Линн за руки и сжала их в своих ладонях.

– Ты проложишь свой собственный путь, – сказала она. – И построишь собственную судьбу.

Уголки губ Линн поползли вверх. Она улыбнулась милой и полной надежды улыбкой.

Следующие три дня, от рассвета до заката, они провели в пути. Они кутались в меха и плащи, а лошади без устали несли их вперед. С серых небес продолжал падать снег, и мир казался белым водоворотом. До наступления сумерек они останавливались в каком-нибудь городе или деревне, а ранним утром, перед рассветом, когда в вышине еще виднелись отголоски божественного сияния и призрачные силуэты ледяных духов, они оставляли занесенный снегом трактир и отправлялись в дорогу.

Ночью они обсуждали план действий. Они прибудут как раз к началу коронации – им нужно успеть разоблачить Морганью до того, как Лука отречется от престола.

Во время коронации во дворец придет огромное количество людей, и поэтому им удастся проникнуть туда незамеченными. Ана знала, как проходили подобные мероприятия: у входа выстроится многокилометровая очередь из карет. Стража будет стоять на мосте Катерьянны и пропускать гостей по билетам.

Их единственным шансом было перехватить какую-нибудь карету и занять места едущих в ней гостей.