Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Как только Ана окажется во дворце рядом с Лукой, она заявит о себе. Она все расскажет своему брату и суду, а Линн в это время доберется до аптеки, отыщет яд и противоядие, которые послужат уликами в поддержку обвинений Аны.

В последний, четвертый день их путешествия в воздухе витало непривычное спокойствие. Снегопад прекратился. Солнце озарило землю золотым светом, и их лошади бесшумно ступали по мягкому снежному покрову.

Ана провела свою лошадь меж двух сосен и оказалась у края утеса. Она резко потянула на себя поводья, а когда посмотрела вперед, ее обуяла буря эмоций.

Солнце вставало над белыми шапками гор, превращая заснеженный ландшафт в сияющий коралловый, красно-розовый ковер. Рассветное небо было подернуто белой дымкой облаков, пронзаемой огненно-оранжевыми лучами. Куда ни посмотри – везде виднелись уходящие за горизонт просторы тундры, по которым были разбросаны одиночные елки и высокие сопки. И где-то вдали, едва выделяясь на фоне пейзажа, стояли поблескивающие белокаменные колокольни и красные черепичные крыши Сальскова.

Дом.

Ветер – свежий, холодный и пахнущий зимой – прикоснулся к щекам Аны, дотронулся до ее плеч и шеи. Капюшон сдуло с головы, и выбившиеся волосы стали танцевать в его потоке.

Дом. Она смотрела на далекий дворец – ее дворец, – и вдруг ее сильное желание попасть туда омрачила тень сомнений. Раньше все было просто: в коридорах звенел их с Лукой смех, а по ночам она устраивалась у двери своих покоев с кружкой горячего шоколада и перешептывалась с Юрием. Мама и мамика Морганья, бывало, сидели вместе у ее кровати, гладили ее по голове и что-то рассказывали, пока она не погружалась в сон.

Но сейчас невозможно было думать о дворце, не вспоминая об испещривших его трещинах. Отвернувшийся от нее папа. Садов, который наслаждался ее болью. Все погрязло в коррупции, позволяющей богачам процветать за счет мучений аффинитов.

Дом никогда больше не будет для нее прежним, поняла Ана. Она выпрямилась в седле и услышала, как ветер нашептывал ей слова Шамиры. Нет, Маленькая тигрица: мы берем то, что нам дают, а потом сражаемся до последнего, чтобы было лучше.

Ана открыла глаза. Она была наследницей династии Михайловых, Маленькой тигрицей Сальскова, и она возвращалась домой.

За десять лет в ее городе не изменилось ничего и изменилось все. Она шла по освещенным лунным светом и занесенным снегом улицам, скрывая лицо под капюшоном, и ей казалось, что все это странный сон. Все воспоминания о Сальскове сложились еще до того, как ее заперли во дворце. Домики из ее детства, которые она нежно называла «пряничными», стояли на своих местах, и из каминных труб беззаботно вился дымок. Рынки, которые они с Лукой так любили посещать (под строгим надзором капитана Маркова), были украшены серебряными гирляндами. На главных улицах и площадях гордо возвышались высокие арки с мраморными статуями богов и кирилийского белого тигра.

В это время года город озарялся праздничным настроением. Серебристые вывески с белым тигром висели у каждой двери, меж фонарей трепетали вырезанные из бумаги снежинки, и на каждом пороге мягко мерцали свечи, приветствуя бога зимы, их покровителя. Большая часть горожан проводила время в пабах у Тигровьего Хвоста, откуда можно было видеть дворец, и ожидала новостей об отречении императора от престола.

Ана и Линн переоделись в скромные, обшитые мехом шерстяные платья, чтобы смешаться с толпой на коронации. Наряд Аны был зеленого цвета, а Линн – темно-синего. В лучах луны фигура кемейранки казалась такой хрупкой, но Ана знала, что под складками юбок прятались ножи, закрепленные на ее лодыжках, руках и талии.

Они шли узким переулком, который выходил к набережной реки. Даже издалека было понятно, что на набережной было столпотворение. Свет фонарей отражался от золоченых карет и снежно-белой шерсти валькрифов.

Ана и Линн хотели найти укромный уголок, где можно было бы скрыться от любопытных глаз.

Ана была очень благодарна ночи за ее темноту, когда они с Линн скрылись за углом под козырьком закрытого магазина. Взмахнув рукой, Линн вызвала порывы ветра, которые затушили стоящие рядом фонари. Улица погрузилась во тьму.

Они ждали. Шли минуты. А потом вдалеке послышался приближающийся стук копыт и скрип колес.

Ана не успела и глазом моргнуть, а Линн уже не было рядом – она, как тень, подкрадывалась к карете. Линн обошла ее сзади и с акробатической точностью проскользнула через дверь.

Тишина. Сердце Аны выпрыгивало из груди. Ладони ее потели. Карета продолжала катиться – извозчик даже не подозревал, что происходило внутри.

Затем дверь бесшумно открылась. Из нее выглянула Линн. Она подняла руку и показала один палец, подавая сигнал Ане. Один.

В карете был всего один пассажир. Им нужно было еще одно приглашение.

Ана жестом показала Линн, чтобы та ехала во дворец. А она пока дождется другую карету.

В почти в кромешной тьме было видно, как силуэт Линн напрягся от страха. Ана снова покачала головой и махнула рукой. Поезжай.

За этим последовала небольшая пауза. А потом Линн исчезла внутри. Дверь закрылась, не слышно было даже хлопка.

Все это действо заняло меньше минуты.

Ана спряталась обратно в тень, наблюдая, как карета повезла Линн по направлению к речной набережной, ведущей ко дворцу.

В скором времени появилась следующая карета.

Следуя тактике Линн, Ана спряталась позади экипажа, когда он проезжал мимо, а потом запрыгнула на запятки. Когда это делала Линн, казалось, что она не прикладывала никаких усилий, но из-за тряски Ану чуть не отбросило в сторону. Но она устояла.

Крепко ухватившись за карету, Ана сделала глубокий вдох и с помощью силы родства осмотрела внутреннюю часть кареты. Одно тело, кровь теплая и пульсирующая.

Ана открыла дверцу и запрыгнула внутрь. Силой родства она сжала шею женщины, а потом закрыла дверь. Несчастная дворянка извивалась на сиденье, задыхаясь. Лицо ее быстро краснело.

Ана зажала ей рот рукой, чтобы она не начала кричать. Она тянула на себя кровь женщины, пока ее глаза не закатились, и она не обмякла.

Карета продолжала катиться вперед. Снаружи все выглядело так, будто бы ничего не случилось.

Ана положила благородную даму на пол кареты, порылась в складках ее шелкового платья, и нашла то, что искала: пригласительное письмо, вложенное в конверт из золотой фольги и пахнущее розами.

И хотя женщина не была мертва, глядя на ее бесчувственную фигуру у своих ног, Ана ощущала чувство вины. Она раздвинула бархатные занавески и посмотрела в окно.

Ее сердце екнуло. Они уже свернули на набережную, и в поле зрения оказался дворец, находящийся по ту сторону реки.