Елена Кисель - Немёртвый камень

Вот теперь Кристо окончательно понял и почему Витязь так долго тянул перед тем, как проявить себя.

— А потом вы вернулись домой?

— Ненадолго, — глухо ответил Экстер. — Тайно… Когда мать и сестра увидели меня… его… они поняли, что предсказания сбылись. Это было страшное время для меня, Кристо… я не мог спать, не мог видеть людей и говорить даже с самыми близкими, и мои мать и сестра верно поняли, что их сына и брата нет больше, что они не знают человека, который вошел в их дом. Они не удерживали меня, когда я отправился скитаться, хотя и понимали, что мы не увидимся больше. Прощаясь с ними навсегда, я просил только об одном: забыть меня и сделать так, чтобы остальные забыли тоже. До конца жизни мои мать и сестра предавали забвению лицо Ястанира: поэтому не осталось ни одного портрета.

Мечтатель замолчал. Кристо до чертиков хотелось знать, что же было дальше и как Экстер очутился директором (или директорами?) артефактория, но Витязь, кажется, понял, что уж слишком углубился в свои воспоминания. Его бледность разбавил слабый румянец.

— Извини. Вернемся к тому, что есть. Как понимаешь, долгое время… бесконечно долгое время мне удавалось не проявлять свои способности. Сейчас же ситуация такова, что, если я останусь в стороне — это будет непростительно. Витязю придется появиться уже в ближайшее время, но… Тамариск погиб. У меня больше нет оруженосца.

Кристо открыл рот, чтобы поинтересоваться, в чем проблема? Тут рядом, знаете ли, Пятый Паж обретается, да и любой воин в Целестии от радости, небось, выше радуги сиганёт, если ему…

— Ты можешь отказаться, — тихо выговорил Мечтатель, и Кристо открыл рот еще шире.

Экспериментаторы, наверное, опять чудят. Он точно попал под очередной их артефакт для работы с сознанием. Или Экстер попал, ситуацию это не меняет.

— Так ведь, — отчаянно сказал Кристо, — Нольдиус мог бы, или кто-нибудь, у кого с магией лучше. Да во всей Целестии…

Он подавился воздухом и замолк, только руками продолжал размахивать, пока не нашел еще аргумент:

— Вы ж знаете, что у меня уровень…

— Я знаю о твоем уровне, — негромко подтвердил Экстер. — В конце концов, кроме тебя, у меня не было учеников.

Кристо сообразил, что речь идет об индивидуальном ученичестве, и его желание спорить как-то потухло.

Витязь подвинул к нему Рукоять и спросил просто:

— Может быть, возьмешь ее? У меня она вызывает слишком тяжелые воспоминания, — Кристо испуганно вытянул руку и протестующе булькнул, и Экстер уточнил устало: — Кристо, для меня она не представляет ценности. Я могу создать полный клинок, если очень понадобится. А тебе она может пригодиться в рейдах. Впрочем, даже если ты ее где-нибудь потеряешь — я не расстроюсь.

Сказал — потеряешь! Кристо опасливо протянул руку и потрогал святыню. Было дело, он касался её раньше — хорошо, Гробовщик не увидел, голову б отгрыз за такое кощунство. Она и сейчас была такой же — тепловатой, будто от чьей-то ладони. Печальной, древней и… сильной.

— Это все, о чем я хотел поговорить, — признался тот рассеянно. — Впрочем, если у тебя есть какие-то вопросы…

Кристо был слишком поражен, чтобы что-то спрашивать. Да и ещё, хлопнула дверь, и он спиной почувствовал присутствие Феллы Бестии. Почти сразу же последовал вопрос:

— Кристиан? Я думала, ты разбираешься со второй ареной.

Кристо подскочил на месте и как-то незаметно сунул Рукоять под рубашку. На чистых инстинктах вышло.

— Я… ага, уже почти разбираюсь, — пробормотал он и быстренько выскользнул мимо Бестии из кабинета директора.

* * *

— Уверен, что это было необходимо? — спросила Фелла, когда за Кристо закрылась дверь. В вопросе чувствовалась изрядное пренебрежение. Ну да, ну да. Мальчишка прячет Рукоять под куртку от опытного артемага. Образец скрытности.

Мечтатель неопределённо повёл плечами и исторг из груди лирический вздох.

— Он и Дара должны быть защищены. Если им действительно придётся…

— Раньше ты думал, что твоих сил хватит.

— Последние вести… разубеждают меня в этом, — мягко откликнулся Экстер.

Разговор явно вёлся не впервые, а собеседники явно понимали друг друга с полуслова. Но если Мечтатель хранил спокойную какую-то обреченность — Фелле, кажется, хотелось куда-то бежать и хоть что-нибудь делать. Ну, или кого-нибудь попросту убить.

— Всё-таки мне кажется, что мы медлим, — призналась она, расхаживая по кабинету директора широкими, нервными шагами. Фелле приходилось слишком часто поворачиваться: кабинета не хватало. — Если взглянуть на то, что ты мне рассказал… итак, ты отправился искать — что мог делать Холдон после своего возрождения. Отыскал несколько складов злонамеренных артефактов — спасибо, ещё не проснувшихся, но зато неизвестно чьей руки. Сильный фон — это явно что-то вроде манёвра отвлечения. Дальше ты наткнулся на следы нескольких одинаковых обрядов по всей Целестии. С жертвоприношениями, драконьей кровью… и все в разных местах. Знаки похожи на те, которые были начертаны на щите Холдона. А сами обряды тебе незнакомы, потому что они старше нас с тобой настолько, что… погоди, а ты не пробовал спрашивать о них Лорелею? Она же всё-таки из бывших Светлоликих.

— Я спрашивал, — кротко отозвался Экстер. — Вскоре после того, как ушёл Макс. Мне как раз приблизительно удалось установить древность символов… Она дала мне ни знака, Фелла. Боюсь, ей просто было всё равно.

Бестия хмуро кивнула — ну да, проклятый Ковальски, чтоб его нечты жрали, с его последствиями…

— Дальше ты пытался вслепую остановить обряд или хотя бы замедлить его, силами Витязя — и выяснилось, что это невозможно.

— Импульс, — прошептал Экстер, сложив руки под подбородком, — нечто, что проросло в самую глубь Целестии, и его нельзя выкорчевать… не… не…

— Не вывернув всю страну наизнанку, — Фелла мрачно махнула рукой. — Я помню, ты приводил эпитет насчёт тела, в котором зреет страшная опухоль, которую нельзя иссечь, не нанеся страшного ущерба…

— Это была метафора.

— Что? Так, ладно. Пока что ты предполагаешь, что обряд запущен таким образом, что его нельзя прервать без… последствий. Семь семериц назад ты обнаружил, что некоторые следы обряда есть и возле Кордона. Значит, что бы ни было призвано Холдоном — оно проснётся непонятно где и будет непонятно чем, но ничего хорошего ждать от этого не приходится.

— Призыв равного, Фелла. Они сказали… призыв равного.

— Они? А, оскальники. Которые куда-то подевались все до единого, так что когда ты решил спросить совета у них — спрашивать уже было не у кого. Майра тоже исчезла бесследно. По всей стране прорицатели сходят с ума, кончают жизнь самоубийством или пропадают…

Фелла постучала по переносице и добавила хмуро: